Миклухо-Маклай. Две жизни «белого папуаса» - Даниил Тумаркин

27 марта «Скобелев» отправился далее — к микронезийскому архипелагу Палау. Здесь 1 апреля он бросил якорь у северо-западной оконечности острова Бабелтуап. С разрешения адмирала Николай Николаевич высадился на берег и отправился в деревню Малегиок к местному правителю (раклаю) Темолю (Темолу), у которого гостил в 1876 году. Подружившись с этим вождем, он приобрел тогда два небольших земельных участка, Комис и Оберамис. Темоль и теперь признал этот дар. В Малегиоке путешественник встретился с Мирой (племянницей раклая) и Мёбли, которые прислуживали ему во время второго пребывания на Берегу Маклая. Миклухо-Маклай, как мы помним, позаботился о безопасном возвращении их на родину. Они радостно приветствовали своего бывшего господина, и Мёбли согласился присматривать за его земельными участками, засаженными кокосовыми пальмами.

В Малегиоке Николай Николаевич познакомился с натуралистом и этнографом Яном Станиславом Кубари, которого гамбургский музей, принадлежавший фирме Годефруа, послал в Океанию для собирания коллекций[814]. Он обосновался на По-напе, откуда совершал путешествия по Микронезии и другим регионам Океании, причем занимался не только собиранием коллекций и написанием статей, но и выполнял деликатные поручения своих немецких хозяев. Посещение Палау русским военным кораблем и активность Миклухо-Маклая не понравились Кубари, и он сознательно ввел в заблуждение русского путешественника, подтвердив ложный слух, что одним из островков владели англичане. На следующий день Николай Николаевич вернулся на «Скобелев» и подробно рассказал адмиралу обо всем, что ему довелось увидеть и узнать. «Я узнал, что у восточного берега острова находится за рифом близ берега удобная якорная стоянка для больших судов», — сообщил он Копытову[815]. Но когда он добавил, что, по словам Кубари, островок в бухте у южного побережья этого острова принадлежит англичанам, адмирал счел избрание Бабелтуапа «для указанных мне целей невозможным, по совместности его с английской территорией», и, отказавшись от проведения гидрографических изысканий, приказал сняться с якоря.

Архипелаг Палау был последним из пунктов, которые надлежало посетить экспедиции на «Скобелеве». Поэтому отсюда Копытов отправился в Манилу, где надеялся получить телеграмму из Петербурга.

В письме Копытову, написанном на борту «Скобелева», Миклухо-Маклай намекнул, что из осмотренных во время плавания местностей Порт-Алексей наименее пригоден для «известной цели» как ввиду «нездоровости берегов Новой Гвинеи», так и из-за опасной близости к английским колониям в Австралии[816]. Вероятно, Николай Николаевич по-прежнему не хотел форсировать решение вопроса о создании русской военно-морской станции в районе залива Астролябия.

Путешественник не подозревал, что в итоговом отчете, посланном Шестакову, Копытов, не умолчав о наличии удобных гаваней, пришел к заключению, что ни одна из местностей, посещенных «Скобелевым», по разным причинам не подходит для устройства угольного склада и использования в случае войны в качестве опорного пункта для крейсеров. Он указывал, что все предложенные пункты «не представляют вообще удобств для устройства на них угольных складов по своему удаленному положению — в таких местах, прибытие к которым, через большие штилевые пространства, потребуют расхода более нежели полного судового запаса угля и столько же понадобится для возвращения этого судна на место действия»[817]. Этот аргумент будет неизменно использоваться в будущем при обсуждении аннексионистских проектов Миклухо-Маклая.

Отклонив его предложения, Копытов вместе с тем отдал должное «белому папуасу»: «Во время всех посещений, равно как и в продолжение всего плавания, я пользовался весьма существенными услугами г. Миклухо-Маклая по исполнению поручения, в чем я ему очень обязан. Его знание местных языков чрезвычайно облегчало наши сношения с дикарями. Сведения, полученные на островах о их посетителях европейцах, получены все от него. <…> Я нашел справедливым выдать ему из экстраординарных сумм 320 доллар, на проезд до Сиднея, порта его пребывания». Адмирал добавил, что путешественнику «ничего не известно из настоящего донесения»[818].

Глава девятнадцатая.

МИКЛУХО-МАКЛАЙ В АВСТРАЛИИ

«Закрепиться, пока не поздно»

Покинув «Скобелев» в Маниле 17 апреля 1883 года, Николай Николаевич на испанском судне перебрался в Гонконг, чтобы дождаться там парохода, следующего в Австралию. В Гонконге Миклухо-Маклая ждало крайне неприятное известие. Произошло то, чего он боялся больше всего: правительство Квинсленда, действуя на свой страх и риск, 4 мая объявило об аннексии восточной части Новой Гвинеи и обратилось к имперскому правительству в Лондоне с просьбой одобрить эту аннексию.

Явно преувеличивая свое влияние на ход событий, Николай Николаевич вообразил, что акция Квинсленда была спровоцирована экспедицией «Скобелева» и страхом австралийских политиков перед возможной аннексией Восточной Новой Гвинеи Россией. «Мне стало ясно, — написал он в Петербург, — что мое переселение с почтового австралийского парохода на русское военное судно не прошло незамеченным в Австралии и что в Брисбейне, куда отправился пароход "Chyebassa", это обстоятельство так встревожило тамошнее правительство, которое, надо заметить, уже не раз изъявляло желание занять Новую Гвинею, что, боясь опоздать, убедило <…> губернатора сэра Артура Кеннеди сделать этот поспешный шаг»[819].

Однако материалы, хранящиеся в архиве Квинсленда, не подтверждают мнение Миклухо-Маклая. Как видно из этих материалов, глава правительства Квинсленда Т. Макилрейт и его представитель в Лондоне Т. Арчер в своих пояснениях имперским властям ссылались на необходимость установить контроль над колонистами, поселившимися на Новой Гвинее, обеспечить судоходство через Торресов пролив и создать там угольную станцию, а также предотвратить угрозу британским колониям в Австралии, которая возникла бы в случае захвата Восточной Новой Гвинеи какой-либо европейской державой. В этих официальных документах держава не была названа, но из газет и заявлений политиков явствует, что в Австралии, в том числе в Квинсленде, особенно опасались возможного захвата части Новой Гвинеи Германией. Эти опасения приняли в Австралии буквально панический характер после появления 27 ноября 1882 года во влиятельной немецкой газете «Альге-майне цайтунг» большой статьи с призывом безотлагательно присоединить Новую Гвинею к германским владениям. Что касается Миклухо-Маклая, то он упоминается в материалах этого фонда лишь как исследователь Новой Гвинеи[820].