Дворец ветров - Мэри Маргарет Кей

«Меня уволят», – подумал Аш.

Год назад он должен был предстать перед трибуналом за участие в истории с Дилазах-ханом и похищенными карабинами, и он прекрасно понимал, что лишь чудом избежал этого. Но если он совершит побег с Джули, его точно предадут военному суду и с позором уволят из армии: «Ее величество больше не нуждаются в ваших услугах».

Он никогда больше не увидит Мардана, и Зарина с Авал-шахом, и Кода Дада, и солдат своего подразделения, и своих товарищей-офицеров из корпуса разведчиков, и старого Махду… Он потеряет всех, в том числе и Уолли. Даже этот неисправимый почитатель героев не сумеет простить такой поступок.

Уолли мог сколько угодно болтать всякую чушь о любви и романтике, но в вопросах долга и чести он держался абсолютно бескомпромиссных взглядов и истолковал бы случившееся совершенно однозначно – как нарушение священного долга, ибо Уолли считал воинский долг священным. Если бы он сам оказался в ситуации Аша, то наверняка нашел бы в себе силы сказать подобно Ловеласу[50]: «Я любил бы тебя больше всего на свете, дорогая, когда бы не ставил честь выше любви». Уолли никогда не пришло бы в голову, что Джули или любая другая женщина в мире может быть дороже чести…

«И его я тоже потеряю», – подумал Аш и при этой мысли во второй раз за ночь вздрогнул всем телом, словно от острой физической боли. Дружба с Уолли и восхищение, с которым Уолли к нему относился, стали значить для него столь многое, что с их утратой в его жизни образуется пустота, которую он никогда уже не заполнит и о которой никогда не забудет. И еще одно: почему он думает, что Джули понравится жить в Англии, если ему самому не понравилось?

Британцы в Индии неизменно называли свой остров «родиной». Но Аш никогда не считал Англию своей родиной и, оглядываясь в прошлое, ясно сознавал, что не хочет возвращаться туда, даже вместе с Джули. Однако остаться в Индии они тоже не смогут, и не только потому, что будут отвергнуты обществом, но и потому, что им неминуемо грозит месть оскорбленных правителей Каридкота и Бхитхора.

Первое соображение казалось не особо важным: Аша всегда мало волновало общественное мнение или мнение окружающих. Но он не вправе подвергать Джули опасности, а следовательно, им придется покинуть Индию и жить в другой стране – если не в Англии, значит, в Америке. Нет, только не в Америке: американцы, как и «мем-сахибы», резко осуждают смешанные браки, и даже в северных штатах Джули будут считать «цветной» и относиться к ней соответственно.

Тогда Южная Америка? А может, Италия или Испания?

Но в глубине души Аш понимал: не имеет значения, какую страну они выберут, ведь куда бы они ни направились, для них обоих это будет означать лишь одно – ссылку. Ибо Индия – их родина, причем для него в той же мере, что и для Джули. Покинув Индию, они окажутся в изгнании, как однажды в прошлом оказался он сам, когда несчастным и одиноким двенадцатилетним мальчиком отплыл из Бомбея под опекой полковника Андерсона.

Только на сей раз он будет точно знать, что никогда уже не вернется на родину.

22

Ночь клонилась к рассвету, когда Аш наконец с трудом поднялся на затекшие ноги, отряхнул песок с одежды, взял латхи и двинулся обратно в лагерь.

Он не собирался отсутствовать так долго, и только когда порыв прохладного ветра пронесся над сухим речным руслом, вздымая песок и бросая в глаза Ашу, до него дошло, что уже очень поздно: именно такой ветер всегда дул над равнинами Раджпутаны в темный предрассветный час и стихал перед самым восходом солнца.

Снова взойдя на гребень каменистой гряды, Аш увидел, что многие сотни костров и фонарей, ранее отбрасывавших красный отсвет на небо, догорели или потушены, и лишь несколько разбросанных крохотных огоньков указывали местонахождение лагеря. Без них ему пришлось бы трудно, потому что сейчас было гораздо темнее, чем поздним вечером, когда он уходил. Звезды уже начали меркнуть, а тонкий болезненно-желтый месяц на исходе ночи давал ничтожно мало света.

В такой темноте идти приходилось медленно и осторожно, чтобы не споткнуться о камень или не попасть ногой в какую-нибудь нору, но даже это не могло отвлечь Аша от напряженных, мучительных раздумий над проблемой, которая погнала его в ночь несколько часов назад и до сих пор оставалась нерешенной. Покидая лагерь, он думал, что дело это не такое уж сложное, надо лишь привести мысли в порядок и определиться с линией действий. И только когда он понял, что не в силах отказаться от Джули, и начал придумывать планы и способы побега с ней, ему стало ясно, какие чудовищные трудности придется преодолеть. Сейчас, когда он возвращался обратно в лагерь, проблемы, казалось, умножались с каждым шагом…

Если они с Джули попытаются бежать, за ними непременно пошлют погоню. Здесь не Британская Индия, а Раджпутана, страна суверенных государств, управляемых независимыми князьями, где законы британской власти ничего не значат. Наследные правители этих государств лицемерно заверяют королеву-императрицу в своей преданности, но в остальном поступают, как заблагорассудится, и в силу своего положения не боятся никакого судебного преследования. Верховное правительство снабжает правящих князей «советниками» в виде резидентов, комиссаров, политических чиновников и генерального представителя и решает такие спорные вопросы, как, например, количество пушек, которое каждый из них вправе использовать при салюте по случаю торжественных событий. Но во всех прочих отношениях оно старается не вмешиваться во внутренние дела княжеств без крайней необходимости, и в такой стране сбежавшая принцесса и ее возлюбленный не могут рассчитывать на безопасность.

Как только известие о побеге распространится, все до единого местные жители ополчатся против них, и ни одно княжество во всей Раджпутане не даст им убежища. Так что пока оставалось лишь предоставить событиям идти своим чередом и уповать на счастливый случай, надеясь, подобно мистеру Микоберу[51], что что-нибудь да произойдет – предпочтительно чудо, ибо Аш постепенно приходил к мысли, что только оно может помочь им. «Но что я сделал в своей жизни, чтобы заслужить чудо?» – подумал он.

Ответа на этот вопрос не нашлось, и, когда получасом позже действительно кое-что случилось, это оказалось не желанным чудом, но подтверждением всех его страхов и доказательством (если в таковом имелась нужда), что опасности, которые он мысленно представлял, были отнюдь не воображаемыми.

Поскольку было еще слишком темно, чтобы шагать без опаски, Аш постоянно смотрел себе под ноги и думать не думал, что сейчас он может интересовать кого-нибудь, кроме Махду, или что на него могут напасть.