Берег динозавров - Кейт Лаумер

— Теперь смотри.

Светляки поползли навстречу; пальцы Фша-Фша запорхали по клавишам.

— Делай то же самое на своем пульте!

Я положил пальцы на клавиши. Когда ко мне подъехал очередной светляк, средний палец правой руки будто укололо иглой. Чтобы боль прекратилась, я нажал нужную кнопку; следующий светляк не заставил себя ждать, но на этот раз кольнуло мизинец. Палец за пальцем — дело шло достаточно быстро…

— Безотказный метод обучения, — сообщил Фша-Фша голосом бодрым, несмотря на замогильный тембр. — Руки учатся сами, без участия мозгов. Болевой стимул дает результаты быстрее всего.

Остаток смены я провел, пытаясь избавиться от уколов. Дело нехитрое: достаточно нажать куда надо раньше, чем это сделает Фша-Фша. К концу первого часа пальцы жгло огнем; к концу второго руки онемели по локоть; когда трехчасовая смена закончилась, меня трясло.

— Отлично! — похвалил Фша-Фша, когда в конце смены прозвучал удар гонга. — Старый Хруба знал, что делает, отправляя тебя сюда. Быстро учишься: последние несколько минут — десять процентов сверх случайной выборки.

По сырому туннелю мы прошли в мрачную казарму, где жили, не считая нас, двадцать шесть рабов. Добыв подвесную койку, мой наставник помог закрепить ее в свободной нише, потом показал дорогу в столовую. Бородавчатый повар с жуткими кабаньими клыками на поверку оказался славным малым. Он приготовил какой-то омлет, уверяя, что ни один из рабов-людей от этого блюда еще не отказывался. Тонкому ценителю омлет едва ли пришелся бы по вкусу, но после больничной размазни я впервые поел как следует, после чего мне дали выспаться.

Когда пришло время, наставник меня разбудил и вернул на конвейер.

Следующие три смены дело шло все хуже и хуже; потом до меня начало доходить — точнее, доходить до глаз и пальцев. Для моего сознания все светляки были по-прежнему одинаковы, но спустя шесть недель я управлялся не хуже Фша-Фша. Мне доверили собственную сортировочную линию, а учебная шлейка отправилась обратно в рундук.

Как выяснилось, передовые методы обучения годятся не только для сортировки светляков. Однажды на конвейере появились клубки разноцветных спагетти — или чего-то похожего.

— Попробуем, — сказал Фша-Фша.

Клубки надо было разделять на шесть категорий. Я попытался следовать за наставником, как и раньше, но без особого успеха.

— Надо использовать уже сформированные рефлексы, — объяснил Фша-Фша. — Этот клубок — на эту клавишу, а следующий — вот на эту…

Не скажу, чтобы меня озарило, но я разрешил подсознанию делать аналогии между клубками и светляками — и получилось! Впоследствии я мог безошибочно сортировать что угодно после единственного учебного прогона.

— На самом деле ты освоил новые возможности мозга, — сказал Фша-Фша в конце моего ученичества. — Пригодиться они могут не только на сортировочной линии, но и при решении любых задач на классификацию.

В промежутках между сменами рабам дозволялось отдыхать, беседовать, играть в самодельные карты и кости, общаться по интересам или спать. В нашем распоряжении имелся небольшой огороженный дворик, где в солнечный день можно было загорать, и пещера с озерцом, где хорошо плавалось, несмотря на запах серы. Рабы с водных миров проводили в пещере как можно больше времени. Я привык прогуливаться по казарме — по пятьдесят кругов от одного конца до другого — в сопровождении Фша-Фша, который любил рассказывать разные истории. Он сто тридцать лет странствовал между звезд, пока не застрял на Драте; от его рассказов у меня ныло сердце и шевелились волосы на голове.

Одна за другой незаметно проходили недели. Я сортировал, смотрел и слушал. По словам Фша-Фша, мы жили при подземной фабрике в самом центре города. Выход имелся только один: по туннелю, вверх по лестнице и сквозь стальные ворота, охраняемые днем и ночью.

— А как же сырье, продукция, припасы? — поинтересовался я однажды у своего друга и наставника. — Надо же вывозить то, что мы делаем? По одной узенькой лесенке не получится.

— Не знаю, Дейнджер. — Фша-Фша сделал жест, который заменял ему пожатие плечами. — Но лестницей мне случалось пользоваться неоднократно.

Я попросил его объяснить поподробнее.

— Рабы время от времени требуются для работ на поверхности. Что до меня, я предпочитаю покой и заведенный порядок, но пока палец триарха всегда со мной, — Фша-Фша коснулся лилового рубца на боку, — приходится выполнять приказы беспрекословно.

— Вот как… Послушай, Фша-Фша! Расскажи все, что помнишь: куда тебя водили, сколько бывало охраны, как долго продолжались работы наверху, хорошо ли вас стерегли… Чем в таких случаях вооружена охрана? Цепи или кандалы приходилось носить? Изолировали вас от свободных? Ночью или днем выводят? Работали внутри или снаружи…

— Нет, Дейнджер. — Фша-Фша остановил поток вопросов жестом широкой лиловой ладони. — Вижу, что у тебя на уме, но лучше забудь! Даже если отстанешь от рабочей команды, куда ты денешься — один, чужак на чужой планете, не зная языка. О блюстителях порядка я не говорю…

— Так-то оно так… Но ты сильно заблуждаешься, если решил, что я проведу здесь остаток жизни. Давай по порядку: сколько человек тебя охраняло?

— Один. С контроллером в кармане и одного достаточно. Будь я даже самым непокорным рабом в казарме.

— Как сделать, чтобы меня отправили на работы наверх?

— Когда понадобишься, про тебя вспомнят.

— Надо, стало быть, подготовиться получше… А теперь давай подробности.

Подробностей оказалось достаточно: на память Фша-Фша никогда не жаловался. В числе прочего я узнал, что ему доводилось по часу и более работать без надзора.

— Прятаться бесполезно, — пояснил он. — Ну залезешь ты в погреб или под опрокинутую вагонетку — контроллер на первое деление, и сам начнешь звать надсмотрщика, и достаточно громко.

— Значит, надо сначала добыть контроллеры, а потом бежать…

— Об этом подумали: приборчик настроен на твою церебральную несущую. Стоит приблизиться на три фута, срабатывает автоматически. В случае гибели надсмотрщика — то же самое, равно как и в случае кражи третьим лицом.

— Чтобы раздавить контроллер, много времени не надо. Можно выдержать…

— При разрушении контроллера ты погибнешь, — сказал Фша-Фша безжизненным голосом. — Выиграть нельзя ни при каком раскладе.

— Тут ты не прав, — возразил я. — В ночь ареста мне случилось раздавить чужой контроллер. Хьювиль не умер. Часом позже он поднялся на борт «Джонго II» — на глазах блюстителя порядка.

— Странно. Каждый раб знает, что за повреждением контроллера следует немедленная смерть.