Дорогой скорби: крушение Ордена - Степан Витальевич Кирнос
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Это действие происходило на автомате. Разум юноши уже практически отключился, а тело изнывает от дикой усталости. И убив еретика в руинах, парень сделал пару шагов назад и подставил своё испачканное лицо под непрекращающийся дождь, который спал практически до обычной мороси. В области затылка он ощутил боль, коснулся его, и голова запульсировала дикой болью, сглаживаемой ледяным воющим ветром.
– А-а-а, – болезненно выдохнул парень.
Азариэль оглядел поле боя. Его помутневшие от усталости глаза увидели лишь тысячи трупов, которые усеяли перепаханный и обращённый в осколки былого величия внутренний двор.
Юноша, не в силах стоять, отчего его ноги подкашиваются, но меч не даёт упасть, и парень опёрся на кусок главной башни, который сейчас валялся в его ячейке. Да, всё что осталось от защитников, было разбито на оставшиеся ячейки сопротивления.
Азариэль попытался расслабиться, но внезапно вновь напрягся всеми мышцами, чтобы не провалиться в сон. Разум трепещет где-то на грани отключения и мог мыслить только короткими фразами. Парень, дабы не провалиться в объятия сна, задумался, сколько идёт этот бой, и чего они добились.
Его подсчёты сбились на первых моментах попытаться это сделать. «Пускай будет три часа» – говорит себе Азариэль. Страшенная и смертельная битва шла часа три, прежде чем враг отошёл на перегруппировку, заняв позиции за Цитаделью. Но хоть противник отступил, юноша понимал, что положение было катастрофическим, и, наверное, до утра никто из них не доживёт. От некогда прекрасной Цитадели не осталось и следа, ибо практически всё обратилось в прах, который лёг на могилу истории Ордена. Всюду, куда ни кинь взгляд, душу режут разбитые руины, из которых слабо и практически невидимо полыхает огонь. Стоять остался только юго-восточный Донжон, который продолжает находиться во владении сил защитников, став их последним прибежищем.
У сил защиты Цитадели осталось очень мало воинов. Их в совокупности не больше пятидесяти воителей и магов, тех, кто способен был дать отпор противнику. Но вот противников, после того как к ним подошли свежие резервы сектантов и еретиков Даэдра, оказалось в двадцать раз больше. Сейчас враг отступил на перегруппировку, и новой атаки осталось ждать совсем не много. А силы обороняющихся защитников оказались рассеяны на ячейки, в которых оставались маленькие группки, оставшиеся после кровавого штурма.
Азариэль понимал, что прежний штурм оказался отбит чудом героизма, который проявили защитники и смогли откинуть противников, прежде чем к ним подойдёт подкрепление. В голове его терзает боль и мучительные моменты бессознательного состояния, после которого он смог вырваться из Академиона и присоединиться к битве. Но сейчас силы защиты уже ничего не спасёт и последний недолгий бой за Донжон их просто добьёт.
Усталость Азариэля настолько овладела им, что ему уже неважно – умрёт он или выживет. Он был просто горд, что сегодня прольёт кровь за Тамриэль и за его жизнь, лишь простоять ещё пару часов и унести как можно больше жизней врагов.
Голова выглянула из укреплений, и Азариэль увидел, что немногие защитники ковыляют к Донжону, ставший прибежищем главы Ордена, который стоит на поле боя и с пустым взглядом осматривал его. Рыцарь тут же устремил свой уставший взгляд на него, пытаясь понять, что думает их командир, что он чувствует после смерти «брата». Его вид настолько удручающий, что Регент уподобился статуи печального воина или воплощению горести.
– Мой лорд, – прозвучал через завывание ветра шёпот Азариэля, но его не услышали. Сам юноша через секунду забыл, что хотел сказать.
В юго-восточной части внутреннего двора бродит Регент, а его пальцы сжимают какую-то тряпицу. Его лицо поглощено в тени ночи и только рой маленьких огоньков слабо освещает помятый доспех. Широкий регентский меч отброшен в сторону и валяется где-то посреди тел и кусков камня, лишённый зубов.
Азариэль перевёл взгляд на внутренний двор. Местность завалена трупами от стены до стены. То, что раньше было огромным свободным пространством с роскошным фонтаном, стало перепаханным полем, где смешалось всё – руины и тела, люди, меры и дреморы. Стяги… множество флагов, средь которых вздымаются маленькие огоньки, растерзаны и слабо колышется под ветром.
Ухмылка боли скривила губы эльфа, и он присел за укрытие, не в силах больше сражаться. Но ранения и усталость тела не идут, ни в какое сравнение со шрамами на душе, которые за последние часы получил Азариэль. Практически все кого он знал сегодня пали на поле брани, защищая жителей Тамриэля от скверны губительных сил. Сердце, успокоенное смирением и отсутствием сил, тлеет жаждой мести.
– Война, – слышится умеренный шёпот.
Всё что Азариэль видит, всё, что он потерял – результат войны. Но за что? Это не война за золото или территории, не за сказочную красавицу. Смотря на влажную от крови, гноя, липкого дождя и потустороннего ихора землю, ставшую жижей, Азариэль понимает. Тысячи лиц, уставленных к небесам, и их пустые глаза говорят о том, что есть воины страшнее других. Почерневшие руины эпохи былого могущества вопят о том, что нет страшнее войны, чем та, которая развязана за самое пьянящее. Власть и идея – вот предлог, под стягом которого Люций собрал под своим крылом тысячи нечестивцев, но сам он – пешка даэдрических сил, для которых власть над Тамриэлем – внутренняя убеждённость. По крайней мере, для некоторых из принцев.
С самого момента объявления войны Азариэль надеялся, что всё обойдётся. Но когда они ступили на остров, он понял, что нечестивая идея как кислота – может въесться очень глубоко в души, разъедая их и со временем растворяя в себе.
Внезапно парень уловил краем уха говоры, которые развернулись за разрушенными стенами, отвлекаясь от своих мыслей. Парень понял, что это разговоры врагов, доносившиеся до него гулким эхом. Отступники расположили ставку за разрушенной стеной и там решили формировать новые порядки, которыми снова пойдут в бой и сметут обескровленное сопротивление. Но временем, какой, то фанатик еретик или группа отступников пойдёт в атаку, под свои гнилые песнопения. Неизвестно, что вело их на прямую смерть, может желание получить благословение Даэдра, а может, они просто лишись разума, но как только еретики выходили на открытое пространство их сразу расстреливали из арбалетов и луков, оставляя лежать средь ковра из тел, но болтов, как и стрел оставалось катастрофически мало.
Азариэль оторвался от переговоров отступников, ибо услышал звук приближающихся шагов, и как подошва мнётся об камень. Юноша тяжело оторвал голову
