Возвращение - Геннадий Ищенко

В ООН был организован комитет контроля генетики. Все государства, ведущие работы в области генетики должны были периодически отчитываться комитету и беспрепятственно допускать его инспекторов на свои объекты. Абсолютной гарантии от неприятностей это не давало, но лучше это, чем совсем ничего.

В Советском Союзе коммунизма пока не построили и, судя по всему, построят еще не скоро. Уровень жизни был примерно такой, как в ФРГ, только без их крайностей в его распределении. Проблемы росли, как грибы. Решишь одну — появляется другая. Но это и естественно в государстве, занимающем одну шестую часть суши. Постоянной проблемой была коррупция, которой не избежало ни одно современное государство. Чем выше росли доходы населения, тем больше было злоупотреблений части чиновничества. У нас с этим боролись, сажая взяточников и подвергая конфискации их имущество, в Китае, как и в мое время, расстреливали. И все равно желающих «подработать» меньше не становилось. С Китаем у нас была «осторожная дружба». Мы им поставляли нефть, газ, электроэнергию и некоторые другие виды сырья, импортируя ширпотреб и электронику. Был и договор о совместной обороне, но предложение китайского руководства о контролируемой иммиграции и освоению наших территорий мы отклонили и постоянно наращивали на Дальнем Востоке военные силы, в первую очередь системы перехвата ракет, реактивную артиллерию и такие средства массового уничтожения живой силы, как плазменные рельсотроны и передвижные лазерные установки.

С Японией отношения улучшились кардинально. Благодаря нашим данным они смогли вовремя подготовиться к различным стихийным бедствиям и избежать больших потерь в людях и аварии на Фокусиме. Это было одно из немногих государств, которые пошли на то, чтобы мы строили на их территории свои термоядерные станции и продавали им электроэнергию. Четыре такие станции обеспечивали почти все потребности японцев в электричестве. Как только в Штатах построили первый реактор, мы свои станции продали Японии, заодно договорившись о совместном владении проблемными островами. Единственно, в территориальные воды этих островов не допускались их военные суда и были установлены квоты на вылов рыбы. После этого был подписан мирный договор, согласно которого в течение десяти лет на территории Японии не должно было остаться иностранных военных баз. Недовольные американцы потихоньку сворачивали свое хозяйство на всех пяти базах, не дожидаясь конечного срока.

Мы с женой уже двадцать лет жили без охраны, наслаждаясь свободой. Сюда мы переехали из Москвы, где жили все последнее время. Занимались в основном съемками фильмов, кроме того я продолжал восстанавливать ненаписанные в этой реальности книги, а жена — писать стихи. Семь лет назад меня выбрали в Верховный Совет, который значительно сократили в числе, сделав постоянно действующим органом. Пришлось пять лет поработать в комиссии по культуре. В последние годы жизни в Москве я почувствовал, что работа в кинематографе перестала приносить удовольствие, все потихоньку приелось. Песни мы уже тоже давно не пели на публике, разве что дома для себя и друзей. Появилось много замечательных певцов, а у жены, несмотря на таблетки, способности были уже не те. Всему свое время.

И мои, и Люсины родители были еще живы, хотя мужчины уже перевалили за столетний рубеж. Таблетки помогли дожить до такого возраста, но принимать их начали поздно, поэтому всем осталось жить очень недолго. Дом в Азове я заказывал в расчете и на них тоже, но, к моему удивлению, никто покидать Москву не захотел. Каждый год они нас навещали, но жили по-прежнему в Москве на одной лестничной площадке. Там были их друзья и Татьяна с Ольгой и многочисленными внуками, а здесь только мы. Маша окончила биофак МГУ, вышла замуж и сейчас жила с семьей во Вьетнаме, занимаясь на наших морских фермах ежами и травой. Какие-то там появились проблемы при искусственном выращивании. Олег стал военным летчиком и служил в тех самых войсках, которые сейчас пытались отвести смерть от Бангкока. Женат он был дважды, и от обоих браков были дети. Удивительно, но с первой женой он поддерживал прекрасные отношения. Обе жены, и прежняя, и теперешняя регулярно приезжали к нам с внуками, причем прежняя навещала даже после того, как вторично вышла замуж.

После переезда в Азов жена еще два года играла в одном из ростовских театров, потом все бросила и занялась азовским театром юного зрителя. Под ее руководством этот самодеятельный коллектив постепенно превращался в профессиональный.

Мы поели свой пудинг и вернулись к телевизору.

— Истребители находятся на расчетной орбите, — сообщил комментатор. — До времени применения оружия осталось двадцать минут. Все три машины находятся в состоянии боевой готовности, все системы функционируют нормально. Параметры орбиты…

— Зря поспешили, — сказала жена. — Надо было еще поесть фрукты. Будешь мандарины? Я могу принести.

— Не стоит. Пульт у тебя? Включи спутник и побережье.

На экране появился вид из космоса той части Индийского океана, куда мог после обстрела свалиться метеорит и участок побережья Таиланда с морским пляжем, пальмами и брошенными шезлонгами.

— Осталось семь минут, — напомнил о себе комментатор. — Точно определить степень воздействия ядерного взрыва на метеорит невозможно, поэтому трудно сказать, какую часть массы он потеряет при взрыве и посчитать изменение его траектории. К счастью, предполагаемый район падения…

— Может вообще разлететься на куски, — сказал я. — Тогда все просто закончится фейерверком. А если в нем полно железа…

— Помолчи, — попросила жена. — Сейчас должны начать.

— Внимание! — сказал комментатор. — Пуск ракеты!

Камера одного из истребителей передала изображение соседней машины, от которой отделилась сигара ракеты и почти мгновенно исчезла с экрана. Картинка сменилась, теперь на ней были только звезды. Примерно через десять секунд среди них вспыхнул ослепительно яркий шарик ядерного взрыва.

— Подрыв в заданной точке, — сказал комментатор. — Взрыв вам показали через светофильтры. Внимание, метеорит уцелел и поменял траекторию. Сейчас она вычисляется системами слежения. Есть предварительный результат! Точка падения должна сместиться к западу на сотню километров или на семьдесят километров от побережья. Данные пока…

— Смотри, — сказала Люся. — Он засветился. Вон на том экране, где океан.

Через десять секунд светящаяся точка достигла поверхности воды и погасла, а от места падения во все стороны пошла волна.

— Метеорит сохранил тридцать процентов своей массы, — сообщил комментатор. — Цунами идет к побережью. Пока высота волны ориентировочно шесть метров, время подхода составит тридцать пять минут. Истребители выполнили задание и возвращаются на авианосец. А мы с вами подождем волну. Чтобы вам было не скучно ждать, мы расскажем…

— Дальше неинтересно, — сказала жена. — Что, мы цунами не видели? После японских на эти смотреть неинтересно. Как ты думаешь, Олег принимал в этом участие?

— Позже узнаем, — ответил я. — В войсках полсотни таких машин, а пилотов еще больше. С этим булыжником справились, как-то справятся через десять лет. Там ракетой не обойдешься.

— Нам твою гостью еще шесть лет ждать, — сказала Люся. — Тебе не надоело строчить книги? Может быть, найдешь себе другое занятие?

— Что такое шесть лет? — сказал я. — Пролетят, и не заметишь. С писательством я буду заканчивать, нужно только решить, чем его заменить. Ковыряться в земле это не для меня, а что здесь еще можно делать? Хорошо бы попутешествовать, и нас даже, наверное, отпустят, только не хочу собой рисковать, пока не увижу Ольгу.

Шесть лет не то чтобы промчались, но прошли довольно быстро. По внешнему виду и самочувствию, что себя, что жены, я этой прибавки в возрасте не заметил. Никакого сравнения с тем, что было в той жизни.

— И когда, наконец, появится твоя девочка? — спросила стоявшая рядом жена. — Уже начало темнеть.

— Ничего не понимаю, — растеряно сказал я. — Уже три часа, как должна была появиться. Поехали домой.

В одной руку у меня была не понадобившаяся детская шубка, второй я взял за руку Люсю, и мы пошли к стоявшему недалеко электромобилю.

— Бросай в машину свою шубу, — сказала она. — Я тебя немного отряхну, а потом то же сделаешь ты. Похожи на снеговиков, нужно было подождать в машине.

— Кто же знал, что так получится, — сказал я, отряхивая ее от снега. — Плохо, что-то я не так понял.

Я чувствовал досаду и растерянность. За время стояния, несмотря на теплую одежду, все-таки намерзлись. Хотелось быстрее очутиться дома, поэтому я гнал машину по пустому шоссе на предельной скорости и потратил на дорогу всего минут пять. С помощью встроенного в машину пульта управления я распахнул ворота и подогнал электромобиль к крыльцу.