Река Богов - Йен Макдональд

— Все хорошо, любимый, все хорошо, — шепчет она. Конечно, молодая женщина может закричать, начать звать на помощь, просить, чтобы нашли врача, но она прекрасно понимает, что в переполненном вагоне ее никто не услышит. — О, Кришан, — шепчет она, чувствуя, как его кровь течет по внутренней поверхности ее бедер. — О, мой милый.

Его тело холодное, как лед. Парвати ласково касается его длинных черных волос, нежно перебирает их, а поезд несется все дальше на юг.

В холодном утреннем свете господин Нандха поднимается по ступенькам жилого комплекса Дилджит Раны. Он мог бы, конечно, воспользоваться лифтом — в отличие от старых комплексов, таких, как Шива Натараджа и Белый форт, в новых правительственных кварталах все работает исправно, — но ему хочется поддерживать в себе энергию, силу, внутренний импульс. Сыщик Кришны не позволит ему ускользнуть. Его аватары нитями паутины разбросаны между многоэтажными зданиями Варанаси. Он чувствует, как вибрации внутренней энергии города сотрясают мир.

Пятый пролет, шестой...

Господин Нандха намерен извиниться перед женой за то, что обидел ее в присутствии матери. В извинениях, конечно, нет никакой особой нужды, однако господин Нандха считает, что в супружеской жизни полезно иной раз и уступить, даже если ты и прав. Но она должна оценить его шаг, понять, чего он стоил ему во время расследования самого важного дела в истории их министерства. Дела, которое по завершении процесса экскоммуникации — в этом он ни на мгновение не сомневается — возведет его в ранг офицера расследования первого класса. И тогда они смогут проводить вдвоем счастливые вечера за рассматриванием рекламных проспектов с мебелью для новой квартиры в пригороде.

Минуя последние три пролета, господин Нандха насвистывает темы из «Кончерто гроссо» Генделя.

Когда он вставляет ключ в замок, ничего особенного не происходит. Не происходит ничего из ряда вон выходящего и когда он берется за ручку и поворачивает ее. Но за то время, которое проходит между прикосновением к ручке, ее поворотом и открыванием двери, Сыщик Кришны уже узнает, что там обнаружит. И начинает понимать смысл того откровения, что было ему в предрассветные часы в коридоре министерства. Именно в то мгновение жена и оставила его.

Обрывки музыки Генделя еще звучат в его слуховых центрах, когда он переступает порог квартиры и входит в совершенно новый период своей жизни, которая с этого мгновения становится абсолютно иной, ничем не похожей на прежнюю.

Ему незачем звать ее. Ее нет, она ушла и никогда не вернется. Остались вещи. Вот лежат ее глянцевые журналы, а на кухне рядом с гладильной доской стоит ее корзина с бельем, ее орнаменты, маленькие фигурки божеств занимают обычные места в ее домашнем святилище. В вазе свежие цветы, герань недавно полита. Но отсутствие жены чувствуется во всем: в мебели, в очертаниях комнаты, в коврах, в уютном уголке рядом с телевизором, даже в обоях. В освещении комнат, в кухонной утвари, в скатертях на столах. Утрачено полдома, полжизни и весь его брак целиком. Но природа почему-то не боится подобной пустоты. Жизнь продолжается, она пульсирует, у нее есть своя новая форма, новая геометрия.

Господин Нандха знает, что он должен произнести определенные слова, совершить определенные действия, испытать определенные чувства, соответствующие той ситуации, в которой он оказался. Но Сыщик Кришны ходит по комнатам в каком-то полутрансе, и у него на губах появляется некое подобие улыбки. Он как будто готовится к защите, словно матрос, во время тропического шторма привязывающий себя к мачте для того, чтобы лицом к лицу встретиться со стихией, бросить ей вызов. Поэтому господин Нандха прямо идет в спальню. Подушки с вышивкой, свадебный подарок от его коллег, лежат на кровати на своих местах. Дорогое издание «Камасутры» для успешного функционирования пары молодоженов — на прикроватном столике. В нем аккуратно перевернута очередная страница.

Господин Нандха наклоняется и вдыхает аромат страницы. Но нет... Он не желает знать, была ли какая-либо вина на его жене. Он открывает раздвижные деревянные двери, проверяет, что она взяла, уходя, а что оставила. Золотистые, голубые, зеленые сари, белый шелк для официальных приемов... Восхитительные прозрачные малиновые чоли, в которых она так ему нравилась и которые так волновали его, стоило увидеть в них жену в комнате или в саду. Она забрала с собой все мягкие ароматизированные вешалки, оставила только дешевые алюминиевые и проволочные, давно растянувшиеся и потерявшие форму.

Господин Нандха опускается на колени, чтобы проверить полку для обуви. Большая часть ячеек пуста. Он берет домашнюю туфлю, отороченную дорогим шелком, с мягкой подошвой и с узором, сделанным золотыми нитями, проводит рукой по узкому заостренному мыску, по мягким, округлым, словно девичья грудь, каблукам. Потом снова ставит на место. Ему невыносимо держать в руках ее очаровательные туфельки.

Сыщик Кришны закрывает раздвижные двери, и за ними исчезают одежда и обувь. Но совсем не о Парвати он вспоминает, стоя у закрытого шкафа, а о матери, о том, как сжигал ее, стоял у погребальных носилок с обритой головой и в белой одежде. Он вспоминает об опустевшем материнском доме, о невыносимой боли, которую ему причинял вид ее одежды и туфель, ставших вдруг ненужными. Смерть цинично обнажила все ее предпочтения, пристрастия, прихоти.

К кухонной полке, там, где хранятся аюрведические чаи и другие составляющие его диеты, прикреплена записка. Он трижды ее перечитывает, но понимает из нее только тот очевидный факт, что Парвати ушла от него. Слова не складываются в предложения. Ухожу... Извини... Больше не могу любить тебя... Не ищи меня... Слишком много слов, и все они так близко расположены друг к другу. Он складывает записку, кладет ее в карман и поднимается по лестнице в садик на крыше.

Стоя на открытом пространстве в сероватом свете дня, под взглядами соседей и собственных кибераватар, господин Нандха чувствует, что подавляемый до той минуты гнев начинает рваться наружу. О как бы хотелось Сыщику Кришны сейчас открыть рот и позволить ему потоком излиться наружу!.. Все внутри у него сжимается, но господину Нандхе удается взять себя в руки, подавить приступ тошноты.

А что это за неприятный химический запах?.. Ему становится совсем дурно, и на мгновение кажется, что сейчас эта дурнота овладеет им, и он ничего не сможет поделать.

Господин Нандха опускается на колени у края грядки, трогает пальцами мягкую почву... Но тут у него на палме раздается звонок. Вначале Сыщик Кришны не понимает, откуда исходит странный звук. Настойчивый звон заставляет его вынуть руку из земли, и он вновь осознает, что находится на залитой дождем крыше своего дома.

— Нандха.

— Босс, мы нашли ее. — Голос Вика. — «Гайяна Чакшу» выследила ее две минуты назад. Она здесь, в Варанаси. Босс... Она — Калки. Мы все проверили, она — сарисин. Она — инкарнация Калки. Я посылаю за вами вертолет...

Господин Нандха резко встает, смотрит на руки, стирает с них грязь. Его костюм испачкан, помят, промок насквозь. Ему кажется, что теперь он никогда не высохнет. Но Сыщик Кришны разглаживает манжеты, поправляет воротник, вынимает пистолет из кармана и засовывает его в кобуру. Ранние неоновые рекламы Каши о чем-то бессвязно сообщают безразличным прохожим. У него в жизни есть высокая цель. И сейчас ему предстоит важная и очень серьезная работа. Он выполнит ее так блестяще, так безупречно, что никто в министерстве не осмелится даже шепнуть что-то дурное против Нандхи.

Небольшой самолет идет на посадку среди громадных многоэтажных зданий. Господин Нандха стоит под верхней площадкой пожарной лестницы, а аппарат зависает над крышей. На месте второго пилота сидит Вик, его лицо, выразительно подсвеченное светом приборов на консоли, становится отчетливо видно. Самолет ВВС Бхарата не может опуститься на крышу, поэтому пилот в изощренном ньютовском танце снижает его сантиметр за сантиметром — таким образом, чтобы господин Нандха мог проскользнуть между реактивными струями двигателей и подняться по аппарели в хвостовой части.

Самолет производит здесь то разрушение, о котором господин Нандха уже начал мечтать. В одно мгновение падают и ломаются все подпорки для растений. Герани сметает с карнизов. Саженцы и маленькие деревца вырывает с корнем из мягкой почвы. Сама земля поднимается вверх большими кусками грязи. От влажного дерева в ограждениях грядок начинает идти пар, затем дым. Пилот продолжает снижение до тех пор, пока шасси не касаются крыши. Идет вниз аппарель.

Во всех иллюминаторах сразу вспыхивает свет.

Господин Нандха поднимает воротник и следует в открытое, освещенное голубоватым светом внутреннее помещение самолета. Там вся его группа и представители воздушной полиции. Мукул Дэв и Рам Лалли. Мадхви Прасад и даже Морва из финансового отдела. Господин Нандха садится рядом с подчиненными, пристегивается ремнем, аппарель убирается, пилот начинает взлет.