Твоя маленькая ложь (СИ) - "Alena Lavr"

Я наблюдаю за его мимикой и не верю своим ушам.

— Что ты несешь? — мои брови угрюмо сходятся на переносице, пока я пытаюсь понять, в чем подвох, а рука продолжает удерживать оружие в направлении к его голове.

— И знаешь, что я понял? — усмехается мужчина. — Что существование вашей семьи спустя несколько веков — чертовки огромная ошибка. Что существование всех принцев, герцогов и графов — граничит с несправедливостью. Любое общество должно существовать на равных правах, понимаешь? Все должны начинать свою жизнь с чистого листа самостоятельно, а у новорожденного младенца не может быть три титула! Это просто ребенок, черт возьми!

Я молча продолжаю выслушивать его монолог, гадая, что же я мог упустить.

— Я столько лет учился и работал, прежде чем попал в этот дворец к такому загадочному и скрытному принцу! — он смеется мне в лицо, вызывая во мне непреодолимое желание выстрелить ему в лоб. — Я все не мог понять, какого черта наследников скрывают на протяжении долгих лет…

— Наверное, от таких больных ублюдков, как ты, — бесцветным голосом произношу я.

— И ты чертовски прав! — он вновь разрождается диким гоготом, и я крепче сжимаю оружие. — Но твой отец еще больший ублюдок, чем все повстанцы вместе взятые. И знаешь, что? Он заслужил все, что с ним сейчас происходит…

Я крепко сжимаю челюсть и до меня доходит все, о чем он говорит. Он продолжает нагло смеяться мне в лицо, надеясь, что я не причиню ему вреда, что я не выстрелю в него и не лишу его жизни.

А зря.

Мой палец без раздумий жмет на курок. Раздается громкий выстрел, и пуля приземляется ему в бедро, ведь я не собираюсь его убивать, а всего лишь на время устранить из игры. Он резко вскрикивает какие-то ругательства, судорожно хватаясь за ногу, а я наблюдаю, как на его коричневых брюках плавно разливается бордовое пятно.

— Ты опоздал, Кристиан! — с рыком злости кричит Карл мне в лицо, продолжая удерживать место ранения. — Тебя так легко отвлечь! — несмотря на боль, разъедающую его ногу, он продолжает смеяться мне в лицо. — Но как бы ты не хотел — его уже не спасти! Он труп!

Но я уже не слышу его крики безысходности. Быстрым шагом выхожу из спальни, без зазрения совести оставляя его истекать кровью на дорогом старинном паркете, и направляюсь в кабинет отца, крепче сжимая оружие. Уверен, оно мне еще не раз пригодится.

Не зря отец пару дней назад пригласил герцогов Виборгов поселиться в Амалиенборге на несколько дней, впрочем, как и Изабель. Он явно что-то предчувствовал, и я никогда не сомневался в его интуиции.

Надеюсь, Тео позаботится об остальных девушках с отбора. Они остаются такими же заложниками ситуации, и я уже начинаю жалеть о том, что перевез их ближе к себе, подвергая опасности. Хотя, если так посудить, вся моя жизнь — одна сплошная опасность.

Во дворце господствует необычайно мертвая тишина.

Каждый мой медленный шаг отзывается эхом в пустых стенах коридора. Я не перестаю прислушиваться к посторонним звукам и где-то издалека улавливаю знакомые голоса. Нервно сглатываю, крепче сжимая оружие перед собой, и прохожу в кабинет отца, стискивая зубы.

Позолоченная ручка поддается мне лишь с третьего раза, и я врываюсь в кабинет, своим появлением обескураживая присутствующих. Признаться честно, я был готов ко всему: застать отца связанным, избитым до полусмерти или того хуже — мертвым. Но мои брови недоуменно сходятся на переносице, когда я вижу его, восседающим в своем излюбленном глубоком кресле. Его лицо непроницаемо, руки опираются об стол, ладони крепко скрещены в замок.

— Кристиан! — раздается хрупкий голос Шарлотты откуда-то из стороны.

Второе, что я вижу — родные зеленые глаза.

Она застывает в одной позе возле окна, а два до боли знакомых изумруда с неким удивлением направляются в мою сторону. Сейчас она выглядит как зашуганная до полусмерти мышка, совсем как в нашу первую встречу тринадцать лет назад, и боль мгновенно сдавливает грудь. Будто ничего и не изменилось. Будто мы не сажали ее отчима и все эти годы он без зазрения совести продолжал издеваться над ней и ее матерью.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я против воли подрываюсь вперед, но не успеваю сделать и пары шагов, как меня грубо хватают за руки, оттаскивая назад.

И третье, что я вижу — испуганные взгляды Шарлотты и Селены. Их руки продолжают насильно удерживать за спиной два громилы, и как только девушки пытаются сделать лишнее телодвижение — их тут же грубо встряхивают, отчего они морщатся, со скрипом в зубах пытаясь перетерпеть боль.

Я перевожу недоуменный взгляд на Элизабет и кобуру от пистолета на поясе. Она одета наравне с другими повстанцами так, будто готовилась к этому дню всю свою жизнь и свободу ее никто не ограничивает, чего не скажешь о Шарлотте и Селене. И как только мой разум начинают заполонять дурные мысли, я выпрямляю плечи, стараясь выкинуть их из головы.

— А вот и блудный сын вернулся, — усмехается Адриан, скрещивая руки на груди. Он появляется практически из ниоткуда. — Я уже и не ждал тебя. Думал, что тот хлюпик действительно сумеет вывести тебя из равновесия, но ты оказался не так плох, — он удивленно приподнимает брови, кивая в сторону пистолета в моей руке.

— Да пошел ты, — огрызаюсь я, подаваясь вперед, но два человека в камуфляжной форме с силой одёргивают меня. — Скажи своим шафкам, чтобы отпустили меня. Или они хотят присесть на годик другой за ограничение свободы наследника?

Я направляю хмурый взгляд на молодых парней, удерживающих мои руки, и в этот момент они с сомнением переглядываются между собой, пуская напряженные взгляды в сторону главного.

— Оставь свои пустые угрозы при себе, — безразлично бросает Адриан, отводя взгляд. — Они не отпустят тебя пока я не буду уверен в том, что ты не хочешь меня пристрелить.

— Не хочу марать руки об такого ублюдка, как ты, — с отвращением произношу я, пытаясь вырваться из твердой хватки парней.

— Кстати об ублюдках, — мелодично говорит Адриан, переводя взгляд на короля. — Как думаешь, он достоин тех мучений, которые мы испытывали в детстве, или все-таки стоит просто пристрелить его? Быстро, качественно и без лишних проблем? — он снова переводит взгляд на меня, вопросительно изгибая бровь. — Мне интересно мнение будущего короля, не думай, что я списал тебя со счетов.

Меня передергивает, когда он упоминает меня в качестве короля.

Всю жизнь я знал, что стану монархом лишь в двух случаях — после отречения отца, либо после его смерти. И, скорее всего, Адриан твердо намеревается воплотить в жизнь последний вариант.

— Оставь его в покое, — я слышу свой на удивление спокойный голос.

В помещении раздается надменный смех кузена.

— Оставить в покое? Ты всерьез думаешь, что я все это затеял, чтобы в очередной раз услышать твои слова и сделать так, как ты говоришь? — он откидывает голову назад, усмехаясь собственным словам. — Только почему-то, когда я просил оставить меня в покое, в очередной раз истекая кровью, он и бровью не повел. А знаешь почему? — он понижает голос, загадочно улыбаясь. — Потому что он бессердечный ублюдок и ему плевать на чувства других, даже если они являются ему кровными родственниками! А знаешь, что самое интересное? Он воспитал меня таким же черствым сухарем и прямо сейчас поплатится за все свои деяния той же монетой.

Я обвожу его внимательным взглядом с ног до головы, останавливаясь на едва мелькнувшей рукоятке пистолета за поясом, спрятанного за косухой. Всего лишь одна пушка, серьезно? Я думал, что он намеревается воплотить свой план как минимум с двумя гранатами и одним пулеметом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ты обо всем знал? — неожиданно раздается бесцветный голос отца.

Я поднимаю глаза и сталкиваюсь с неприступным взглядом серых глаз. На его лице нервно играют желваки, пока он терпеливо ожидает моего ответа, а пальцы правой руки нервно тарабанят по столу, заваленного бумагами. Но я лишь продолжаю сверлить его многозначительным взглядом, оставляя вопрос отца без ответа.

— Черт возьми, вокруг одни предатели! — гневно бросает он, громко хлопая рукой по столу, и краем глаза я наблюдаю, как Шарлотта нервно вздрагивает от неожиданного хлопка, некоторое время продолжая трусливо жмуриться. — Почему ты не сказал мне? Ты же понимаешь, что ты ничем не лучше его?!