Шарады любви - Джейн Фэйзер

Граф удовлетворенно вздохнул. Этот план выглядел не хуже провалившегося…

Даниэль тем временем раздавала указания:

— Необходимо как можно смелее подъезжать к каждой заставе. События этой ночи дают нам неплохой шанс. Мы будем ехать, открыто размахивая красными знаменами и горланя революционные песни. Когда же нас остановят, станем восторженно рассказывать о кровавых событиях у Тюильрийского дворца. Кстати, неплохо было бы запастись какими-нибудь вещицами оттуда, а еще лучше — вымазаться в крови. Так будет более убедительно.

Наступило общее молчание. Потом Тони решительно сказал:

— Тогда надо немедленно идти ко дворцу.

Все пятеро выскользнули из ворот особняка и слились с ревущей, пьяной, беснующейся толпой. На каждом углу распивали вино, вопили революционные песни и танцевали. Сад Тюильрийского дворца представлял собой кромешный ад. С тех пор как Даниэль выбралась оттуда, озверевшая от кровавых убийств и вина толпа лишь чуть-чуть поредела. Среди трупов швейцарских гвардейцев валялись пьяные горожане, другие с остервенением топтали ногами мертвые и даже еще живые тела. В воздухе стояли дикие вопли, которые даже нельзя было назвать победными.

Даниэль нагнулась над убитым гвардейцем и вымазала свою блузку его кровью. Оглянувшись, она заметила своих друзей, делавших то же самое. Поняв друг друга без слов, все они, прячась за кустами и деревьями, незаметно выбрались из сада. Даниэль была на грани обморока и непременно упала бы, не поддержи ее остальные.

— Мне уже легче, — прошептала Даниэль. — Пойдемте…

Светало. Из-за горизонта показался краешек восходящего солнца. Все пятеро, не сговариваясь, оглянулись на Тюильри. Первые солнечные лучи проникли сквозь листву деревьев, освещая страшную картину только что происшедшей здесь кровавой трагедии. У Даниэль закружилась голова. Джулиан с тревогой посмотрел на нее:

— Вы должны отдохнуть, Данни. Хотя бы часа два.

— Нет. Мы тотчас же едем. Я не успокоюсь, пока не окажусь за воротами этого города. И прошу вас всех, не волнуйтесь. Право же, сил мне не занимать! Надеюсь, вы это уже поняли?

— Мы-то поняли… — протянул Джулиан, — но поймет ли Джастин? Откровенно говоря, я очень надеюсь, что он приедет в Мервенуэй и положит всему этому конец!

— Не говорите глупостей, Джулиан. У нас все согласовано. Я даже уверена, что в следующий раз он будет нас сопровождать.

— Не сердитесь, кузина, — сдался Джулиан. — Пусть будет так, как вы хотите…

…Движение на улицах уже начинало замирать, когда две подводы со спрятанными под соломой беглецами подъехали к городским воротам. Примерно в полумиле от заставы Джулиан и Тони пустили своих лошадей в галоп. Затем все разом остановились и запели самую модную революционную песню, при этом размахивая красными флагами и выставляя напоказ запачканные кровью рубахи.

Гвардейцы, проведшие ночь на посту и ничего не знавшие о происшедших в городе событиях, выбежали навстречу. Даниэль спрыгнула с передней подводы и, вытащив из кармана бутылку с вином, потребовала, чтобы все они выпили «за Республику». Те еще раз посмотрели на окровавленную одежду, усталые лица лжесанкюлотов — и поверили им. К тому же Даниэль принялась красочно описывать события минувшей ночи со всеми подробностями. Ее спутники утвердительно кивали головами. Бутылка ходила по кругу, подогревая общий энтузиазм и доверие гвардейцев.

Лежавшие под соломой беглецы тряслись от страха, каждую секунду ожидая разоблачения. Но вот щелкнул бич, и повозки тронулись. По мере того как подводы набирали скорость, сердца спрятавшихся начинали биться ровнее, дыхание обретало свой обычный ритм…

— Вы зарыли в землю свой талант, Данни, — усмехнулся Джулиан.

— Не понимаю? — подняла на него удивленные глаза Даниэль.

— Ваше место на сцене.

— Да, вы правы. Думаю даже, что эта профессия меня бы увлекла. Но тогда я годилась бы лорду Линтону только в любовницы…

Смех Джулиана далеко разнесся в свежем утреннем воздухе. Другие, слышавшие шутку Даниэль, присоединились к нему. И все же в этом веселье сквозило сильное нервное возбуждение. Впрочем, могло ли быть иначе после оставшейся позади ужасной ночи?..

И вот — они снова в Мервенуэе. Все опасности остались позади, но мысли Даниэль, казалось, продолжали витать где-то далеко.

— Она думает о своем сыне, — уверяла Лавиния Чарльза, когда август сменился сентябрем, а их внучка снова отложила очередную поездку во Францию. Но старая графиня ошибалась. Даниэль ждала мужа. Или хотя бы известий о нем. Граф Марч это отлично понимал и поэтому тут же возразил жене:

— Две недели назад она послала письмо Питту и теперь ждет ответа. Он вот-вот должен прийти.

Большую часть свободного времени Даниэль проводила в розарии, играя с Николасом «в прятки». Оттуда хорошо была видна дорога, на которую графиня Линтон постоянно посматривала. Так было и сегодня. Она сидела на камне, том самом, около которого граф Линтон в свое время сделал предложение шумной дерзкой девчонке. Теперь же здесь играл его сын, поочередно произносивший то английские, то французские слова. Даниэль уже в который раз взглянула на дорогу и вдруг увидела одинокого всадника, направлявшегося к их дому. Издали трудно было разглядеть его фигуру, а тем более лицо, но сердцем Даниэль поняла, что это не тот, кого она ждет. Однако могло случиться, что прискакал вестовой от Питта из Лондона и привез какие-то известия о Джастине. Плохие или хорошие — это для нее уже почти не имело значения. Главное — знать, что с ним и жив ли он.

Даниэль взяла на руки Николаса и побежала в дом. Оказалось, что всадник действительно привез письмо от премьер-министра. Даниэль взяла конверт и долго не решалась его распечатать. Наконец, собравшись с духом, сломала гербовую печать…

Ничего особенно утешительного послание Уильяма Питта не содержало. Премьер сообщал, что никакими сведениями о судьбе Джастина Линтона пока не располагает. Очевидно, желая поддержать Даниэль, он писал, что прошедшие со дня отъезда графа пять месяцев — еще недостаточный срок, чтобы предаваться отчаянию, но одновременно признавал, что основания для беспокойства уже есть. Еще Питт горячо благодарил графиню Линтон за ценные сведения, которые она сообщила ему после возвращения из Парижа, а в конце письма желал ей оставаться такой же мужественной и следить за своим здоровьем.

В тот вечер ужинали все вместе. Когда принесли десерт, Даниэль обвела взглядом сидевших напротив участников последней поездки и с улыбкой сказала:

— Итак, друзья мои, не пора ли нам совершить следующее путешествие во Францию? Мы его уже давно откладываем, а в рыбацком поселке на берегу Бретани, наверное, нас уже с нетерпением ждут. И могут пасть духом. Уильям Питт пишет, что положение в Париже еще больше ухудшилось, если такое вообще возможно. Королевская семья содержится в одном из замков под стражей, ее судьба зависит от людского милосердия. Мадам Гильотина трудится без устали и требует себе все новых жертв.