Апокалипсис в шляпе, заместо кролика - Игорь Сотников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Он умеет убеждать. – С жёсткостью во взгляде посмотрела Клава на своего отца. А тот и не собирается увиливать от ответа с помощью ничего не понимающего, каменного лица. И он даёт понять Клаве, что она, – и он никогда не сомневался в её умственных способностях, – всё верно поняла и в правильную сторону мыслит.
И на Клаву тут что-то такое нервное находит, и она на эмоциях вскипает. – Я тебе не верю! – заявляет Клава. – Ты прекрасно зная, какая я, и что я никогда не прощу такие игры разума в свою сторону, всё это и придумал, чтобы внести разлад в наши отношения. И не думаешь ли ты, что я забыла твою присказку: «Главное посеять зерно сомнения в человеке, а дальше он всё сам за тебя сделает». – Здесь Клава упёрлась немигающим взглядом в отца.
– Ты всегда была думающей девочкой. – С оттенками гордости за Клаву проговорил её отец. – И потому я тебе и дал этот ключ для его поиска. И теперь, когда у тебя есть зерно сомнения, этот фигуральный инструмент для расщепления вопросов на их атомы, ответы, ты без особого труда найдёшь ответы на все свои вопросы. – Отец делает внимательную к Клаве паузу, где она вдруг ощутила присутствие в руке некоего предмета, похожего на упомянутое отцом зерно, а точнее, зёрнышко. И захотела было задаться вопросом: «Что это?», но не успела, так как отец вновь взял слово.
– А теперь прислушайся к своему сердцу, и спроси его, чего оно на самом деле хочет? – более чем красноречиво посмотрел отец на Клаву.
– Найти Тёзку. – Не раздумывая дала ответ Клава, покорёжив в лице своего отца. И на этом этот разговор заканчивается. И не потому, что участникам этого диалога нечего больше друг другу сказать, а дело в том, что откуда-то со стороны, до Клавы начинают доноситься шумы и словесного толка вмешательства. И она, всё больше отвлекаясь от этой представившейся ей картинки, начинает осознанно прислушиваться к звучащим словам.
– Это горчичное зерно. – Откуда-то со стороны доносятся слова до Клавы. – А вот инструмент, я его называю краеугольным камнем, с помощью которого вы отыщите нужный нам объект поиска. – Добавил, как сейчас выяснила Клава, посмотрев через повязку на глазах во вне, Ной Фёдорович, со знаковым звуком положив на стол некий металлический предмет, позиционируемый им, как инструмент для поиска горчичного зерна. Ну а Клава, как человек в последнее время живущий в ритме поиска, не могла не заинтересоваться всем тем, что тут представил на всеобщее рассмотрение Ной Фёдорович. И у неё к нему есть масса вопросов на тему им тут представленного.
Но так как она спрашивать не может, так как дала слово Ивану Павловичу, то ей самой придётся догадаться и отвечать на возникшие у неё вопросы. «Что или кто подразумевается под горчичным зерном?» – это первый вопрос, который возник в голове Клавы, на который она, пожалуй, знает приблизительно к очевидности ответ. – Это, несомненно, кто-то. А вот кто, то на это должен дать ответ инструмент для поиска этого кто-то, а именно так называемый краеугольный камень. А вот что под собой подразумевает краеугольный камень, то над этим придётся подумать. – Рассудила про себя Клава, принявшись по озвученным вслух характеристикам краеугольного камня, – звон лёгкого и звонкого металла, и это не буквально камень, – распознавать, что на самом деле прячется под этим камнем.
– Краеугольный камень. Что под этим фигуральным названием имелось в виду? – Клава пустилась в глубокомысленные рассуждения. – То, что стоит во главе угла в какой-нибудь жизненной конструкции. Это какая-нибудь незыблемая основа, наподобие скелета, на котором всё держится. А подломись эта основа, то всё рухнет. И если вопрос ставится по отношению к человеку, то это может быть…– И на этом мысль Клавы остановилась, сбитая вмешательством внешних сил в ход её размышления.
– Мне, кажется, что нам не стоит упускать такую возможность, на практике убедиться, как работает этот инструмент для поиска нашего горчичного зерна. – До Клавы доносится голос Семирамида Петровича, и она в сердцах падает, интуитивно догадываясь, что под всем этим подразумевает Семирамид Петрович, горячо дышащий во время своего заявления в её сторону.
Отчего Клава непроизвольно сжала в кулачки свои руки, и вот чёрт, в одной из рук, она, да как так может быть, обнаруживает соразмерный зерну предмет округлой формы (а она-то подумала, что всё это дело с зерном ей представилось). А как только она его обнаружила, то она поняла ещё кое-что – она объект поиска уже для этих людей из этого клуба. И если они сейчас обнаружат у неё это зерно в руке, то …Она не знает, что дальше будет, а избавиться от зерна она никак не может, а всё потому, что рука так и не хочет разжиматься, как бы она не пыталась её разжать.
– Но зачем я им нужна, и что всё это значит? – сжимая руки в кулачки, вопросила себя Клава, и в этот же момент получает ответ на свой вопрос, шепотом на ухо со стороны Семирамида Петровича. – Сейчас ты всё узнаешь. – И не успевает Клава переварить это к себе обращение Семирамида Петровича, как её резко с двух сторон схватили и куда-то потащили. А Клава не то что ничего им в деле неуступчивости и сопротивления противопоставить не может, а она, своих рук и ног не чувствуя, более чем податлива для волочащих её людей.
И у Клавы одна только надежда, на появление Ивана Павловича. – Ну, где же он? Останови же уже их! – про себя бормочет Клава. А Семирамид Петрович, как один из тех людей, кто крепко за Клаву взялся и тащит её, видимо сумел уловить подаваемый бормотанием
