Добротолюбие. Том II - Святитель Макарий Коринфский

Усовершившись в сей обители в подвижничестве и в достаточной мере преуспев в добродетелях, уязвился он желанием безмолвия. Почему удалившись на большое расстояние от киновии, водворился в пустынной келлии и начал проводить жизнь совершенно уединенную, ни с кем не имея общения и внимая только себе и Богу. Родной брат его, вступив в управление вышеупомянутою киновиею, сильно убеждал его и умолял, оставя пустынь, возвратиться в прежнюю обитель; но он так привязан был к пустыни, что не соглашался оставить ее и на короткое время. Но чего не сделала братская просьба, то совершило Божественное откровение. Св. Исаак, не послушавшийся единокровного, покорился Отцу, свыше призывавшему его управлять Ниневийскою Церковию. Поэтому оставляет он пустынь, – и рукополагается в епископа великого града Ниневии. Ибо светильнику и надлежало не скрываться под спудом пустыни, но быть поставлену на свещнице Пастырства и далеко разливать светлые лучи светозарной добродетели. Но сие продолжалось весьма недолго: едва воссиял сей свет, как скоро снова сокрылся. Святитель оставил святительскую кафедру по следующему обстоятельству.

Пришли к нему в епископский дом два человека, заимодавец и должник, из коих первый требовал от второго неотложной уплаты долга, а второй, признавая за собою долг, просил первого дать ему небольшую отсрочку. Но заимодавец говорил на это: «если он не уплатит мне долга теперь же, то сейчас представлю его судье». Св. Исаак заметил ему: «если по заповеди Евангельской не должно тебе и совсем взыскивать от взявшего твое, то кольми паче должен ты оказать великодушие тому, кто обещается заплатить тебе долг скоро». А этот жестокий человек ответил на это: «Евангельскую заповедь оставь теперь в стороне». – И не хотел более слушать.

Тогда святитель Божий сказал в себе: «если они не повинуются Евангельским повелениям Господа, то что остается мне делать здесь?» – Видя же притом, как много безмолвие и безмятежие, к коим привык он в пустыне, расстроиваются неизбежными по управлению делами, он решился оставить престол и возвратиться в любимый им пустынный скит.

Пребывая здесь до смерти, какие св. Исаак совершил подвиги в борьбе с демонами и плотию, сколько преуспел в добродетели, требуемой как деятельною жизнию, так и жизнию созерцательною, какого достиг духовного совершенства и какой, еще в жизни сей, сподобился благодати, – о сем излишне говорить: об этом без труда можно узнать из его писаний.

Св. Исаак писал много, и все, что писал, писал с опыта. Он прежде деятельно проходил все то, что впоследствии предал писанию, и собственною деятельностию обучал руководимых им. Так и из пустыни продолжал он источать и неиссякаемо изливать чистую и живительную струю, которою обильно напаявал души братий.

Писания св. Исаака дошли до нас на сирском и арабском языках, из коих до половины переведено на греческий язык, – а с греческого на русский, в ряду творений свв. отцов, в числе 91—слова.

Переселился в Небесные обители св. Исаак в конце VI века. Память его, по месяцеслову архиеп. Сергия, 28-го января.

Подвижнические наставления св. Исаака Сирианина

(Извлекаются краткими статьями)

1. Страх Божий есть начало добродетели; она есть порождение веры и посевается в сердце, когда ум устранен от мирской рассеянности, чтобы кружащиеся от парения мысли свои собрать ему в размышлении о будущем восстановлении.

2. Для того, чтоб положить основание добродетели, лучше всего человеку держать себя в устранении от дел житейских и пребывать в законе, освещающем правые и святые стези, как указал Дух Святый чрез Псалмопевца (Пс. 22, 3; 118, 35).

3. Начало пути жизни – поучаться всегда умом в Словесах Божиих и проводить жизнь в нищете. Напоение себя одним содействует усовершению в другом. Если напоеваешь себя изучением Словес Божиих, это помогает преспеянию в нищете; а преспеяние в нестяжательности доставляет тебе досуг преспевать в изучении Словес Божиих. Пособие же того и другого содействует к скорому возведению целого здания добродетелей.

4. Без удаления от мира никто не может приблизиться к Богу. Удалением же называю я не переселение телом, но устранение от мирских дел. Добродетель удаления от мира состоит в том, чтоб не занимать ума своего миром.

5. Когда умножится в человеке благодать, тогда ничтожным делается для него страх смерти, на пути к праведности вожделенной (или пред лицом препятствий на сем пути), – и много причин находит он в душе своей, по которым, ради страха Божия, готов бывает он терпеть скорби как нечто должное; тогда все, неприятное телу и могущее причинить ему страдание, ни во что вменяется в очах его в сравнении с тем, чего надеется он в будущем. Но когда увеличится в человеке оскудение благодати, тогда бывающее в нем и с ним бывает противоположно сказанному: тогда ведение, по причине исследования (могущего опираться только на осязаемом), становится у него больше веры, упование на Бога имеется не во всяком деле, и Промысл Божий о человеке понимается иначе. Такой человек постоянно подвергается страхам, по козням подстерегающих во мраце состреляти его стрелами своими (Пс. 10, 2).

6. Сомнение сердца приводит в душу боязнь; а вера может делать произволение твердым и при отсечении членов. В какой мере превозмогает в тебе любовь к плоти, в такой не можешь ты быть дерзновенным и бестрепетным при многих противоборствиях, окружающих любимое тобою.

7. Целомудр не тот, в ком, во время борьбы, труда и подвига прекращаются срамные помыслы, но тот, кто истинностию сердца своего уцеломудривает зрение ума своего, не позволяя ему простираться к непотребным помыслам. – И тогда как честность совести его взором очей свидетельствует о верности его (закону чистоты), стыд, как завеса, висит в сокровенном вместилище помыслов, и непорочность его, как целомудренная дева, соблюдается Христу верою.

8. Для отвращения предзанятых душою расположений к непотребству ничто не бывает так помощно, как погружение себя в любовь к изучению Божественного Писания, и постижение глубины его мыслей. Когда помыслы погружаются в услаждение постижением сокровенной в словесах премудрости; тогда человек, в какой мере извлекает из них просвещение, в такой же оставляет позади себя мир и забывает все, что в мире. – Но и когда ум плавает лишь на поверхности вод моря Божественных Писаний и не может проникнуть мыслей Писания до самой глубины; и тогда сего самого, что он занят рвением к уразумению Писания, достаточно для него, чтобы единым помышлением о досточудном крепко связать свои помыслы и воспрепятствовать им стремиться к вещественному и плотскому.

9. Во всем, что встретится тебе в Писании, доискивайся цели слова, чтобы проникнуть тебе в глубину мысли святых, и с большею точностию выразуметь оную. Божественною благодатию путеводимые в жизни своей к просвещению всегда ощущают, что как бы умный какой луч проходит по стихам написанного и отличает уму голые слова от того, что душевному ведению сказано с великою мыслию.

10. Если человек многозначащие стихи читает, не углубляясь в них, то и сердце его остается бедным (ничего не вкушает), и угасает в нем святая сила, которая при чудном уразумении души доставляет сердцу сладостнейшее вкушение.

11. Всякая вещь обыкновенно стремится к сродному ей. И душа, имеющая в себе удел духа, когда услышит речение, заключающее в себе сокровенную духовную силу, пламенно влечет к себе содержание сего речения. Не всякого человека пробуждает к удивлению то, что сказано духовно и имеет в себе сокровенную великую духовную силу. Слово о добродетели требует сердца, не занятого землею; в человеке же, которого ум обременен заботою о преходящем, добродетель не пробуждает помысла к возлюблению ее и взысканию обладания ею.

12. Отрешение от вещества бытием своим предваряет союз с Богом, хотя нередко, по домостроительству благодати, в иных оказывается последний предшедствующим первому. Чин, обычный домостроительству, инаков от чина, общего для людей. – Ты же сохраняй общий чин. Если предваряет в тебе благодать, это – ее дело; и если не предваряет, то путем всех людей восходи и ты на высоту духовного столпа.

13. Ненасытность души в приобретении добродетели обращает в свою пользу часть видимых (чувственных) вожделений сопряженного с него тела. Всякую вещь красит мера. Без меры обращается во вред и почитаемое прекрасным.

14. Хочешь ли умом своим быть в общении с Богом? – Послужи милостыне. К духовной любви, которая отпечатлевает невидимый образ (Бога в себе), нет иной стези, если человек не начнет прежде всего быть щедролюбивым в такой же мере, в какой совершен Отец наш Небесный, как сказал Господь (Лк. 6, 36).

15. Что художник, который живописует на стенах воду, однако ж не может тою водою утолить своей жажды; то же и слово, не оправданное деятельностию. Кто говорит о добродетели, что сам испытал на деле, тот так же передает сие слушающему его, как иной отдает другому деньги, добытые трудом своим. И кто из собственного стяжания посевает учение в слух внемлющих ему, тот с дерзновением отверзает уста свои, говоря духовным чадам своим, как престарелый Иаков сказал целомудренному Иосифу: аз же даю ти единую часть свыше братии твоея, юже взях у Амореев мечем моим и луком моим (Быт. 48, 22).