Проклятие Каменного острова - Ирина Аркадьевна Алхимова

Но, несмотря на относительную тесноту, на корабле все было приспособлено для удобства пассажиров и членов экипажа. Одну каюту заняла Анна, вторую отдали Ксану, а в третьей разместились архивариус с Кэйдом, который переносил полет хуже остальных. Себастьян с майором все время находились в пилотских ложементах и рубку управления покидали по очереди.

В общей каюте имелась небольшая обзорная площадка. Она представляла собой обычную стену, на которую проецировали изображение несколько внешних камер, создавая иллюзию окна в открытый космос. Молодая волшебница неохотно оторвалась от наблюдения за звездами и повернулась. На фоне абсолютной черноты ее изящный силуэт был очерчен слабо светящимся ореолом, и Себастьян вначале подумал, что это оптический эффект. Но Анна сделала шаг и выступила из собственного контура, а свечение постепенно потускнело и пропало.

— Нам уже пора отправляться?

— Да, совсем скоро.

Девушка подошла почти вплотную, и Лангвад не устоял перед искушением обнять ее, прижать к страждущему телу, прильнуть к губам в нежном поцелуе. Он никогда не был робким любовником, но с Анной ни разу не переступал запретную черту, потому что панически боялся ее обидеть. Себастьян втайне опасался, что придуманная Юджином красивая легенда сослужит ему плохую службу, и до настоящей свадьбы дело так и не дойдет.

Каждый раз, когда Лангвад решался на маленькую вольность, ему казалось, что он пытается приласкать радугу или лунный свет, настолько эфемерной и неуловимой была в его объятиях молодая волшебница. Его осторожную попытку ощутить за магическим заслоном живую женщину прервало внезапное появление архивариуса. Он деликатно постучал по переборке согнутым пальцем и помахал в воздухе записной книжкой Юджина, которая, как это ни парадоксально, не утратила в чужом мире своих удивительных свойств.

— Все готово, друг Ботаник, теперь можно… прокладывать курс. Я правильно сказал? — Фиарэйн всегда держал руку на пульсе перемен и легко вписывался в любую реальность.

Не прошло и часа, как уточненные данные были введены в бортовой компьютер, а пассажиры рассажены в прочно закрепленные кресла общей каюты. Себастьян вручил каждому усовершенствованный гигиенический пакет и показал, как правильно им пользоваться. В момент перехода корабля в гиперпространство тошнило всех без исключения, и средства предотвратить это неудобство пока не существовало.

Предстартовая эйфория, которая сделала расставание с домом не таким болезненным, теперь улеглась, и все чувствовали себя немного подавленными. Кианнасаху было настолько тошно, что он обрадовался физическому недомоганию, отвлекшему его от мрачных мыслей. Кэйда мучило предчувствие, что он вернется к родной гавани очень и очень нескоро.

Госпожа ни словом не обмолвилась о том, что ждет его впереди, но она всегда так делала, чтобы случайно не смешать благоприятный расклад. Кианнасах закрыл глаза и мысленно увидел светлую улыбку, услышал любимый нежный голос: «Твоя судьба переменится, мой друг, и ты обязательно порадуешься этим переменам. Со временем». Кэйд не хотел перемен ни сейчас, ни в будущем, поэтому представил себе белый замок в излучине реки и прекрасную всадницу, летящую с холма к ажурному мосту…

Взвыли разгонные двигатели, и корабль рванулся вперед, вжимая эльфа в упругую спинку кресла. Давление нарастало и нарастало, отнимая дыхание, наливая неподъемной тяжестью каждую частичку его тела. Когда стало казаться, что он весит, как груженая камнями барка, одновременно наступили странная тишина и чувство полной дезориентации.

Кэйда стошнило, а потом на смену дурноте пришло полное изнеможение. Когда он, наконец, смог открыть глаза, рядом с его креслом стоял архивариус с термокружкой в руках и хмуро вглядывался в лицо соплеменника.

— Очнулся, слава Богам, а то мы уже начали беспокоиться. Сейчас я отстегну сеть, и ты попробуешь сделать несколько глотков.

Сам по себе космический перелет проходил довольно комфортно, если не считать того, что люди и эльфы находились в тесном замкнутом пространстве, и им предстояло провести бок о бок не меньше десяти циклов. Они жили по бортовому хронометру, где условные дни сменялись условными ночами, но каждый был волен располагать этим временем по своему усмотрению.

Пока «Эдера» находилась в гиперпространстве, они были слепы и глухи, и приходилось уповать только на точность расчетов. На Мароне Себастьян планировал снабдить всех въездными документами, подыскать временное пристанище для «Эдеры» и арендовать другой корабль, чтобы не привлекать к их пестрой компании излишнего внимания. К тому же им нужно было ввезти в Империю контрабанду в виде оружия и драгоценностей.

Пассажиры коротали время за освоением технических новшеств и изучением языка, который Юджину представлялся беспорядочной смесью латыни, французского и еще бог знает чего. Благо, запоминался он довольно легко. На корабле обнаружился запас намертво замороженных пищевых брикетов, но после нескольких попыток оценить их пригодность, эльфы категорично заявили, что походной еды у них вполне достаточно, голодать никому не придется. А вот воду, в конце концов, пришлось использовать из многовековых запасов «Эдеры». Она имела странный вкус и запах, но ее, по счастью, оказалось много.

Себастьяна до сих пор поражала та неуловимая внутренняя связь, которая позволяла эльфам и волшебникам понимать друг друга с полувзгляда, словно они общались на каком-то глубинном ментальном уровне, недоступном простым смертным. Несмотря на то, что Александр был старше, последнее слово оставалось за его сестрой, и Себастьян догадывался, почему. В мире, который они только что покинули, решение всегда принимал самый сильный волшебник. Лангвад очень сомневался, что когда-нибудь сможет с таким же достоинством нести свой авторитет, как это удавалось Джастину Хартли рядом с могуществом Светлой госпожи.

В долгие часы вахты, пока майор Кроу спал в соседнем ложементе сном праведника, молодой ученый вновь и вновь переосмысливал свою жизнь. Он всегда был слишком нерешительным, слишком инертным, ему не хватало характера, чтобы всерьез противостоять отцу. Единственное, что он сделал по-своему — выбрал себе профессию, но это не слишком помогло. Как только на семейном горизонте начинали сгущаться тучи, он трусливо сбегал в свою лабораторию. Теперь, когда отец ушел из их жизни навсегда, Себастьяну придется не просто занять его место, а принять на себя всю ответственность за благополучие семьи…