Пути Деоруса - Пётр Машьянов

Ты один из них? Был? Или твои друзья?! — Воин надвигался на Ганнона, оскалив зубы.

— Я был мальчишкой, воспитанником! — Юноша поднял руки, похолодевшая кровь отказывалась ходить по телу.

— Аа, ну да, ты же Коуловский. — Оскал быстро обратился в улыбку. Архасс слегка ударил Ганнона в грудь, заставив еще попятиться.

С потолка осыпалась каменная крошка. Юноша осмотрелся, насколько позволял свет от сферы. Хотелось расспросить этого странного человека обо всем этом безумии, но был ли смысл? Узнать ответы на все загадки и умереть мудрецом? Словно сон, который забылся утром. Успеется, нужно было попытаться.

— А что знает Коул?

— Хм? — Архасс выглядел озадаченным.

— Что-то, без чего нам не уйти, — по возможности вежливо пояснил Ганнон.

— Сейчас. — Воин прикрыл глаза и зашевелил губами. — Астрономическая точка стабильной опоры перехода, — проговорил он как заклинание. Увидев остекленевшие глаза деорусца, пришелец виновато пожал плечами. — Я могу искать ее… Но эта часть света не моя сильная сторона. Без прикидки это сложновато, займет месяцы.

— Силаи! Силаи может знать это?

— Может, — протянул Архасс. — Точнее могла. По ней Коул прошелся, хорошо если мозги не запеклись. Здесь мы ее не разбудим.

«Похоже, мы с ней оба были правы насчет своих хозяев: трудно сказать, чьи оказались страшнее», — решил юноша, глядя на пугающе безмятежное лицо девушки.

— Что же это за точка? Очередная мельница?! — Ганнон злился, но гнев понемногу переходил в отчаяние.

— Мельница? — Клыкастый с опаской смотрел на юношу, тот только отмахнулся. — По-человечески это центр нашей преграды, где-то на севере.

— Шторм твоих хозяев, — пробормотал Ганнон, все еще глядя на Силаи. — Это Шторм?!

Архасс кивнул, а деорусец расхохотался. «Похоже, все-таки тронулся умом от отчаяния, а казался крепче», — подумал воин. Он прикинул ценность юноши и решил не даровать тому милосердие быстрым ударом в затылок… пока.

— А я знаю кое-кого, кто мог бы помочь. — Ганнон утирал слезы. — И был бы рад еще и ноги твои расцеловать, сам говорил.

— Ты здоров, парень? — Архасс размял правую руку.

— Да, мой друг, тоже из Приюта, как раз высчитывал, где находится центр Шторма. Но он далеко, в Виалдисе.

— Виалдисе? Тиарпор, что ли?

— Да, там, где живет Коул. Столица. — Ганнон вздохнул. Теперь настала очередь Архасса расхохотаться к испугу собеседника.

— Значит, навестим твоего приятеля, друг мой! Надеюсь, он не из пугливых. Давно хотелось, а тут ты! — Воин поскреб ногтем висок, расчесав подзажившую ранку. В его глазах заиграли искры, но усмешка не внушала ничего хорошего.

***

Темнота была абсолютной, но об этом Ганнон был предупрежден. До места его довел Архасс, дальше нужно было идти туда, где сопротивление было максимальным, а потом… Когда юноша начал описывать свой ритуал с пергаментами, которые приходилось упорядочивать, воин заткнул уши и велел молчать. Его совет на будущее был прямолинеен и звучал зловеще: «Если кто попытается вызнать то, от чего я сейчас отказался, парень, убей. Не сможешь – запомни, обмани и убей потом».

Давление нарастало, и тьма начинала обретать формы. В этот раз Ганнон увидел резной шкаф с небольшими отсеками, на некоторых из них были вырезаны гербы. Казалось, рельефные изображения можно было пощупать. Это было удивительно, Ганнон никогда не видел ничего подобного наяву. Впервые внутренний взор показал ему незнакомый образ из реального мира. Порядок оказалось навести сложно, ячеек было меньше, чем символов, некоторые отсутствовали или были искажены.

Три маленьких круга в зеркале… Юноша поместил свитки Корба и Ялуса вместе, их вассалы были рядом, как раз пустая ячейка. Здесь у него не было лба, но он был готов поклясться, что чувствует капли пота. Замысловатая змейка, соединявшая отсеки, начала обретать смысл, дверь открылась, и за ней был холод. Ганнон почувствовал себя так, будто упал на дно желудка, проглоченный ледяным великаном. Вся воля уходила на то, чтобы просто сохранить рассудок, расслаивающийся между далекими землями.

Финал. Глава 4 Один день

Грохот кулака по двери его каморки заставил Иннара разлепить глаза. «Вот и еще один день, вернее ночь», — подумал он, спуская ноги на холодный каменный пол. Маневрируя между стопками пергаментов и камнями со всех концов известного мира, ключник дошел до двери и приоткрыл ее.

— Второй раз будить не буду, — буркнул усталый стражник, завершавший вахту.

— Не придется. — Ключник передал знакомому пару тарсов и потер припухшие глаза. — Боги в помощь.

Иннар стянул с себя пропотевшую за ночь рубаху и почесал спину, что была покрыта белыми пятнами, как у коровы. С усмешкой глянув на фигурку Адиссы, он переоделся и двинулся в путь.

Дорога по темному – еще спящему – городу шла быстро. Ключник ненавидел ранние подъемы всей душой, но только так можно было все успеть и вернуться, чтобы мегера не заметила. Морской порт в этот сезон не пустел никогда, но все же молодому человеку удалось пройти к писцам без того, чтобы лезть под телегами. Иннар оглядел здание, где работали при свечах. Свет из окон был ровным и лишь слегка мерцал. «Что ж подождем…» — решил парень. Через десять минут свет начал дрожать и колыхаться, отлично! Он вошел в зал, где писцы ходили туда-сюда, шутили и обмахивались веерами. Покрывшийся испариной – словно росой перед рассветом – тучный чиновник поднял глубоко посаженные маленькие глаза и улыбнулся.

— Претор вот только что отошел прилечь! У тебя на них чуйка что ли? — с неподддельным изумлением спросил Иннара мужчина. Писарь все никак не мог разгадать тайну того, как ключник из замка каждый раз входил точно вовремя.

— Она самая. Поживи с мое в замке – научишься, — отшутился парень.

— Судей не прибывало, — сказал чиновник. В ответ на эти слова Иннар вложил курумовый тан в протянутую пухлую ладонь. — Из твоего списка капитанов тоже никого. Много, очень много кораблей, но не твои.

— Устал? — спросил ключник толстяка. Тот брал меньше денег, чем другие, но любил поболтать, Иннара это вполне устраивало.

— Да уж, конечно. — Писарь усмехнулся — К слову! — Он приподнял монету, не спеша убирать ее в карман. — Могу не брать, да еще и сверху накинуть, если есть товар.

— Не захватил, ты же знаешь, вечером монеты – утром вино. Надо?

—