История призрака - Джим Батчер

— Потом ты вернёшься сюда. И погрузишь меня в сон. И сотрёшь воспоминания об этом разговоре и телефонном звонке из моей головы.

— Как? — спросила она. — Если я оставлю какие-либо пробелы, это может навредить тебе — тем более всё будет заметно для столь мощной фигуры, как Мэб.

Я подумал об этом мгновение и сказал:

— Я задремал в фургоне по дороге сюда. Сделай так, будто я и не просыпался, пока был здесь, а проснулся позже.

Она подумала об этом и сказала:

— Это может сработать. Если я проделаю всё достаточно медленно, это не оставит ряби.

— Тогда так и сделай.

Она встала. Подошла к потрёпанному старому деревянному шкафу у стены и открыла его. Среди прочего, там был автономный ротационный телефон, с прилагаемым удлинителем к линии, который тянулся из гипсокартона из соседней комнаты Фортхилла. Она принесла мне телефон и аккуратно установила его на моей груди. Потом подошла к аналогично потрёпанной старой деревянной двери.

— Ты понимаешь, — сказала она, — что я могу изменить это, Гарри. Могу узнать, кого ты нанял, чтобы убить себя. Я могу извлечь это прямо из твоей головы и найти их. И ты никогда не узнаешь.

— Ты можешь сделать это, — сказал я спокойно. — И я чувствую себя полным ублюдком, попросив тебя об этом, кузнечик. Но у меня больше никого нет, чтобы попросить.

— Ты должен позвонить Томасу, — сказала она. — Он заслуживает знать правду.

Томас. Мой брат. Моя семья. Он будет одним-единственным близким родственником маленькой Мэгги, как только меня не станет. И Молли была права. Он действительно заслуживает правды.

— Нет, — сказал я, чуть громче шёпота. — Скажи ему позже, если захочешь. Потом. Если скажешь ему правду, то он не поможет этому. Попытается помешать.

— А может быть, он будет прав, если так и сделает.

— Нет, — сказал я спокойно. — Он бы не был прав. Но он сделал бы это в любом случае. Это мой выбор, Молл.

Она повернулась, чтобы уйти, но остановилась.

— Ты никогда прежде не называл меня Молл, до сегодняшнего дня.

— Приберегал, — сказал я. — Для того, времени когда ты перестанешь быть моей ученицей. Захотел опробовать сейчас.

Она улыбнулась мне. Пролилась ещё одна слеза.

Затем она ушла.

От меня потребовалось несколько мгновений, чтобы собраться. Затем я набрал междугородний номер по ротационному телефону.

— Кинкейд, — ответил ровный голос.

— Это Дрезден, — сказал я.

Голос немного напрягся.

— Гарри. В чём дело?

Я глубоко вздохнул.

— За тобой должок, — сказал я спокойно. — За то происшествие с Ивой на острове.

— Чертовски верно, — сказал он.

— Мне нужна услуга.

— Ладно, — сказал он. — Тебе нужна огневая поддержка?

— У меня есть цель для тебя.

На другом конце провода повисла тишина. Потом он сказал:

— Рассказывай.

— Новый Зимний Рыцарь, — сказал я.

— Есть новый?

— Скоро будет, — сказал я.

— Откуда ты... — более долгая пауза. Затем он сказал:

— Вот оно как.

— Есть веская причина, — сказал я.

— Да?

— Маленькая девочка.

Снова тишина.

— Ты знаешь, когда это произойдёт.

— Нет, — сказал я. — Не знаю. Посмотрим.

— Согласен, — сказал он. — Когда?

Они собирались убить мою дочь где-то перед следующим восходом солнца. Я полагал, что мне потребуется некоторое время, чтобы найти для неё дом, при условии, что я не умру при попытке это устроить.

— В любое время после завтрашнего полудня, — сказал я. — Чем скорее, тем лучше.

— Хорошо.

— Ты сможешь найти меня?

— Да.

— Убедись, — сказал я.

— Я плачу по долгам.

Я снова вздохнул.

— Да. Спасибо.

Он мягко хихикнул.

— Меня благодарят, — сказал он. — Это ново.

Он повесил трубку. Я сделал то же самое. Затем позвал Молли.

— Ладно, — сказал я. — Давай начнём.

Молли взяла телефон и положила его обратно в шкаф. Потом она достала тонкую, новую белую свечу в держателе и коробок спичек. Она подошла и установила свечу на раскладной столик рядом, где я мог её видеть, не двигая головой. Она чиркнула спичкой и зажгла её.

— Хорошо, — сказал она. — Гарри, это должно быть осторожной, деликатной работой. Поэтому сосредоточься на свече. Мне нужно, чтоб твой ум оставался спокойным, чтобы я могла работать.

Это казалось странным, позволить кузнечику взять инициативу на себя, но я думаю, это было именно тем, для чего я обучал её. Я сосредоточился на свече и начал успокаивать мысли.

— Хорошо, — сказала Молли спокойно спустя мгновение, голосом полным мягкого бархата. — Расслабься. Сделай хороший, медленный, глубокий вдох. Хорошо... Слушай мой голос и позволь вести тебя. Ещё один глубокий вдох сейчас...

И вместе со своей соучастницей я завершил организацию своего убийства.

Глава пятидесятая

Я всплыл из памяти, вздрогнул и огляделся в замешательстве. Я всё ещё находится в разуме Молли на этом киношном мостике. Было тихо. Абсолютная тишина. Ничего не двигалось. Изображения на экране и различные Молли застыли на месте, как манекены. Вообще то, всё, что происходило в сражении, происходило со скоростью мысли — молниеносно. Была только одна причина, что всё здесь остановилось вот так, прямо посредине действия.

— Несколько бессмысленно для этого линейного времени, а? — мой голос прозвучал резко и грубо.

У меня за спиной послышались шаги, и в комнате стало светлее и ярче. Через мгновение, не было ничего, кроме белого света, и мне пришлось поднять руку, чтобы заслонить от него глаза.

Затем свет несколько угас. Я поднял глаза и обнаружил себя в безликом белом пространстве. Я не был даже уверен, что я стоял, если я вообще стоял на чём-нибудь. Не было ничего, кроме белого цвета...

...и молодого человека с волосами цвета тёмного золота, которые неряшливо свисали над серебристо-голубыми глазами. Его скулами можно было резать хлеб. На нём были джинсы, старые сапоги, белая рубашка и джинсовая куртка, и никто из молодых пижонов не был в состоянии стоять с такой совершенной, безмятежной неподвижностью, как он.

— Вы привыкли к линейному времени, — сказал он.

Его голос был звучный, глубокий, мягкий, почти с музыкальным тембром, который вы иногда слышите по радио.

— Это был самый лёгкий способ, чтобы помочь тебе понять.

— Разве ты не слишком низкий для архангела? — спросил я его.

Уриил улыбнулся мне. Это был вид выражения, от которого   цветы спонтанно зацветали, а младенцы начинали хихикать.

— Соответствующий. Должен лично признаться, что я больше поклонник Звёздных Войн, нежели Звёздного Пути. Простое разделение добра и зла, ясность прекрасной правды и прекрасной несправедливости — это расслабляет. Заставляет меня чувствовать себя молодым.