Абсолютное зло: поиски Сыновей Сэма - Мори Терри
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Берковиц также написал: «Сразу после того, как меня арестовали, мистер Боррелли [капитан], глава тех, кто расследовал убийства, второй после Дауда, лично спросил меня, кто еще в них замешан. Это правда. Он задал мне вопрос об одном человеке, потому что тот человек позвонил в Департамент полиции, когда меня поймали. Телефонный разговор встревожил Боррелли. Это было очевидно. Он что-то почуял, но не мог понять, что именно. Если ты сомневаешься в моих словах, позвони ему. Я уверен, что в полицейском управлении и на Рокфеллер-плаза [„Ассошиэйтед пресс“] знают, куда его перевели, и участок, где он сейчас работает».
* * *
8 ноября Берковиц получил нашу статью от 24 октября о культе в парке Антермайер и его связях с письмами Сына Сэма. Он тут же переслал ее Чейз. «Прикладываю очень важный фрагмент газеты. Хочу получить его обратно без промедления», – написал он.
Двенадцатого числа на горизонте забрезжили первые признаки беды. Берковиц переосмыслил собственные чувства по поводу того, что отправленные им Гарднеру подсказки оказались опубликованы. Он раскритиковал «Пост» за искажение его намерений, а затем заявил Чейз: «Я очень расстроен тем, что эта информация появилась в газетах. Думал, шериф будет молчать. Очевидно, он был так взволнован, когда обнаружил главную подсказку [о Джоне Карре и F-106] в этой, казалось бы, незначительной статье, что ему просто нужно было с кем-то поделиться. Несомненно, „Майнот дейли ньюс“ может претендовать на получение Пулитцеровской премии в области журналистики. Что ж, тогда она бы стала первой и, безусловно, последней наградой в истории этой газеты. В Майноте никогда ничего не происходит!»
Но потом он добавил: «Шериф проделал прекрасную работу, потому что наконец все понял, хотя я и вынудил его какое-то время поломать голову над разгадкой». Затем Берковиц рассказал о загадке в «первом предложении письма Бреслину» и его «скрытых подсказках» [элементы Черной мессы и ссылка на парк Антермайер].
Несколько дней спустя Берковиц получил записку от Дениз. Офис Сантуччи презрел достигнутое нами соглашение и связался с ней, как и Гарднер, решивший, что анонимный звонок от Чейз поступил от Дениз. Последняя, как я отлично знал, реагировала на все очень нервно.
«Дейв, я начинаю бояться. Все вокруг знают мое имя и номер телефона. <…> Пожалуйста, не пиши никому об этом деле. Окружной прокурор Квинса звонил в Галерею [„Средоточие тишины“] и просил показать письма, которые ты им пишешь. Они не знают, что делать, и я попросила их ничего не показывать».
Берковиц обратился к Чейз: «Почему она вечно паникует? Окружной прокурор из Квинса попытался с ней связаться. И что она сделала? Впала в истерику, позвонила в Галерею „Средоточие тишины“ и велела им не передавать прокурору ни одного моего письма. Очень жаль, поскольку в них я объяснил значение символа – ты знаешь, что я имею в виду [символ Сына Сэма]. Я хочу сказать, что время от времени писал в Галерею и, правда, не против того, чтобы окружной прокурор заглянул в некоторые из них [письма]. Конечно, Дениз потребовала спрятать письма и отказаться сотрудничать». Легкое разочарование Берковица в Гарднере и осознание того, что Дениз расстроена, оказались почти незаметными мелочами в сравнении с тем, что произойдет дальше.
Вот-вот возникнут гораздо более серьезные неприятности.
Глава 17
«Сэм» говорит
В середине ноября в Бруклине, в Верховном суде штата под председательством судьи Эрнста Розенбергера начался судебный процесс по делу Джима Миттигера. Присяжным предложили определить его вину по двум пунктам обвинения: взяточничество и склонение к совершению должностного проступка. В случае осуждения несчастному репортеру, чье имя по-прежнему появлялось в подписи статей о «деле 44-го калибра», выходящих в Вестчестере, грозило семь лет тюрьмы.
14 ноября, в разгар судебного разбирательства, Берковиц отправил письмо репортеру «Ассошиэйтед пресс» Рику Пьенчаку. К тому времени Пьенчак уже разочаровался в возобновленном деле, обнаружив, что занимается в основном рассылкой сообщений, основанных на наших статьях и том немногом, что ему удавалось выжать из офиса Сантуччи.
Со времени своего первого заявления, в котором он признал, что к участию в деле его подтолкнули сообщения в газетах, Сантуччи больше не выступал публично. Многих журналистов это раздражало, поскольку они во всем полагались на офис окружного прокурора и не знали, где еще можно получить материалы. Пьенчак тоже хотел что-нибудь опубликовать, поэтому письмо Берковица стало для него светом в окошке. В нем Берковиц подтвердил существование культа и заявил: «Прошло два года, и только сейчас они (кем бы они ни были) начали находить скрытые смыслы в тех письмах. Надо отдать должное этим людям».
Берковиц рассказал Пьенчаку об убийстве Арлис Перри и подчеркнул, что ни он, ни Джон Карр не несут за него ответственности, что только усилило загадочность произошедшего. Мы знали, что Берковиц на тот момент даже не состоял в секте, однако считали Карра главным подозреваемым. Берковиц сообщил, что дело Перри «очень серьезное», и предположил, что с ним, как и с расследованием деяний Убийцы с 44-м калибром, Пьенчаку могла бы помочь Ли Чейз.
Он также заявил, что, хотя сам косвенно и помогает расследованию дела Сына Сэма, имена сообщников не выдаст ни Пьенчаку, ни кому-либо еще. «Это не ради меня, а ради моей симьи [ошибка в оригинале]. Прежде всего, ради моего отца. Впрочем, он просит меня заговорить. Однако он понятия не имеет о связанных с этим опасностях – опасностях для него самого».
После этого Берковиц написал Чейз и посоветовал ей сотрудничать с Пьенчаком. Отвлекшись от главного дела, Берковиц сообщил о еще одном наблюдении: «Многим домохозяйкам не помешал бы новый вибратор. Эта маленькая жужжащая хитроумная штучка, несомненно, заставила бы их заняться чем-то другим, вместо того, чтобы организовывать марши вокруг больницы округа Кингс с требованиями казнить Сына Сэма, которые они как раз и устраивали. Сотня или около того митингующих (на 99 % домохозяйки) во главе с этой ужасной миссис Московиц требовали моей головы. К слову об отрицаемой ими сексуальной
