Демоны на Радужном Мосту. Бег к твердыне хаоса. Девяносто триллионов Фаустов - Джек Чалкер

— Не думаю, — ответила Калия. — Попробуй сам просканировать. Там обрыв и водопад. Отсюда обрыв выглядит… почти отвесным.

— Я мог бы попробовать, — предложил Робакук. — Единственная опасность — это водопад и крутые скалы за ним. Если у меня получится справиться с водой, я поднимусь.

— Да, но они будут знать, что ты собираешься делать, — заметила Калия. — То, что наш Мозг-волосатик не может их толком разглядеть, совсем не значит, что их телепат не читает нас прямо сейчас, как открытую книгу!

— Это неважно, — ответил тхион. — Пока я забираюсь наверх, они не смогут подстрелить меня, а как только я окажусь там, то смогу сбросить на них все, что пожелаю, и они меня даже не увидят. Я выгоню их оттуда прямо под ваши выстрелы.

— Хорошо, тогда сделай это! — прошипел Джозеф. — Я не собираюсь сидеть здесь дольше, чем это необходимо!

Робакук свернул налево и скрылся из вида.

— А что случится, если эта навозная муха-переросток упадет и разобьется насмерть? — спросила Калия. — Плохо, что он не может левитировать себя.

— Дай ему попробовать! — раздраженно огрызнулся Джозеф. Он не собирался позволить этим ублюдкам выбраться из ловушки! Если будет необходимо, он вернется назад и заключит сделку с теми монстрами На станции.

Тобруш с помощью своих инструментов изучала окружающую местность.

— Не понимаю, почему они не пытаются выбить нас, стреляя в скалу над нами?

— Не давай им идей! — оборвала ее Калия.

Джозеф посмотрел в том же направлении.

— Потому что, если они промахнутся, то у нас будет груда щебня для прикрытия прямо перед их выходом, — ответил он. — А что, это мысль! Это опасно, но если мы отойдем подальше и хорошенько прицелимся, то сможем сшибить этот здоровый утес. Если он останется целым, то просто скатится дальше, но если рассыплется на осколки… Оно того стоит, черт возьми!

Прогнав задачу через компьютер скафандра, он выяснил места, где им следует прятаться, и точки, куда надо стрелять, чтобы добиться желаемого результата. Вероятность, что уступ упадет так, как им надо, была более шестидесяти процентов. Шансы на то, что он упадет одним куском или пришибет их, были примерно равны.

— Пересылаю координаты, — сообщил Джозеф. — Отходите на свои позиции и наводитесь на цель.

Криша, сидя посреди развалин, поймала чужую мысль и сообщила:

— Они собираются стрелять в уступ над ними, чтобы обеспечить себе прикрытие. Кроме того, какое-то существо карабкается по отвесной стене за пределами нашей видимости, чтобы оказаться над нами.

Ган Ро Чин, все еще ощущавший последствия похода и сна, был поражен ее спокойствием и ясностью мысли. Савин, эмпат группы, тоже удивился отсутствию в Крише каких-либо опасений и напряженности. Он одобрительно подумал, что это подействовал гипноз Морока. Однако, он не был в этом полностью уверен.

— Я могла бы пробраться туда и отвлечь их, — предложила Манья. — Криша говорит, что коринфианца с ними нет.

— Зато у них есть приборы, Манья, — напомнил ей Морок. — Если бы они в тот раз были в полной боевой готовности, тебя бы сейчас с нами не было. Твой Талант не может одурачить компьютеры.

Какое-то время Манья молчала, производя собственные замеры утеса.

— Пусть они сделают это, — наконец сказала она. — Все, кроме Криши, подключите свои скафандры к моему! Криша, ты будешь прикрывать нас и напоминать им, что мы все еще здесь.

— Что ты предлагаешь? — спросил ее Морок.

— Если Криша подаст нам сигнал в тот момент, когда они выстрелят, мы тоже выстрелим. Они сшибут этот уступ, а мы отклоним его немного вправо — прямо на них!

— Криша, ты сможешь это сделать? — спросил ее Морок.

— Без проблем, — ответила она. — Я пошлю сигнал через скафандр. Выходите на позиции, а компьютер Маньи сделает все остальное.

Самое странное, что это действительно не было для нее проблемой. Ее саму поражала внезапная ясность ее ума и возросшая сила. Она уже один раз ментально встречалась с телепатом противника, и тогда они были равны. Теперь же он казался намного слабее ее, у нее было такое чувство, словно телепатическая волна миколианца была чем-то физическим, что она могла ощутить и отклонить. Прежде ей временами удавалось такое, но только на недолгий промежуток времени и с потерей представления об окружающем мире, но никогда — так долго и с такой легкостью, да еще параллельно прикрывая товарищей, проверяя инструменты и держа связь с остальными. Это было почти сверхъестественно!

То, что она прочитала в умах миколианцев, почти полностью соответствовало ее ожиданиям.

Девушка была очень эмоциональной, и все ее эмоции были разрушительного свойства. Слепая, безрассудная ненависть, месть всему миру и абсолютное поклонение силе. Ей нравилось убивать; нет, не так — она любила убивать! Она была настолько испорчена, что ей незачем было идти в Ад, — она уже была похожа на этих демонов.

Мужчина был почти полной ее противоположностью, но и в нем Криша видела демонов. Холодный, жестокий интеллектуал, настолько сосредоточенный на себе, что относился ко всем остальным, даже к своей команде, как к средству достижения своих целей. Человек, который никогда не помогал другим, если не видел выгоды для себя.

Существо, карабкающееся по стене, сейчас было для нее недоступно, но она уже раньше достаточно заглянула в него. Его мысли были очень странными, за ними почти невозможно было уследить, но и здесь в центре она распознала демона. Это выражалось в его напряженности и любви к возбуждению, к острым ощущениям. Она уловила в нем довольно странную идею: насколько она могла понять, для него это дело было просто развлечением.

Только миколианский телепат был закрыт для нее, но она была уверена, что если бы она пробилась через его защиту, то и там обнаружила бы демона.

К ее удивлению, демоны присутствовали и в ее команде. Она не замечала этого раньше, потому что сама была полна подобных же чувств, и это не давало ей распознать их в других. Но даже у Морока внутри было это холодное ядро, которое не только привело его на эту должность, но и заставляло наслаждаться борьбой, разоблачением еретиков, шпионов и предателей, обрекать их на смерть. Он хотя бы признавал этот свой недостаток, но несмотря на чувство вины, не желал избавляться от него. Самодовольство и нетерпимость Маньи происходили из ее эгоцентризма. Ей необходимо было верить, что она выполняет волю богов, потому что ей было дано на это право.

И Савин — в нем было это животное качество, от которого она всегда отмахивалась как от присущего всему его народу, — и возможно, так оно и было. Но в глубине души Савин по-настоящему любил наводить страх на тех, с кем он общался вне Длани. Он мучил и убивал во имя Церкви и вспоминал об этом с нежностью и ностальгией.