Обратный отсчет: Синтез - Токацин

— Так я и поверил, — буркнул комендант. — Когда же ты наиграешься… Эй, куда пошёл? Расписание видел?

Лист, вывешенный на стену в комендантской, удлинился втрое. Вместо одной таблицы там было шесть. Гедимин разглядывал их и удивлённо мигал. «Три смены, одна за другой, для шахт и заводов… Теперь работа пойдёт. Если по одной смене в сутки на каждого — ещё останется восемь свободных часов. А вот нам, ремонтникам, повезло меньше… И ещё дежурство на остаток дня? Ведь наверняка что-то будет ломаться — и во вторую смену, и в третью… М-да. Надо будет всё как следует проверить. Не люблю вставать среди ночи…»

Из комнаты Кенена сочился синеватый свет голографического экрана; если учётчик и слышал шаги Гедимина, проходящего мимо, то никак не отозвался. Ремонтник не стал его трогать. Выложив все находки на пол, он постучал в противоположную стену.

— А? — отозвалась Лилит. — Ты ещё не спишь?

— Рано, — сказал Гедимин. — Я собираю синтезирующий реактор. Помощь не помешала бы.

За стеной вскинулись, да так резко, что задели тонкую стену.

— Эй, умник! Ты что сюда притащил⁈

— Обрезки труб, химически стойкий фрил и жестяные листы, — ответил Гедимин. — Сборка несложная, но если тебе интересно…

— Так урана там нет? — настороженно спросила Лилит. — Тогда ладно. Только расскажешь мне в подробностях, что эта штука должна делать.

Ремонтник высыпал последние осколки фрила на жаропрочную подставку и приподнял крышку потайного люка. Оборудование, над которым он работал с июля, собирая по кусочкам, было там; Гедимин смотрел на него и досадливо щурился. «Снова будут кривые швы и грубые разрезы,» — думал он. «Неустойчивая дуга, резцы нестабильного качества и прочие самоделки. Надо прихватить из ангара ремонтную перчатку…»

11 ноября 56 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

В полях во Фландрии, где маки на ветру

Качаются среди крестов бессчётных…

Тонкий голос летел над посёлком, проникая в бараки, и Гедимин, едва не проспавший поздний подъём, заворочался на матрасе. Встать сегодня предписывалось в девять, но комендант не бродил по коридору с шумом и воплями — тихо сидел в каморке у двери, доедая утреннюю порцию Би-плазмы. Увидев проснувшегося eateske, он молча кинул на стол два запечатанных контейнера.

— Странная музыка сегодня в форте, — заметил Гедимин. — Непохоже на праздничную.

— Сегодня и не праздник, — буркнул Гай Марци. — Сегодня день траура. Надеюсь, хватит ума при макаках от радости не плясать?

«В 10–30 всем подойти к информаторию!» — объявление, набранное крупным тёмно-красным шрифтом, висело прямо поверх расписания. Из-за двери тянуло пронизывающим холодом — Гедимин, вышедший в комендантскую в одном нижнем комбинезоне, даже поёжился.

— Иди спать, — буркнул Гай. — Ещё полтора часа. Пока ты сидишь в бараке, я спокоен.

Гедимин пожал плечами. У него были планы на этот день, но из-за незнакомой традиции «макак» приходилось откладывать их. «Ладно, займусь другим делом,» — подумал он, возвращаясь в комнату и приподнимая матрас вместе с крышкой тайника. Внешний корпус будущего реактора был почти готов; Гедимин не был доволен качеством сварных швов и хотел закрыть их металлическими пластинами. «Вентиляция,» — он посмотрел на едва заметные зарешёченные щели под крышей. «Ничего, кроме нагретого воздуха, выделяться не должно, однако крыша может пострадать…»

Он достал связку электродов. За прошедший месяц они незаметно накопились — расхода почти не было — и, по крайней мере, о них беспокоиться не приходилось. Вспомнив тонкое «жало» лучевого резака и столь же изящные «щупы» ремонтной перчатки, Гедимин поморщился — его самодельное оборудование до них ощутимо не дотягивало, однако выбирать было не из чего. Три попытки выноса инструментов из ангара закончились ничем — если не считать результатом стычку с охраной, разряд станнера в живот или свежий шрам на плече. На «после праздника» была намечена четвёртая…

К половине одиннадцатого окончательно рассвело, солнце поднялось над восточными скалами, и снег засверкал, как россыпь битого стекла. Множество микроскопических ледяных кристаллов покрылось тонкой скользкой коркой, и она, ломаясь, хрустела под ногами — звук шагов любого существа разносился по всему притихшему посёлку. Поселенцы медленно стягивались к информаторию; выходцы с Венеры и Земли спрятались от холода в вестибюле, марсиане остались на улице, кто-то из уроженцев спутников Юпитера и Сатурна даже снял капюшон и насмешливо щурился на прохожих. Гедимин попробовал последовать их примеру — но чувство онемения в кончиках ушей ему не понравилось, и он, не обращая внимания на смешки, надел капюшон обратно.

Над фортом подняли флаг Атлантиса; он был приспущен, и негромкая музыка из-за ограды звучала совсем не весело. В стороне от натоптанных троп стоял «мирный служащий», натянув на уши капюшон и спрятав руки в карманы — его рукавицы выглядели толстыми, но, похоже, от холода защищали плохо. На груди у него висел приоткрытый короб, из которого выглядывало что-то красное. Гедимин пригляделся и увидел вдетый в петлю нагрудного кармана искусственный цветок — ярко-красный, с широкими лепестками и чёрной сердцевиной.

— Эй, — окликнул «мирный» одного из охранников. Тот оглянулся — служащий указал на цветы. Охранник подошёл, осторожно взял один из короба и прикрепил к «руке» экзоскелета.

— Куда их столько? — он покосился на полупустой короб. — Нас тут в два раза меньше!

— Что означает это растение? — спросил, подойдя, Гедимин. Видимо, он ступал тише, чем казалось ему самому, — оба человека, резко развернувшись к нему, вздрогнули от неожиданности.

— Знак памяти о павших, — буркнул, нахмурившись, охранник. — Что ты тут делаешь, теск? Иди в зал, все ваши там.

— Сегодня день воспоминаний о мертвецах? — удивлённо мигнул ремонтник. — Это традиция траура?

Люди переглянулись, служащий хотел отойти, но едва не поскользнулся на ледяной корке и предпочёл остаться на месте.

— Мы сегодня вспоминаем солдат, — нахмурился он. — Тех, кто погиб во всех войнах, и тех, кто прошёл их и выжил. Это их день. У вас, тесков, нет ни будущего, ни прошлого…

— Эй, — предостерегающе посмотрел на него