Проект «Геката» (СИ) - "Токацин"

— Ложитесь, мы взлетаем, — он нервно оглянулся на кабину. — Раньше времени не взорвётся?

Через пять минут корабль, закончив манёвр, повис в пустоте. Гедимин приподнялся на локтях и выглянул в иллюминатор. Пилоты отодвинули перегородку, но обзор не сильно улучшился. Предполагаемая Гоберта виднелась вдалеке тусклой точкой. Гедимин несколько раз терял её из виду — достаточно было перевести взгляд на какую-нибудь звезду.

— Тяжело идти сквозь астероиды, — сказал штурман, выбираясь из кабины и пристраиваясь на краю пассажирской капсулы. — Как по гравию без рессор… Хольгер — ваш друг?

Гедимин мигнул.

— Работаем вместе, — сказал он. — Хольгер — настоящий учёный.

— А-а, — протянул сармат. — Тогда вы должны знать. Откуда он? С Цереры?

— С Земли, — отозвался Гедимин. — Мы оба с Земли. Нигде, кроме Луны, не были.

Штурман недоверчиво покачал головой.

— С Земли… Так вы скажете, что Линкен тоже с Земли. Ну ладно, не хотите рассказывать — не надо.

Он вернулся в кабину, и Гедимин услышал щелчок переключаемого коммутатора. Больше он не слышал ни слова. «Я его чем-то обидел,» — озадаченно думал он, глядя на чёрную полосу за иллюминатором. «И он мне не верит. Почему? Ничего не понимаю…»

Смарт зажёг экран и протяжно загудел за пять минут до взрыва. Гедимин зашевелился, устраиваясь поудобнее. Приподниматься и отстёгивать ремни было опасно. Над обшивкой корабля уже сформировалось защитное поле, ещё одно окружило пассажирскую капсулу, — Гедимин еле нашёл точку Гоберты, потемневшую и слившуюся с окружающей чернотой.

Секунды тянулись мучительно медленно — Гедимин уже не раз замечал за временем свойство растягиваться и сжиматься по своему усмотрению; Хольгер говорил, что это игры сознания, и сармат не спорил с ним, но всё равно ему не верил. «Семьдесят восемь, семьдесят девять… восемьдесят один…» — Гедимин вдохнул поглубже, но воздух с трудом проходил в лёгкие. «Заглубление началось. Двадцать один, двадцать два, двадцать три… Attahanqa!»

Точка в чёрном пространстве дрогнула, покрываясь тончайшими, почти невидимыми трещинами, — Гедимин никогда не разглядел бы их, если бы не ослепительный белый свет, рвущийся из недр Гоберты наружу. В следующее мгновение обломки уже разбросало на сотни километров, а световая точка стала ярче любой видимой звезды. Гедимин видел, как белое сияние гаснет, но там, где оно было, загораются расширяющиеся зелёные кольца, — три, пять, девять… Первый десяток распался, отразившись зелёными вспышками в защитном поле корабля, последние разрушались медленно и неохотно. Тридцать второе расширилось — и повисло в пространстве, обозначив место гибели Гоберты. Гедимин смотрел, как вспыхивает и клокочет материя, пронизанная зелёным огнём, и растерянно мигал. «Там не было столько ирренция. Это не остатки бомбы. Они давно рассеялись. А это… Оно набирает силу. Мать моя пробирка!»

Обзор на секунду закрыл выбирающийся из кабины штурман. Рывком протиснувшись мимо капсулы, он оперся руками на её край и заглянул внутрь.

— Меня слышно? — спросил он, настороженно щурясь. — Что там светится?

Кольцо перестало расширяться. Оно висело на месте, неровно мерцая. Бликов на защитных полях больше не было, ни один поток квантов или частиц не выходил наружу из странной кольцевой ловушки. Гедимин смотрел на неё и чувствовал, как его глаза против воли сужаются.

— Лучевая ловушка. Должна вскрыться. Когда, не знаю.

Он считал про себя секунды и перешёл уже на вторую сотню. Структура, которой не должно было существовать, висела в пустоте, и вспышки внутри неё становились всё ярче. «Когда оно вскроется,» — думал сармат, чувствуя под рёбрами неприятный холод, — «куда пойдёт поток? А если кто-то из нас в него влезет…»

— Гедимин Кет! — раздался в наушниках голос Ассархаддона, чуть более громкий, чем обычно. — Вы видите этот объект? Что мы должны делать?

Сармат мигнул. «Делать?»

Он снова перевёл взгляд на кольцо. Вспышки стали почти непрерывными, интервалы между ними сократились до полусекунды. «Если вскроется само…» — сармат скользнул взглядом по сияющей поверхности. «Предсказать невозможно. А если форсировать…»

— Прорванное кольцо выбросит поток квантов по направлению прорыва, — чётко проговорил он, надеясь, что его дослушают до конца. — Под него нельзя попадать. Если выстрелить и сманеврировать…

— Я понял, — прервал его Ассархаддон. — Линкен Лиск, за штурвал. Всем оставаться на местах!

— Heta! — крикнул Гедимин, но услышал только щелчок коммутатора. Чёрная точка на долю секунды пересекла сияющий обруч, и на его краю сверкнула длинная зелёная черта. Коснувшись кольца, она мгновенно угасла — и защитное поле вокруг корабля вспыхнуло так, что Гедимин прикрыл лицо рукой. Даже сквозь сомкнутые веки и тёмный щиток над глазами обжигающая зелень коснулась сетчатки, и сармат увидел яркие волны красного огня, расходящиеся от единого центра.

Сполохи погасли три секунды спустя. Гедимин открыл глаза и увидел черноту за иллюминатором. От Гоберты не осталось и следа. Услышав странный стук, он повернул голову и увидел, что штурман уткнулся шлемом в борт капсулы и еле слышно бормочет ругательства. Гедимин отключил защитное поле, попытался дотянуться до него, но сармат уже опомнился и, рассказав по дороге что-то о размножении «макак», запрыгнул в кабину. Корабль рванул с места, Гедимина швырнуло сначала вбок, потом вверх, — ремни заскрежетали о скафандр. На мгновение сармат увидел вдалеке яркий жёлтый шар, затем — чёрное пятнышко на его фоне, а дальше спрингер развернулся носом к черноте. «Уходим,» — Гедимин с облегчённым вздохом растянулся на дне капсулы. «Линкен — псих. Ассархаддон — тоже.»

— Гедимин Кет, — куратор, будто услышав его мысли, снова вышел на связь. — Испытания прошли успешно, и мы пронаблюдали очень интересное явление. Хольгер уже объяснил мне его природу. Ещё один поражающий фактор «Та-сунгара»… Можете считать, что этот проект одобрен. Об испытаниях будет доложено Маркусу.

— Вы уже доложили всей Солнечной Системе, — буркнул Гедимин, досадливо щурясь. — Такую вспышку не могли не заметить. А омикрон-поток ни с чем не спутаешь. Теперь все знают, что здесь взорвали ирренций.

— Ну да, разумеется, — голос Ассархаддона оставался спокойным. — И государства наших друзей-приматов уже обмениваются обвинениями. Столкнуть лбами Мацоду и Австралию — отдельное удовольствие, и я себе в нём не откажу.

Гедимин изумлённо замигал.

— Мацода? Австралия? Но у них же нет…

— Это не так, — отозвался Ассархаддон, стоило сармату запнуться. — Вы недооцениваете земных учёных, Гедимин. С того дня, как вы практически передали Лос-Аламосу ключ к синтезу, прошло больше года. Хайфа и Суинберн обладают десятками килограмм ирренция, Канск и Лос-Аламос ведут счёт на сотни. Мацода, разумеется, всё отрицает, но уже трижды испытывала грязные ирренциевые бомбы в поясе астероидов. Канск ведёт испытания в поясе Оорта, за ними трудновато наблюдать, но — ирренций в сочетании с дейтеридом лития ведёт себя крайне интересно.

Гедимин зажмурился и глубоко вдохнул. Под рёбрами заныло. «Правда, глупо,» — ему было очень досадно. «Естественно, у них есть ирренций. И они его применяют.»

— А реактор? — спросил он. — Кто-нибудь построил реактор? ЛИЭГ воспроизвели? «Седжен»? Прожигатель?

В наушниках послышался негромкий смешок.

— Нет, Гедимин. Ваше первенство неоспоримо. Но помните — люди наступают вам на пятки.

…Линкен успокоился нескоро. Гедимин молча терпел удары по спине и попытки переломать рёбра, — взрывник разволновался, а в таком состоянии он никогда не соизмерял силу. Когда он наконец выпустил Гедимина и отправился в «грязный» отсек лаборатории, сармат облегчённо вздохнул и повернулся к Хольгеру. Тот стоял перед телекомпом, вертел на голографическом экране какую-то модель и еле слышно хмыкал.

— Ты что-нибудь понял? — спросил его Гедимин. — Я — ничего.

Хольгер пожал плечами.

— Звучит противоестественно, но… Закольцованный пучок омикрон- и сигма-квантов. Вещества там очень мало. Выглядит так, будто омикрон сам с собой реагирует и вытряхивает из вакуума недостающие частицы. И когда их становится достаточно…