Ковчег спасения - Аластер Рейнольдс

– Прямой моей вины в гибели этих людей не будет.

– Капитан, умоляю, не делай этого!

– Илиа, отведи шаттл прочь. Не хочу, чтобы ты пострадала при взрыве. Я никогда не желал тебе зла, мне всего лишь нужно, чтобы ты стала свидетелем моей смерти. Верю, ты меня поймешь.

– Я уже понимаю тебя! Разве этого недостаточно?!

– Нет.

Орудие заработало. Выпущенный его жерлом луч оставался невидим, пока не коснулся обшивки. Рассеиваясь, он замерцал на вытекающем воздухе и частицах испаренной брони: метровой толщины лезвие, квинтэссенция всеразрушающей силы, пронзало тело корабля. В арсенале пушка номер тридцать три была не самой разрушительной, но обладала колоссальной дальнобойностью. Поэтому Вольева и выбрала ее для удара по ингибиторам.

Силовой луч прогрыз корабль насквозь и засветился в облаке пара и воздуха с другой стороны. Орудие начало разворачиваться, вспарывая корпус.

– Капитан!

– Извини, я не могу остановиться.

В голосе слышалась боль. Неудивительно, ведь нервы Бреннигена протянулись во все закоулки «Ностальгии по бесконечности». И этот луч для него словно скальпель, кромсающий руку.

Капитана не устраивала быстрая и безболезненная смерть. Она не искупит злодейство. Бренниген желал умереть медленно, корчась в жуткой агонии. Настоящая казнь – а рядом свидетель, способный рассмотреть мучения во всех подробностях.

Луч пропахал борозду в сотню метров. Капитан истекал жижами, исходил паром.

– Прекрати! Бога ради, остановись!

– Илиа, позволь мне закончить. Прости, пожалуйста…

– Я не позволю!

Триумвир не задумывалась. Если бы помедлила хоть мгновение, вряд ли собралась бы с духом и пошла на смертельный риск. Она была невысокого мнения о своей храбрости и уж точно не хотела жертвовать собой.

Илиа Вольева рванула шаттл к лучу, чтобы заслонить собой «Ностальгию по бесконечности».

– Нет! – воскликнул капитан.

Слишком поздно. Чтобы прекратить огонь, нужна секунда. И быстро орудие не развернешь.

Прицелилась триумвир неточно, шаттл лишь скользнул по лучу – но тот испарил всю правую половину суденышка. Одно мгновение свирепого буйства энергии – и броня, и внутренний каркас, и термоизоляция, и герметичная мембрана стали паром. Вольева успела заметить, что промазала, угодила не точно в центр пучка, – и поняла, что это не имеет значения.

Она все равно умрет.

Перед глазами все поплыло. В горле возник омертвляющий холод, словно туда залили жидкий гелий. Илиа попыталась вдохнуть, и ледяной кулак ударил в легкие. В груди словно родилась глыба гранитно-твердого льда. Внутренности замерзли мгновенно.

Она раскрыла рот, желая проговорить хоть что-нибудь напоследок. Отчего-то это показалось правильным.

Глава 31

– Волк, почему? – спросила Фелка.

Они встретились наедине под тем самым свинцово-серым небом, на берегу со скальными гребнями и лужами, где, по настоянию Скади, им уже довелось свидеться. Теперь Фелка грезила наяву. Ведь она находилась уже на субсветовике Клавэйна, Скади погибла – но волк казался таким же реальным, как и раньше. Его облик оставался неясным – столб дыма, временами принимающий уродливые, гротескные человекоподобные формы.

– Что «почему»?

– Почему ты так ненавидишь жизнь?

– У меня нет ненависти к жизни. Верней, у нас нет. Мы лишь исполняем долг.

Фелка стояла на коленях, окруженная остатками морских существ. Она знала теперь, чем объясняется одна из великих тайн космоса, тревожившая людей с начала космической эры. В Галактике тьма звезд, у многих есть планеты. Конечно, не все они находятся на нужном расстоянии от светила, не на всех есть металлы в пропорции, требующейся для возникновения сложных соединений углерода. А некоторые звезды слишком нестабильны, и жизнь подле них развиться не может. Но ведь в Галактике сотни миллиардов звезд. Пусть лишь крошечная часть их обитаема, по идее, этого достаточно, чтобы космос изобиловал разумной жизнью.

Но люди так и не нашли свидетельств распространения разумных форм жизни от звезде к звезде, хотя этот процесс не кажется слишком сложным. Глядя в ночное небо, философы пришли к выводу, что жизнь – исключительный феномен. Возможно, человеческая раса – единственная разумная во всей Галактике.

Люди были не правы, но свою ошибку они обнаружили лишь в начале эпохи межзвездных сообщений. Отправленные ими экспедиции нашли следы погибших культур, руины цивилизаций на планетах, признаки существования народов. Количество их, погибших, пугало.

Казалось, разумная жизнь не то чтобы редка, но удивительно склонна к вымиранию. Словно что-то намеренно уничтожало ее.

Волки и стали недостающим фрагментом головоломки, безжалостным врагом разума. Неумолимые, бесконечно терпеливые машины выискивали признаки зародившегося разума и безжалостно уничтожали его. Оттого Галактика оставалась пустынной и безжизненной, патрулируемой жестокими, бдительными стражами.

– Но зачем? – спросила Фелка. – Ваши действия кажутся бессмысленными. Если уж вы так ненавидите жизнь, отчего бы не покончить с нею раз и навсегда?

– Раз и навсегда? – переспросил волк.

Очевидно, рассуждения Фелки его позабавили.

– Вы можете разбить все планеты Галактики или отравить их. Похоже, вам просто не хватает храбрости покончить со всей жизнью.

Медленно, тяжело вздохнула потревоженная волной галька – будто сошла лавина далеко в горах.

– Мы не хотим уничтожить всякую разумную жизнь, – ответил волк.

– Нет?

– Напротив, хотим сохранить ее. Мы блюстители разума, желающие уберечь его от величайшей опасности.

– Но ведь вы убийцы! Уничтожаете целые культуры!

Волк пропал из виду, появился снова. А когда ответил, его голос, словно в насмешку, стал похожим на голос Галианы.

– Настоящая доброта иногда выглядит жестокостью.

После смерти Галианы Клавэйна видели немногие. Вся команда, даже нижайшие чины в армии свиней понимали: не стоит тревожить командира. Обращались к нему лишь при возникновении по-настоящему тяжелых, критических проблем, требующих немедленного действия. Неизвестно, исходила ли просьба оставить Клавэйна в покое от него самого или от его ближайшего окружения. Скорее всего, было и то и другое. Он стал без малого призраком, таинственной тенью, скитавшейся по коридорам субсветовика в часы, когда команда спала. А временами, пока звездолет летел с большим ускорением, в коридорах слышалось ритмичное топанье экзоскелета – Клавэйн направлялся по своим делам. Но с людьми и свиньями он не заговаривал, на контакт не шел.

Говорили, он часами сидит в обсерватории и глядит в беззвездную черноту, словно зачарованный ею. Знавшие его замечали, что он выглядит гораздо старше, чем в начале экспедиции, словно погрузился в стазис, а не живет в сжатом корабельном времени. Так выглядят те, кому опротивело существование, кто не тянул бы лямку жизни, если бы этого не требовал долг.

Хотя подробности остались неизвестными команде, многие догадались: Клавэйн был вынужден принять очень тяжелое решение. А кое-кто вспомнил о Галиане. Раньше она была фактически мертвой, но теперь исчезла навсегда в полном смысле этих слов, и случившееся тяжело легло на душу старика. Сочленители держали Галиану в криокапсуле, надеясь со временем избавить ее от волка. Конечно, вероятность такого исхода была невелика, но ведь наверняка в глубине души Клавэйн надеялся, что Галиана, давняя любовь, вернется к нему исцеленной. А теперь старик убил надежду собственными руками. Говорили, что Фелка сумела его убедить, но окончательное решение принял он сам. На его руках осталась кровь этой казни, совершенной ради милосердия.

Уединение старика повредило делам куда меньше, чем могло бы показаться на первый взгляд. Клавэйн передал многие свои полномочия заместителям, и приготовления к битве шли теперь полным ходом и без его участия. Фабрики работали безукоризненно, производя броню и оружие. Корпус «Света Зодиака» ощетинился противокорабельными пушками и ракетами. Бесконечные тренировки превратили боевиков Скорпиона в настоящих солдат, безжалостных и эффективных. Свиньи поняли, насколько их предыдущие успехи зависели от чистого везения. В недалеком будущем его заменит профессионализм. Конечно, и профессионалов может постигнуть неудача – но не из-за недостатка подготовки или плохого тактического планирования.

Теперь, когда уничтожен корабль Скади, нет опасности ввязаться в битву с субсветовиками сочленителей. Дальнее сканирование подтвердило: да, следом идет эскадра. Но она может лишь сравняться по ускорению со «Светом Зодиака». Обогнать его, даже догнать сочленители не в силах. После случившегося с «Пасленом» вряд ли кто-нибудь осмелится повторить эксперимент с четвертой фазой вакуума.