С любовью, бухгалтерия - Диана Ольховицкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Умеешь вызывать людей на откровенность?
- Кто бы говорил! – Олег окинул взглядом стол, поднялся и вытащил из шкафа коробку с недоеденными безешками. Открыл и поставил перед Галиной: - Закусывай. Бычки не советую, а помидоры, как вижу, ты не любишь. Отвез Ольгу в «кабинет» у пруда, побеседовали по душам.
- Бил что ли? – испугалась Галина.
- Зачем бить? Есть и другие действенные методы. – Аллигатор опять нырнул вилкой в банку за помидором: - А мне нравится твое соление! Душевное. Хотя руки чесались, признаю. Вмазать, чтобы силикон из губ вытек. Сиди и думай: с Жекой реально несчастный случай, или из-за этой лярвы не в себе был – оттого в поворот не вписался? Никто теперь не ответит. Разве что там…
Он посмотрел за окно, где из прохудившегося неба сыпалась, шелестя по стеклу, мелкая изморось.
- Мама говорит, что если… нужно разговаривать о человеке! - осторожно произнесла Галина. – Вспоминать разные истории, забавные случаи. Чтобы люди поняли каким он был, увидели живым.
- Не могу. Пока не могу. Ничего не могу, - пробормотал Аллигатор, опустив голову. - Даже плакать. Урод как он есть – бесчувственный и бесполезный.
Галина пристально смотрела на него. За окном ветер трепал верхушки деревьев, и по лицу Олега бежали тени: мелкие, рябые, смазанные. Он почувствовал взгляд и нерешительно встретился с ней глазами. В них было столько всего… невыносимого, неумолимого, беспощадного в своей правде, что у Галины вдруг потекли слезы: крупные, горячие, соленые – непрерывным яростным потоком. Давно забытое и от того дико яркое ощущение.
- Я пореву за тебя, Олежка! – всхлипнула она, размазывая слезы по щекам.
В голубых глазах Аллигатора мелькнул искренний испуг. Он пододвинулся к Галине, ухватил ее за плечи и начал трясти так, будто желал вытрясти из нее душу:
- Галка! Галчонок! Не надо! Ты что творишь?! Успокойся, пожалуйста!
- Н-не обращай внимания! Я тоже очень редко плачу по-настоящему. Уже не помню, когда было. Даже на похоронах у бабушки не смогла. Я, как ты – просто заменяю одну боль другой. Но рядом с тобой – могу! Ты – сильный!
- Не льсти мне, Галка! – Аллигатор невесело усмехнулся и погладил ее по голове: - С Манькой Величкой мы и впрямь в близких отношениях, но оценить собственное поведение со стороны еще способен. Сегодня весь день вел себя, как лохушник. Не спорь.
- Считаю, что сильная личность может позволить себе минуты слабости! – Галина слизнула языком со щеки соленую каплю. - И не стыдиться этого. Это как перезарядка оружия, как обратная сторона медали, как плюс и минус! У слабаков и чмошников такого никогда не бывает. Они всегда в одном состоянии - индифферентного слизняка.
- Хорошо, уговорила слабохарактерного! - вздохнул Аллигатор и уткнулся ей в плечо: – Побудь со мной, Галка! Поплачь за меня. Мне нужно это. Очень нужно.
Галина обняла его за шею и закрыла глаза. Но слезы все равно текли – легкие, невесомые, целебные. Да, это было совсем-совсем не то, что с Васькой. Но чувство близости возникло. Другой близости. У чувств вообще много разных форм и оттенков.
Дождь за окном усилился. Он был совсем не летний, а на редкость грустный и заунывный.
Двое сидели, молча прижавшись друг к другу в полутемной комнате, и слушали шум льющейся с небес воды. Это было на редкость глупо. Даже по-идиотски! Но при этом почему-то казалось правильным.
- Спасибо, Галка! – произнес Олег несколько минут спустя и отстранился. -Реально отпустило. Сделал выводы и принял ситуацию. Будем жить дальше. Скажи правду – ты меня за этим затащила к себе домой?
Галина вытерла уже ставшие ненужными слезы, подошла к дрожащей под сквозняком балконной двери и наконец-то закрыла ее на защелку:
- Не на сознательном уроне. Понимала, что с тобой что-то не так. Плюс чувствовала ответственность, что вынесла нормальному человеку мозг и хотела вернуть его на место.
- Ох, и дурочка же ты, Галка! - Аллигатор откинулся на спинку дивана: - Невозможная, невыносимая, непревзойденная дурочка! Правда, я тоже хорош. Помочь хотел.
- Как помочь? – удивилась Галина.
- Переспать с тобой! – весело признался он. – Думал, хочешь, но прямо согласиться тараканы в голове не позволяют. Потому пригласила домой раненого героя, исключительно в благородных целях! А он оказался подлецом, негодяем и членистоногим животным и вместо благодарности… или в порядке благодарности?.. взял и изнасиловал! Ах-ах, все довольны!
Галина рассмеялась и вытащила из коробки безешку:
- А ты не такой?
- Нет. – Неожиданно серьезно отозвался Аллигатор. – Никогда никого не насиловал. Деньги – да, отбирал. Было. И то стариков, женщин и детей не тро…
Внезапно он поймал ее взгляд и умолк на полуслове. Затем демонстративно зевнул:
- В смысле, старый я уже. Ленивый. Привык, что девки меня сами ублажают. Один раз решил напрячься, и то не оценили.
- Олег, это правда?!
- Правда-правда, - его губы растянулись в фирменную крокодилью улыбку. – У правды тоже много проекций. Короче, давай на посошок и разбегаемся! Доставать больше не буду – это тоже отпустило. Угадала – чтобы не думать о Жеке, стал загоняться насчет тебя. Ты ж еще и в тему попадала каждый раз – то разговоры по понятиям, то высшие смыслы. Виртуозно играешь на тонких струнах души, самых тонких. Счет за услуги психоаналитика пришлешь на е-мейл. У тебя явный талант.
Галина опять рассмеялась и села на диван. Аллигатор плеснул себе настойки, ей вина и подал стакан.
- Давай за свободу от тараканов! – весело предложила Галина.
На душе было легко-легко, словно в квартире после генеральной уборки: чисто, просторно, воздушно. Они соединили стаканы и выпили.
– Сразу сказала, что ты заменяешь одну боль другой! – продолжила она. - Мы с тобой во многом похожи, я тоже так делаю.
Олег вдруг замер со стаканом в руках.
- Что так делаешь, Галчонок? – его голос был мягким-мягким, предельно доброжелательным, почти нежным: - Объясни на примере, я тугодоходящий, сразу не понял.
- На примере? – Галина доверчиво посмотрела в голубые, сейчас удивительно теплые глаза: - Когда бабушка умерла, мне было очень плохо. Как тебе сегодня. Тоже чувствовала вину, что не поехала к ней проститься перед смертью – школу оканчивала как раз, нельзя было пропускать.
