Гора из черного стекла - Тэд Уильямс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Я… Я вернулась!»
Кожу как бы массировали, видимо это гель в В-резервуаре, временно отключенный от Сети Иноземье, принялся за дело. Это значит… она может просто нажать ручку резервуара и выйти! Все эти недели реальный мир был совсем рядом.
А что, если это только временно? Или с !Ксаббу это не произошло и он остался в Сети? Думалось плохо — возбуждение оттого, что столь далекий реальный мир вдруг стал близким, вызвало клаустрофобию. Как можно висеть здесь, в темном резервуаре, когда за стеной настоящий воздух и настоящий свет? Даже встреча с отцом, этим жалким старым пьяницей, казалась большой радостью!
Она подумала о Длинном Джозефе и тут же вспомнила про Стивена, и ее радость моментально угасла. Как можно было выходить из Сети, пока она ничего не сделала для Стивена? Она станет свободной, но Стивен по-прежнему будет лежать в этом жутком тенте и постепенно гаснуть.
Резко поднялся адреналин. Что бы она ни придумала, ей нужно решать сию минуту, иначе будет поздно. Она задвигалась в скользком геле, стараясь придвинуться к стенке резервуара. Рука натолкнулась на что-то твердое и гладкое — стенка резервуара с миллионом форсунок. Она сжала пальцы в кулак, поискала свободное место на стенке и стукнула. Звук удара был глухим, как от завернутого в одеяло гонга, совсем тихо, никто ее не услышит. Но тут она вспомнила, что на ней не только маска, но и наушники. Она снова постучала, потом еще и еще. Чем больше проходило времени, тем сильнее ей хотелось забыть об ответственности и откинуть крышку резервуара. Сбежать. Как славно было бы сбежать…
— П-п-привет! — раздалось неуверенно, но совсем рядом.
— Джереми? Это ты? — Услышав звук его голоса, она вспомнила и его лицо, да так хорошо, будто могла его видеть сейчас рядом с собой в темноте. — О боже, Джереми!
— Рени? — Он удивился еще больше, чем она, у него даже дрожал голос — Я сейчас… Я сейчас выпущу тебя.
— Не открывай резервуар! Я не могу объяснить, но не хочу, чтобы меня выпускали. Я не знаю, сколько еще у меня времени.
— Что… — Он не мог говорить от нахлынувших чувств. — Что происходит, Рени? Мы не говорили с тобой с тех пор, как ты вошла в резервуар. А это было несколько недель назад! Мы ничего не знали…
— Да, я понимаю. Но послушай. Я не знаю, поможет ли тебе это, но мы все еще в Сети. Она огромна, Джереми. Она… Я не нахожу слов, чтобы объяснить. Это очень странная Сеть. Мы только пытаемся разобраться. Но почти ничего не поняли — как могла она передать свои ощущения? И какой в том толк? — не знаю, что и сказать, что-то удерживает нас в Сети — это первый раз, когда мне удалось вырваться, с того момента как мы взломали Сеть. Там с нами и другие люди. Вот черт! Как объяснить? Кое-кто велел нам идти к Стенам Приама, которые, как я понимаю, представляют собой симуляцию Троянской войны. Но мы понятия не имеем зачем кто-то хочет, чтобы мы туда пошли… или что-то хочет… — Она плавала в темноте, отделенная от жизни тоненькой стенкой из волокнистого материала, напичканного крохотными устройствами. — О господи, я забыла спросить, как вы? Как отец? Все в порядке?
Джереми колебался.
— Твой отец… твой отец в порядке. — Он замолчал. Несмотря на бьющееся сердце, Рени улыбалась. Конечно, он сводит Джереми с ума — Но… но…
Она почувствовала, что сердце сжалось от страха.
— Но что?
— Телефон. — Казалось, он не находит слов. — Телефон все время звонит.
Рени ничего не могла понять.
— Ну и? Эта старая штука для того и создана.
— Да нет. Он звонил, звонил, звонил. — Ее ударило током через наушники. Она почти не слышала последних слов. Снова стало слышно. — Ну я и ответил.
— Ты ответил? Скажи, Христа ради, зачем ты это сделал?
— Рени, пожалуйста не ругай, .. — Снова в наушниках раздался треск. — …Пока я не сошел с ума. Я хочу сказать, после того как твой… — На этот раз Джереми сам сделал паузу, но треск в трубке не прекращался. — Я… на… другом конце… сказал…
— Я не слышу! Повтори!
— …оно… мне… испугал…
— Джереми!
Но его голос удалился и звучал, как гудение пчелы под перевернутым стаканом, в нескольких метрах. Рени кричала ему, но без толку, связь прервалась. И тут ее сознание начало туманиться, будто кто-то схватил мозг властными, но бархатно-мягкими пальцами и вытащил из тела. Она лишь успела подумать, что бы случилось, если бы она вышла из резервуара, и тут же провалилась в пустоту. Темнота длилась лишь мгновение, потом мир — виртуальный мир — стал появляться вокруг нее фонтаном разнообразных красок, как падающая колода карт. Она складывалась узором, пока снова не появились ступеньки у нее под ногами и лицо Фактума Квинтуса перед ней, он уже открыл рот, чтобы заговорить.
— Вообще-то… — это все, что он успел сказать, когда Рени появилась из воздуха и плюхнулась на ступени.
— Значит, Фактум Квинтус ничего не заметил, — прокомментировала Рени. Выпадение из Сети было похоже на приступ головокружения, а монах продолжил подъем. — Для него будто ничего не случилось. Он просто оглянулся и пошел дальше.
— Это оттого, что он — кукла, — прошептала Флоримель, как и Рени, она старалась изо всех сил не давать Фактуму Квинтусу оснований подозревать, что он ненастоящий. — У меня же все было как и у тебя. Из всех этих… спазматических явлений это было самым странным. Я почувствовала, что вернулась в свое настоящее тело. Я… почувствовала присутствие моей дочери рядом.
Поколебавшись, она двинулась вслед за монахом.
— А со мной все было по-другому, — вмешался !Ксаббу, пристраиваясь рядом с Рени. — Но я бы хотел сначала подумать, прежде чем рассказывать.
Рени кивнула. Она была слишком потрясена своим коротким возвращением и не хотела говорить об этом.
— Не думаю, что мы хоть что-нибудь поймем. Что-то происходит — не могу поверить, что это в порядке вещей, когда происходит такое безумие. Но вот что это все значит…
Рени замолчала. Они поднялись на площадку, которая оказалась входом в верхнее помещение башни. Комнатка была всего лишь несколько метров, восьмиугольная, в каждой стене — по окошку в толстых старинных освинцованных рамах. Небо за окнами приняло цвета кобальта, но у горизонта ночь начинала отступать, слабый отблеск зари прорисовывал странноватый контур горизонта.
Хотя, как подумала Рени, это нельзя называть горизонтом. Они могли видеть лишь отдаленные части Дома — она не могла не задуматься, а не закругляется ли Дом как глобус, или же он был таким же плоским и бесконечным, как казался. А вокруг них простирался захватывающий вид — Игольчатый Лес.
Сразу стало ясно, почему он так назван.
В отличие от других частей Дома, где бывала Рени, и где крыши в основном были плоскими или куполообразными, здесь их окружало множество вертикальных поразительно разнообразных форм — обелиски с окнами, башенные часы, узкие пирамиды и тонкие шпили, готические детали, испещренные темной резьбой, даже бельведеры были настолько роскошно украшены, что сами казались замками, висящими в воздухе. Даже в слабом свете заре Рени насчитала несколько сот шпилей, высоко вздымающихся над морем плоских крыш Дома.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});