Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Том 1 - Александр Дюма

Покончив с одеванием, он с притворной бесцеремонностью без предупреждения вошел в комнату хозяина дома. Арамис спал или притворялся спящим.

Большая раскрытая книга лежала на его ночном пюпитре; свеча в серебряном подсвечнике еще горела. Это доказывало, как мирно провел ночь прелат, с какими добрыми намерениями готовился проснуться.

Мушкетер поступил с епископом совершенно так же, как епископ поступил с Портосом. Он коснулся его плеча. Ясно было, что Арамис притворялся, потому что он, всегда отличавшийся таким чутким сном, не пробудился сразу, а заставил д’Артаньяна повторить свое прикосновение.

– А, это вы? – сказал он, потягиваясь. – Какая приятная неожиданность! Подумайте, во сне я совсем забыл, что вы у меня. Который час?

– Не знаю, – смутился д’Артаньян. – Кажется, рано, но у меня осталась военная привычка просыпаться с рассветом.

– Разве вы хотите ехать сейчас же? – спросил Арамис. – Помните, мы сговорились выехать в восемь часов. Давайте так и сделаем.

– Может быть; но мне так хотелось увидеться с вами, что я подумал: чем скорее, тем лучше.

– А мой семичасовой сон? – остановил его Арамис. – Смотрите, я рассчитывал на него, и мне придется возместить упущенное.

– Но мне кажется, прежде вы так не любили поспать. У вас была кипучая кровь, вы никогда не валялись в постели.

– Именно поэтому теперь я люблю полежать.

– О, сознайтесь, вы назначили восемь часов не ради сна.

– Боюсь, что вы станете смеяться надо мной, если я скажу правду.

– Говорите.

– От шести до восьми я привык молиться.

– Я не думал, что епископы подчиняются такому строгому уставу.

– Епископ, дорогой друг, должен соблюдать внешние приличия больше, чем какой-нибудь церковный служка.

– Черт возьми! Вот слова, которые меня примиряют с вашим преподобием: внешние приличия! Это слова мушкетера! Да здравствуют внешние приличия!

– Не хвалите меня за них, а лучше простите, д’Артаньян. У меня вырвались очень мирские, очень светские слова.

– Значит, я должен уйти?

– Мне необходимо сосредоточиться, дорогой друг.

– Хорошо, я ухожу. Но, пожалуйста, ради язычника по имени д’Артаньян сократите ваши размышления и молитвы. Я жажду поговорить с вами.

– Хорошо, мой друг, обещаю вам, что через полтора часа…

– Полтора часа молитв и размышлений! Дорогой мой! А нельзя ли сократить?

Арамис рассмеялся.

– Вы по-прежнему очаровательны, молоды, веселы! – улыбался он. – Вы приехали в мою епархию, чтобы поссорить меня с благодатью.

– Вот как!

– О, я никогда не мог противиться вашим чарам, д’Артаньян! Вы будете стоить мне спасения души.

Д’Артаньян закусил губу.

– Хорошо, – усмехнулся он, – беру грех на себя. Быстро перекрестясь, прочтите одно «Отче наш», и едем!

– Тсс, – перебил его Арамис, – мы больше не одни. Я слышу, что сюда идут.

– Отошлите их.

– Нельзя. Вчера я назначил им прием. Это директор иезуитской коллегии и настоятель доминиканского монастыря.

– Ваш штаб? Отлично.

– А вы чем пока займетесь?

– Разбужу Портоса и в его обществе стану дожидаться конца ваших совещаний.

Арамис не шевельнулся, не двинул бровью. Ни одного слова, ни одного жеста.

– Идите, – сказал он.

Д’Артаньян повернулся к дверям.

– Кстати, вы знаете, где помещается Портос?

– Нет, но я спрошу.

– Идите по коридору и откройте вторую дверь налево.

– Благодарю. До свидания.

И д’Артаньян ушел в направлении, указанном епископом.

Через десять минут он вернулся.

Арамис сидел между настоятелем-доминиканцем и главой иезуитской коллегии совершенно в таком же положении, в каком мушкетер застал его однажды в гостинице Кревкера.

Их присутствие не смутило мушкетера.

– В чем дело? – неторопливо спросил Арамис. – Вы, кажется, хотите что-то сообщить мне, дорогой друг?

– Дело в том, – ответил д’Артаньян, пристально глядя в лицо Арамису, – что Портоса нет в комнате.

– Где же он может быть?

– Я спрашиваю вас об этом.

– А вы не узнавали у слуг?

– Спрашивал.

– Что же вам ответили?

– Что Портос часто уходит из дому, не предупредив никого, и что, вероятно, он ушел или уехал.

– Что же вы сделали?

– Я побывал в конюшне, – спокойно произнес мушкетер.

– Зачем?

– Чтобы посмотреть, уехал ли Портос верхом.

– И что же? – спросил епископ.

– В стойле номер пять нет лошади по имени Голиаф.

Мушкетер сильно волновался, между тем как Арамис вел разговор самым любезным тоном.

– О, я понимаю, – улыбнулся Арамис, подумав с минуту. – Портос уехал, чтобы сделать нам сюрприз.

– Сюрприз?

– Да. Канал, идущий отсюда к морю, славится своими утками, чирками и бекасами; это любимая дичь Портоса. Он привезет нам на завтрак дюжину вкусных птиц.

– Вы думаете? – засомневался д’Артаньян.

– Вполне уверен. Куда бы он мог иначе уехать? Я уверен, что он взял с собой ружье.

– Возможно, – проговорил д’Артаньян.

– Знаете что, дорогой друг? Садитесь на коня и догоните его.

– Хорошо, – сказал д’Артаньян. – Сейчас поеду.

Арамис позвонил и велел вошедшему лакею распорядиться, чтобы оседлали лошадь, которую выберет господин д’Артаньян.

Подле дверей лакей отошел в сторону, чтобы пропустить вперед мушкетера.

В это время глаза лакея встретились с глазами его господина. Легкое движение бровей показало умному соглядатаю, что ему надо делать.

Д’Артаньян вскочил в седло. Арамис услышал стук подков о камни.

Через мгновение слуга вернулся.

– Что? – спросил его епископ.

– Монсеньор, он едет вдоль канала к морю, – ответил слуга.

– Хорошо, – отпустил его Арамис.

Действительно, мушкетер, отбросив все подозрения, ехал к океану в надежде увидеть среди дюн или на отмели исполинскую фигуру Портоса.

Два часа д’Артаньян отыскивал Портоса; наконец он вернулся домой.

«Мы, верно, разминулись, – думал он, – и сейчас оба мои товарища, должно быть, ждут моего возвращении».

Д’Артаньян ошибся. Он не нашел Портоса в епископском доме, так же как и на берегу канала.

На верху лестницы его ждал Арамис с опечаленным лицом.

– Вас не догнали, дорогой д’Артаньян? – еще издали крикнул он.

– Нет. А вы за мной посылали?

– Я в отчаянии, дорогой друг, в отчаянии, что заставил вас проехаться напрасно. В семь часов пришел священник из Сен-Патерна. На дороге он встретил дю Валлона, который, не желая никого будить, уехал тайно; ему же Портос поручил сказать, что он боится, как бы Жетар в его отсутствие не напортил чего-нибудь, а потому решил, воспользовавшись приливом, отправиться в Бель-Иль.

– Но ведь Голиаф не мог проскакать четыре лье по морю?