Мир вашему дому! - Олег Верещагин

Его вытащили наружу. Голова закружилась от почти забытой свежести. Ночь? Нет, утро. Только утром бывает столько пьянящих, сводящих с ума запахов.

А еще пахло гуххами. Это Игорь понял раньше, чем его бросили животом на острую холку. Вокруг шумели, слышались неразборчивые команды, бряцало оружие. А потом…

Потом он услышал хлопки. Стреляли из плазмометов. Совсем близко. И тогда Игорь крикнул в окружавшую его шумную темноту:

— Что, забегали?! Наши подходят! — его жестоко ударили по почкам (выучили, что у людей где!) древком пики, но Игорь засмеялся и крикнул снова: — Никуда не убежите, головы вам поотрывают, дурачье!

Его ударили снова, и он опять засмеялся. Нет, не потому, что вдруг поверил в спасение. Просто невероятно сладко было ощущать бессмысленную муравьиную суету вокруг и знать, как эти боятся того, что скрывается за близкими звуками.

Гухх поскакал, при каждом прыжке поддавая Игорю под дых. Стрельба стала удаляться, несколько раз то по голове, то по ногам больно хлестали ветви. Узкая лесная тропинка. Игорь улыбался, потом попытался насвистывать Получилось плохо, но над головой злобно, испуганно выругались, последовал удар кулаком в затылок. Похоже, перчатка была офицерская, металлизированная.

Гухха резко осадили. Игорь, слетев наземь, тяжело ударился плечом обо что-то твердое, с трудом сохранив от удара голову.

В длительных поисках истины, верыи боли,Кто-то верхом, кто-то простос дорожной клюкой,Мы уходили из дома по собственнойволе:Мы презирали уют и матрасный покой.Под облаками мы рвали кольцопарашюта,В юность входя под его белоснежнымвенцом,Веруя в жизнь. Но порой выпадалокому-тоВниз, в перехлестнутых стропах,— в ромашки лицом…Гнали коней мы, отчаянно-нетерпеливы,Нас проносящих сквозь годы, сомненьяи быт.Если же кто-то не мог удержатьсяза гриву —Как мы спешили спасти егоиз-под копыт.Что мы узнали? Как пахнут сгоревшиетравы,Как останавливать кровь и стрелятьна бегу,Как нелегко быть всегдаубедительно-правым,Старых друзей оставляя на том берегу…Но расправлялись нам вслед ковыляпонемногу.Память о доме, таясь, согреваласьв груди.Что мы успели? Найти горизонти дорогу,С вечною песней о той, что насждет впереди.

От земли пахло сухой травой — летом. Игорь лежал на боку, прижавшись щекой к земле, и слушал, как неподалеку похрустывает, входя в дерн, лопата.

Ему копали могилу.

Крух.

Крух.

Крух.

Кто-то толкнул его в спину. Сказал:

— Вот он какой.

В голосе была ненависть, злоба была. Игорь напрягся, стараясь понять, кто стоят над ним. Ничего не ощутил, но спросил уверенно:

— Уигши-Уого?

Вабиска, пихнувший его, отошел. Поспешно.

— Заканчивайте копать! — послышался приказ. Игорь вновь прижался к земле щекой, стараясь запомнить, унести с собой запах лета.

— Готово, отец мой, — отозвался еще кто-то, и брошенная в сторону лопате вошла в дерн.

Сильные руки вздернули Игоря вверх и поставили на колени. Чьи-то пальцы, захватив волосы юноши, отогнули назад голову, и на шее узкой полоской появился холодок.

Впервые за последний год Игорю изменило самообладание. Он вздрогнул и, невольно отстраняясь от лезвия, дернул головой, зарычав в бессильной ярости:

— Проклятье! Сволочи, животные — неужели вы зарежете меня, даже не развязав глаза?!

Почему-то в этот миг — последний миг жизни! — именно то, что он умрет во мраке, показалось ему самым страшным.

Ответа не было — только клинок на мгновение оторвался от шеи, чтобы — Игорь ощутил это! — полоснуть по горлу, перерезая его.

"М А М А," — отчетливо подумал Игорь.

Потом его отпустили, и он повалился — осел — на траву, а рядом рухнул еще кто-то. Послышались выстрелы, потом очередь. Кто-то дико визжал, кто-то за кем-то гнался, хряскали удары, слышались выкрики, разноязычная ругань. Его второй раз подняли сильные — но дружеские! — руки, с глаз содрали повязку. От резанувшего света Игорь невольно вскрикнул и зажмурился — мир показался ему хлынувшими со всех сторон потоками расплавленного металла. Еще кто-то обнял — именно обнял! — юношу, и, ничего не видя сквозь струящиеся из глаз — впервые за много лет! — слезы, Игорь все-таки сказал:

— Свет!..

— Я, я, — горячо прошептали совсем рядом теплые губы. — Подожди, сейчас, я сейчас… тебе очень больно, Игорек? — она всхлипнула.

Игорь хотел сказать, что не очень, но почувствовал, как падает в обморок и лишь колоссальным усилием воли удержал себя "на грани". И смог наконец открыть глаза.

На большой поляне тут и там грязными кучками тряпок валялись трупы иррузайцев. Несколько с поднятыми руками стояли на коленях под охраной Катьки, Степки, Клотти и Зигфрида. Лизка бинтовала Женьке окровавленное плечо. Тимка скручивал руки высокому иррузайцу в черном плаще и доспехах тяжелого кавалериста. Борька поддерживал Игоря.

А Светка плакала и смеялась.

И еще Файт сидел в сторонке, вывесив язык и тяжело дыша всем телом

Кругом были — они. Свои. Больше чем свои — друзья. И у друзей было оружие.

Значит — все правильно.

— Погоди, Свет, — сказал Игорь, — от меня воняет…

— Ты живой, — ответила девушка. — Ты живой, все остальное чепуха, ты живой — это главное…

— Живой, — подтвердил Игорь. — Да разрежь ты веревки, Борь… спасибо. Подождите.

Он, слегка покачиваясь, подошел к Файту и, с трудом присев рядом, обнял параволка за могучую шею.

— Смотрите, вот его настоящая любовь, — со смешком заявил Женька, косившийся на свое плечо. Игорь, не оборачиваясь, показал кулак и прошептал в мохнатое ухо:

— Ты меня нашел? По запаху?

— Это было нетрудно, — странным образом в безинтонационном голосе послышалась ирония.

— Да ладно! — Игорь запустил пальцы в теплую шерсть. Файт прижмурился, но заметил:

— Собачьи нежности.

— Волчьи, — Игорь потрепал параволку уши и поднялся на ноги — уже почти что обычным пружинистым движением. Тимка смотрел на него через поляну.

— Наконец-то я его достал, — сказал черносотенец. — Ты как там, Игорь?

— Бывало и лучше, — Игорь подошел к связанному главе Крылатого Совета. — Так вот ты какой, Уигши-Уого.

Глава Совета молчал, глядя на Игоря непроницаемыми глазами. Его губы шевелились — наверное, он даже не сразу понял, что Игорь говорит на его родном языке. А тот продолжал:

— А все-таки ты дурак. Неужели ты правда думал, что убьешь меня — и все кончится?

— Если бы ты знал, — каркнул иррузаец, — как я вас всех ненавижу! Но тебя — особенно… Одного мига не хватило… одного мига…

— А, вот оно что, — Игорь спокойно вылез из штанов, скинул куртку и майку, потом стащил трусы и потянулся навстречу лучам Полызмея. — Ффф, хоро-шо-о… теперь бы вымыться еще… — он повернулся к Уигши-Уого снова и упер руки в бока. — Тогда слушай меня. Если все дело в моей смерти — ты можешь попробовать.

— Не надо, Игорь, — попросила Светлана. Игорь улыбнулся ей:

— Нет надо, Свет. Чтобы жить нормально — долги нужно выплачивать, всем и всегда… Ну? — повернулся он к иррузайцу. — Или ты не так смел, как был твой холуй Исабан?

Имя одного из своих лучших офицеров, убитого Довженко-Змаем шесть лет назад в поединке на площади горящей Иппы, заставило Уигши-Уого напружиниться:

— Ты предлагаешь мне поединок?

— Да.

Они стояли друг против друга — похожий на застывшее черное пламя глава Совета и улыбающийся солнечный мальчик.

— Тим, освободи ему руки, — попросил Игорь. — Дайте мне трусы, какие не жалко, а ему — его оружие.

Ответом были смешки, но откуда-то появились шорты, Игорь влез в них. Тимка коротким рывком сдернул веревку с запястий Уигши-Уого. Лицо черносотенца было бесстрастным, как морда Файта. Иррузайский глава, сбросив с плеч плащ, шагнул и поднял свой ятаган. Несколько раз вспорол им воздух.

— Возьми РПП и грохни этого мерзавца, — агрессивно предложила Катька. — Он же гадина!

— Нет, — улыбнулся Игорь, — пусть все будет честно.

— Он тебя хотел зарезать, — напомнил Зигфрид.

— Я — не он, — покачал головой Игорь. Германец, подумав, протянул ему свой скрамасакс:

— На, возьми…

— Не надо, — покачал, головой Игорь и повернулся к следящему за каждым его движением иррузайцу. Его биополя не стоило и касаться — оно обжигало раскаленной броней. Да, он хотел, очень хотел убить Игоря лично. Недаром вернулся на Дальнюю из Сааска.