Илья Ильф, Евгений Петров. Книга 2 - Илья Арнольдович Ильф
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вчера мы встретили в Охотном ряду Курятникова.
Он ехал в старом «газике» с дрожащим кузовом и пожелтевшим ветровым стеклом. Увидев нас, он бешено замахал портфелем.
— Ну, как твои дела, Василий Петрович? Что-то, говорят, неважно? — спросили мы.
— Да, да, — озабоченно сказал Курятников, — имеется некоторая заминка. Стали меня как-то обижать в последнее время. Не могу понять, в чем дело! Работаю так же, как всегда, не жалею сил, а отношение почему-то уже не то. Преждевременно все это, товарищи!
— Что преждевременно?
— Да все это. Между нами говоря. Ну, Конституция. Дело хорошее. Кто же возражает? Но вот тайные выборы. Почему тайные? Кому это надо? Нам с вами? Ни на черта это нам не надо! То есть я понимаю — демократия и прочее. Я ж тоже не бюрократ. Но зачем тайные? Вдруг выберут не того, кого надо? Что тогда будет? А?
— Почему же не того?
Курятников внимательно посмотрел на нас и протянул:
— Ну, ладно! Может, я совсем дураком стал! Что-то мне непонятно все это. Ну, я поехал.
— Что же ты, Василий Петрович, сейчас делаешь?
— Еще работаю. Еще приносит Курятников пользу. Недавно ушел из Планетария, не поладил там немножко с этими психопатами астрономами. А сейчас меня взял к себе Саботаев Коля. Он теперь в районе заведует пивными-американками, а я — его заместителем. Ничего, еще услышите обо мне!
Но последние слова Курятников произнес очень уж вялым голосом. Видно, он не верил в свое будущее.
1936
Последняя встреча
В курительной комнате Художественного театра во время антракта встретились два человека. Сначала они издали посматривали один на другого, что-то соображая, потом один из них описал большую циркуляцию, чтобы посмотреть на второго сбоку, и, наконец, оба они бросились друг к другу, издавая беспорядочные восклицания, из которых самым оригинальным было: «Сколько лет, сколько зим!»
Минуты три ушло на обсуждение вопроса о том, какое количество воды утекло за пятнадцать лет, и на всякие там: «да, брат», «такие-то дела, брат», «а ты, брат, постарел», «да и ты, брат…»
Затем завязался разговор.
— Ты, значит, по военной линии пошел?
— Да, я уж давно.
— В центре?
— Нет, только сегодня с Дальнего Востока.
— Ну, как там японцы? Хотят воевать?
— Есть у них такая установочка.
— Так, так! Что-то знаков у тебя на петлицах маловато. Эти как называются?
— Шпалы.
— Три шпалы! Ага! А ромбов нет?
— Ромбов нет.
— Какой же это чин — три шпалы?
— Командир полка.
— Не густо, старик.
— Почему не густо? Командовать полком в Красной Армии — почетное дело. Полк — это крупное подразделение. Сколько учиться пришлось! Помнишь, мы с тобой даже арифметики не знали! Я все эти пятнадцать лет учился. После военной школы командовал взводом, потом ротой. Командиром батальона пошел в школу «Выстрел». Теперь командую полком. Очень сложно. В прошлом году был еще на курсах моторизации и механизации. И сейчас учусь.
— А ромбов все-таки нет?
— Ромбов нет. Ну, а ты по какой линии, Костя?
— Я, Леня, по другой линии.
— Но все-таки?
— Я, Леня, ответственный работник.
— Вот как! По какой же линии?
— Ответственный работник.
— Ну вот я и спрашиваю — по какой линии?
— Да я тебе и отвечаю — ответственный работник.
— Работник чего?
— Что чего?
— Ну, спрашиваю, какая у тебя специальность?
— При чем тут специальность! Честное слово, как с глухонемым разговариваешь. Я, голубчик, глава целого учреждения. Если по-военному считать, то это ромба два-три, не меньше.
— А какого учреждения?
— Директор строительного треста.
— Это здорово. Ты что, архитектор теперь? Учился в Академии искусств?
— Учился? Это когда же? А работать кто будет? У меня пет времени «Правду» почитать, не то что учиться. Очень хорошо, конечно, учиться, об этом и Сталин говорил. Только если бы все стали учиться, кто бы дело делал? Ну, идем в зал, мы тут последние остались.
Разговор возобновился в следующем антракте.
— Значит, ты учился, учился, а ромбов все-таки нет?
— Ромбов нет. Но вот скажи мне, Костя, следующее: раз ты не архитектор, то у тебя, вероятно, практический опыт большой?
— Огромный опыт.
— И скажем, если тебе приносят чертеж какого-нибудь здания, ты его свободно читаешь, конечно? Можешь проверить расчеты и так далее?
— Зачем? У меня для этого есть архитекторы. Что ж, я их даром в штате буду держать? Если я по целым дням буду в чертежах копаться, то кто будет дело делать?
— Значит, ты на себя взял финансовую сторону?
— Какая финансовая сторона? Чего вдруг я буду загружать себя всякой мелочью? На это есть экономисты, бухгалтерия. Там, брат, калькулируют день и ночь. Я даже одного профессора держу.
— А вдруг тебе твои калькуляторы подсунут какую-нибудь чепуху?
— Кто мне подсунет?
— Возьмут и подсунут! Ты же не специалист.
— А чутье?
— Какое чутье?
— Что ты дурачком прикидываешься? Обыкновенно- какое. Я без всякой науки все насквозь вижу.
— Чем же ты занимаешься в своем учреждении? Строительными материалами, что ли? Это отрасль довольно интересная.
— Да ни черта я не понимаю в твоих строительных материалах!
— Позволь, ты говорил, что у тебя громадный опыт?
— Колоссальный. Ведь я на моей теперешней работе только полгода. А до этого я был в Краймолоке…
— Так бы сразу и сказал, что ты знаток молочного хозяйства.
— Да, уж свиньи с коровой не спутаю. Значит, в Краймолоке три месяца, а до молока в Утильсырье, а до этого заведовал музыкальным техникумом, был на профработе, служил в Красном Кресте и Полумесяце, руководил изыскательной партией по олову, заворачивал, брат, целым банком в течение двух месяцев, был в Курупре, в отделении Вукопспилки и в Меланжевом комбинате. И еще по крайней мере на десяти постах. Сейчас просто всего не вспомню.
Командир полка немножко смутился.
— Не понимаю, какая у тебя все-таки основная профессия?
— Неужели непонятно? Осуществляю общее руководство.
— Да, да, общее руководство, это я понимаю. Но вот профессия… как тебе объяснить… ну вот пятнадцать лет назад, помнишь, я был слесаренком, а ты электромонтерничал… Так вот, какая теперь
