Путь Моргана - Колин Маккалоу

Рядовой Дэниел Стэнфилд был так поглощен работой над «смуглой Бесс», что не поднял головы, когда Ричард вошел в мастерскую.

– Мистер Стэнфилд! – позвал Ричард.

Рядовой вздрогнул.

– А, это вы! Вас отправляют на Норфолк?

– Да, и мне приказано забрать с собой все инструменты и другие вещи, о чем я искренне сожалею. Но майор Росс заверил, что правительство предоставит вам все необходимое.

– Да, это верно, – подтвердил Стэнфилд, вскочил и протянул руку. – Ричард, я благодарю вас за великодушие и терпение. Мне жаль, что на остров отправляют именно вас. Если бы не бедная мистрис Хармсворт, я с радостью поменялся бы с вами местами.

Ричард крепко пожал ему руку.

– Надеюсь, мы еще встретимся, Дэниел.

– И я так думаю. Спешить на родину мне незачем, как и мистрис Хармсворт. Рано или поздно еды здесь будет вдоволь – мы оба уверены в этом. Сейчас я рядовой, мне повезет, если я выйду в отставку в звании сержанта, но после отставки жизнь в Англии для меня будет слишком трудна. А здесь у меня есть шанс через три года стать землевладельцем и обзавестись своей фермой. Наверняка через двадцать лет жить в Новом Южном Уэльсе будет лучше, чем в Англии, – воодушевленно произнес Дэниел Стэнфилд и принялся укладывать инструменты Ричарда в ящик. – Когда у вас заканчивается срок каторги?

– В марте тысяча семьсот девяносто второго года.

– Тогда, вероятно, он закончится во время вашего пребывания на Норфолке, – рассудил Стэнфилд, проверяя, крепко ли заткнут флакон пробкой. – А мне время от времени придется бывать там. Майор Росс запретил надолго отправлять пехотинцев на остров, поэтому мы будем сменять друг друга. Вот почему я должен убедить мистрис Хармсворт связать со мной жизнь, прежде чем меня отправят на Норфолк.

– Она поступит глупо, если откажет вам, Дэниел. Но если у меня все и дальше пойдет так, как прежде, – продолжал Ричард, поправляя инструменты в мягких гнездах из корпии, – то к тому времени, как вы попадете на Норфолк, меня увезут в какое-нибудь новое отдаленное поселение.

– В ближайшие несколько лет этого не случится, – убежденно возразил молодой пехотинец. – Сначала надо доказать, что Порт-Джексон способен выжить. Иначе англичане будут наотрез отказываться переселяться сюда. Губернатор твердо намерен одержать победу, однако далеко не все разделяют его взгляды. – И Дэниел устремил взгляд светло-серых глаз на Ричарда. – Надеюсь, об этом разговоре никто не узнает?

– От меня – никто, – пообещал Ричард. – По-моему, все наши затруднения можно было разрешить еще до отплытия флотилии. В наших неудачах следует винить непредусмотрительность и недальновидность лондонских властей. И соперничество между морскими офицерами и пехотинцами.

– В самую точку! – улыбнулся Стэнфилд.

Переведя дыхание, Ричард решился вручить Дэниелу Стэнфилду свою судьбу.

– Майор – странный человек, – осторожно произнес он.

– Это верно. Он ревностно выполняет свои обязанности, но не одобряет все, что угрожает благополучию или кошелькам пехотинцев. Поэтому он разрешает тем из нас, кто владеет каким-нибудь ремеслом, работать плотниками, каменщиками или кузнецами, но возражает против участия наших офицеров в заседаниях суда – потому, что за это им не платят. Губернатор настаивает, что долг каждого колониста – выполнять любые приказания властей, а в Новом Южном Уэльсе власть олицетворяет он сам. Капитан Хантер поддерживает губернатора только по той причине, что оба они – офицеры королевского флота. – Дэниел пожал плечами. – Все это создает лишние затруднения.

– Особенно потому, что вы – более зрелый человек, чем многие офицеры, Дэниел, – задумчиво добавил Ричард. – Они ведут себя, как дети: ссорятся за кружкой рома, дерутся на дуэлях, никак не могут ужиться друг с другом…

– Откуда вам известно об этом, Ричард? – изумился Дэниел.

– Наш мир тесен, в нем живет немногим более тысячи колонистов. Мы преступники, но у нас есть глаза и уши, как у любого свободного человека. И каким бы низким ни было наше положение, все мы родились свободными англичанами, даже если некоторые из нас родом из Ирландии или Уэльса. Здесь нет шотландцев, потому что их судят соотечественники.

– И в этом еще одна причина разногласий. Большинство наших офицеров – шотландцы, а им подчиняются выходцы из всех графств Англии.

– Будем надеяться, – заключил Ричард, запирая ящик, – что когда-нибудь колонисты научатся забывать о том, что не имеет значения тут, в колонии. Впрочем, это произойдет не скоро. – Он второй раз протянул ученику руку. – Удачи вам, Дэниел.

– И вам, Ричард.

Все мужчины вернулись домой к ужину, который состряпала Лиззи. Поскольку в ее распоряжении были лишь скудные запасы провизии, ей приходилось проявлять завидную изворотливость. К столу подавались густой гороховый суп, отварной рис и кислая капуста.

Унеся ящик с инструментами в хижину, Ричард уселся у огня вместе с товарищами. Строительной древесины в Новом Южном Уэльсе не хватало, зато дрова имелись в избытке.

Как быть? Как объяснить им? Может, поговорить с Лиззи наедине? Да, конечно, сначала надо обо всем сообщить ей, решил Ричард, хотя и боялся слез и возражений. Она должна понять, что ему запретили брать ее с собой.

Он съел ужин молча, радуясь тому, что никто не заметил появления ящика с инструментами в комнате, больше походившей на склад. По привычке каторжники приберегли немного супа с рисом на завтрак, хотя каждый из них мог бы съесть еще такую же порцию и все равно остался бы голодным.

Выживут ли без него эти люди? В этом Ричард не сомневался: за восемь месяцев пребывания в колонии каждый из них нашел свое место и вел почти независимую жизнь. Их объединяли только еда и общее жилье. Товарищи Ричарда, которые работали на губернаторском складе, подружились с каторжниками из других отрядов и с лейтенантом Ферзером, у остальных тоже появились новые друзья и знакомые. Ричард беспокоился лишь о Джо Лонге, таком простодушном и беззащитном. Оставалось надеяться, что за ним присмотрят другие. А Лиззи выжила бы даже на тонущем «Короле Георге». Ричард никогда не был деспотичным вожаком, не считал себя таковым и полагал, что кое-кто из его товарищей будет рад занять его место.

– Пойдем погуляем, Лиззи, – позвал он после ужина.

Она ответила Ричарду удивленным взглядом, но послушно последовала за ним, чувствуя, что сегодня его что-то тревожит.

Сумерки сгущались. В колонии на протяжении всего года комендантский час начинался в восемь вечера, уже после того, как становилось темно. Ричард повел жену к берегу бухты и усадил на камень. В траве трещали сверчки, огромные хищные пауки вышли на охоту, но больше никто не тревожил собеседников.