Стальная Крыса идет в армию - Гаррисон Гарри "Феликс Бойд"

Я зарылся в рюкзак и, конечно, не упустил случая поболтать по радио.

— Ну что, идеи есть? Если не у вас, то у бесценного компьютера стратегического планирования?

— Да. Если язык не желает разговаривать, то, возможно, упомянутые им сообщники будут откровеннее. Попытайся встретиться с ними.

— Ладно. — Я вернулся с курткой. — На, Дредноут, не мерзни.

Он поднялся и натянул куртку.

— Вот так-то лучше. А сейчас я тебе скажу, что думаю. Если не желаешь кое о чем рассказывать, не надо. Но как насчет товарищей, о которых ты говорил? Может, они согласятся объяснить нам, что происходит?

Он прикусил нижнюю губу и замотал головой.

— Нет? Попробуем по-другому. Ты не хочешь вернуться к своим? Потолковать, узнать, не готов ли кто-нибудь встретиться с нами? Согласен?

Он перевел взгляд с меня на Флойда, затем опустил его на Бобика, помахивающего хвостом, и наконец решился:

— Следуйте за мной.

Он был молод, силен и бежал уверенной трусцой. Флойд и механическая шавка подражали ему без особого труда, ко мне же мигом вернулись боль и слабость. Я тащился в хвосте и вскоре вынужден был взмолиться о передышке, но за миг до этого Дредноут остановился на краю полпеттоновой рощицы.

— Ждите здесь, — сказал он, когда я, жутко сопя, доковылял до них.

Он скрылся среди деревьев, не заметив, как Бобик, укоротив лапки и втянув в туловище голову и хвост, скользнул за ним, точно черная половая щетка.

Перерывчик в физической деятельности пришелся как нельзя кстати, да и быстро саморазогревающаяся еда, которую я достал из рюкзака, тоже. Свинобургер с подливкой. Флойд тоже распечатал консервы, и мы слизывали соус с пальцев, когда бесшумной тенью вернулась «половая щетка»: лапы, хвост и голова — врастопырку, из пасти — заливистый лай. Я ощерился.

— Докладывать — в первую очередь, брехать — во вторую.

— Ваш новый помощник не заметил слежки. В лесу находится валун, под ним — отверстие в земле. Он скрылся там. Показать?

— Чуть позже… если понадобится. А сейчас дай нам сосчитать до десяти и выяснить, передаст ли он нашу просьбу.

Навалилась усталость. Я закрыл глаза, утонул в беспамятстве и вынырнул вовсе не по счету десять, а в час дня — солнце балансировало уже в зените. Когда я решил выяснить, сколько потерял времени, компьютер услужил по-медвежьи, поменяв красную шестерку на пятерку. Не волнуйся, Джим, адмирал Стинго на твоей стороне. Вялые попытки самоуспокоиться не принесли успеха, мне даже казалось, будто в моих жилах булькает и струится яд.

Флойд спал сном праведника, даже похрапывал. Но стоило Бобику нечаянно сдвинуть на осыпи несколько камешков, как мой напарник вмиг распахнул веки.

— Гав-гав, джентльмены, то есть доброе утро. Из-под камня только что появился ваш новый друг в сопровождении сослуживца, и они направляются сюда. Заметьте: я вам первым об этом сообщил.

Бобик посидел, подождал, а затем приветственно тявкнул двум мужчинам в опрятном камуфляже и касках с блестящими шпилями. Грудь каждого перекрещивали набитые патронташи, на бедрах висели пистолеты впечатляющих размеров. Однако кобуры были застегнуты. Я тут же успокоил себя мыслью, что Флойд под рукой и малейшее прикосновение к кобуре будет означать для них мгновенную потерю сознания.

— А, Дредноут, — приветствовал я, — рады тебя видеть. И твоего товарища.

— Его зовут Неутомимый, он — комендант участка. Этот, с бородой, — Флойд, а второй — Джим.

Неутомимый воздержался от рукопожатий, зато звучно саданул себя в грудь правым кулаком. Мы поступили точно так же, ибо никогда не вредно перенимать обычаи туземцев.

— Цель вашего прибытия? — осведомился Неутомимый самым что ни на есть холодным и непререкаемым тоном.

Я позволил себе слегка обидеться:

— Скажем так: мы пришли, чтобы спасти твоего друга от неминуемой казни. И принимаем вашу благодарность.

— Если бы вы не пришли, он бы не открыл огонь и не был бы приговорен к расстрелу.

— Веский аргумент. Но, как мне помнится, он открыл огонь, исполняя волю коллектива. Вы — из этого коллектива?

Я уже заметил, что под бесцеремонностью Неутомимого скрывается изрядная тревога. Обстреливая нас глазами, он пожевал нижнюю губу. Не обошел пристальным вниманием даже псевдопса, тявкающего у наших ног. Наконец промолвил с великой неохотой:

— На это я ответить не могу. Но мне поручено доставить вас к тому, кто ответит. А теперь ваш черед отвечать. Зачем пришли?

— Не вижу смысла секретничать. Мы ищем того, кто взорвал некое здание и стащил из него — а значит, у нас — некий важный предмет.

Похоже, новость их немного успокоила. Неутомимый перестал кусать губу, а Дредноут даже слегка улыбнулся, прежде чем наклонился к товарищу и зашептал ему что-то. Затем они кивнули, вспомнили, где находятся, и к ним сразу вернулся воинственный вид.

— Вы пойдете с нами, — произнес комендант так, что стало ясно: возражения бессмысленны.

— Возможно. — Я всегда недолюбливал приказной тон. — Но сначала вы нам скажете… это не опасно?

— В опасности мы рождаемся и живем. И покидаем ее только в момент гибели.

Это здорово смахивало на лозунг, тем более что Дредноут, внимая коменданту, шевелил губами.

— Да, конечно, но ведь это не более чем расплывчатый философский постулат. А я имею в виду совершенно конкретную ситуацию.

— Вы будете под защитой. — Очевидно, он старался не насмехаться над нашими скудными силенками и не кичиться своим превосходством.

— О! Спасибо! — восторженно откликнулся Флойд. Для пущей достоверности он даже глаза выпучил. — Под такую гарантию мы готовы с вами хоть к черту в пекло. Верно, Джим?

— Совершенно верно. Под защитой этих бравых солдат нам ровным счетом не о чем беспокоиться.

Флойд запросто мог бы слопать за завтраком дюжину таких молокососов, но я не видел проку в хвастовстве.

Мы потянулись к рюкзакам, но Неутомимый остановил нас:

— С собой ничего не брать. Вы должны довериться нам.

Флойд равнодушно пожал плечами — он всегда ходил «при оружии».

— Хоть воды-то можно глотнуть? — Я откупорил флягу и сделал два-три глотка, а укладывая ее на место, припрятал в ладони несколько гранат. — Ну и конечно, с нами пойдет верная спутница — игрушечная собачка.

Бобик умело подыграл мне: залаял, высунул язык и часто задышал. Даже перестарался, задрав над моим рюкзаком заднюю лапу. Впрочем, эта собачья проделка еще больше убедила наших воинственных приятелей. Они кивнули.

— Придется завязать вам глаза, — сказал Дредноут, доставая два черных шарфа. — Чтобы вы не запомнили путь к убежищу.

— Если ты имеешь в виду отодвигающийся валун под полпеттонами, то можешь не утруждаться.

— Как ты узнал?!

— Узнал, а как — не имеет значения. Так идем или нет?

Они изумленно переглянулись и отошли в сторонку пошептаться. Потом неохотно вернулись и снова насупились.

— Идите. Быстро!

Мы подбежали собачьей трусцой к валуну, затем по лестнице спустились за Дредноутом в туннель. Бобик гавкнул и спрыгнул на меня, как только я задрал голову. Я поймал его и тут же выронил. Неутомимый закрыл люк, и я хмуро уставился во мрак.

Оставалось надеяться, что мы приняли верное решение, ибо дни мои сочтены, а подземелье чересчур усердно навевало мысли о могиле.

Возможно, оно и станет моей могилой. Если не получу противоядия в срок.

Глава 24

Едва глаза привыкли к темноте, я заметил, что по стенам туннеля, на высоте плеч, тянутся горизонтальные светящиеся полоски. Пол был гладок и тверд, стены тоже — в этом я убедился, проведя пальцами по прохладному камню. Некоторое время мы шагали молча, пока у перекрестка один из провожатых не шепнул:

— Ни звука! Не шевелиться! Спиной к стене!

Мы простояли так несколько томительных минут. На стенах я разглядел мерцающие цифры и поместил в банк бесполезных данных тот факт, что мы находимся на месте пересечения туннелей Y-82790 и NJ-28940. Прислонясь к камню, я всерьез подумывал, не вздремнуть ли, но тут из туннеля NJ-28940 донеслось чеканное буханье армейских подметок. Я проснулся и весь обратился в безмолвие и ожидание. Справа появилась колонна человек в двадцать и протопала мимо нас влево, в туннель с тем же номером. Когда шаги почти стихли, нам шепотом велели продолжать движение.