Гарантирую жизнь. Ведич - Василий Головачев

На землю легла тишина, нарушаемая лишь треском пламени горящих обломков вертолета.

Подождав минуту, Тарасов оставил мальчика под защитой шпал и вышел на дорогу, держа палец на курке пистолета. За ним появились Дмитрий, зажимающий ладонью бедро, и Никифор – целый и невредимый, но мрачный и недовольный.

Одна из «велосипедисток» зашевелилась, пытаясь поднять пистолет-пулемет. Он повернул в ее сторону ствол винтовки, подождал, сжав губы в бледную полоску, но пересилил себя, снял палец с курка и отшвырнул ногой оружие в сторону. Сказал хрипло:

– Суки поганые! До чего же я ненавижу стреляющих баб!..

– Встречался? – понимающе посмотрел на него Дмитрий. – В Чечне?

– Везде. Что у тебя с ногой?

– Ерунда, царапина. Пуля кожу сняла. А я думал – тебе хана, когда пулеметчик тебя на мушку поймал.

– Костюм спас и магазин, в нагрудном кармане лежал. Кстати, кто сбил вертолет?

– Я, – раздался знакомый голос, и на дорогу вышел невозмутимый Ираклий.

Все смотрели, как он приближается, неся в руке автомат Никонова с подствольным гранатометом.

– Сережа, – позвал Витязь.

– Дядя Ираклий! – радостно отозвался мальчик, выбегая на дорогу, бросился к Ираклию, и тот подхватил его на руки.

– Д я д я?! – с недоумением проговорил Никифор, переводя взгляд с Ираклия на лица товарищей и обратно.

– Ты еще не понял? – скупо улыбнулся Тарасов. – Это наш «серебряный мальчик».

– С чего ты взял?!

– Он и мне открыл «третий глаз»… или что там у меня есть. Вот почему я смог отстроиться от излучения.

– Бог ты мой! А я-то думал… что за фигня происходит! Кстати, я и сейчас ничего такого не чую… а вы?

– Я тоже. – Дмитрий прислушался к себе, вопросительно посмотрел на Глеба. – Они выключили свой «локатор»?

– Его выключили наши люди, – сказал Ираклий. – И перехватили управление эгрегором БЕСа. Теперь этот район не подчиняется лидеру НРИ. Правда, это не означает, что мы решили проблему. Впереди Онега.

– Мы и не считали свою задачу решенной, – буркнул Никифор. – Но все же надо было нас предупредить.

– Сожалею, – качнул головой Ираклий. – Таков Замысел. Я тоже его исполнитель и попутно решаю множество задач. – В глазах мужа Марии промелькнула горечь. – И я бы дорого заплатил, чтобы в настоящий момент быть в другом месте. Хотя по Замыслу вынужден подстраховывать вас.

– Извини…

– Ничего, все в порядке. Продолжайте движение. Берите мотоциклы, вам уже привычен этот способ путешествий, и отправляйтесь в путь. В Медвежьегорск заезжать не следует, эта дорога приведет вас к южному берегу Выгозера. В поселке Валдай вас будет ждать проводник.

Ираклий ласково погладил Сергея, – впрочем, теперь уже Сергия, – по головке, опустил на землю.

– Держись, Беленький. Все будет хорошо.

– Я знаю, дядя Ираклий, – серьезно ответил мальчик.

Валдай встретил отряд проливным дождем и похолоданием, чему они были даже рады в какой-то степени: жара, духота и пыль на зубах надоели хуже горькой редьки, хотелось дождичка и чистого прохладного воздуха.

«Ратники» отлично справлялись со своими обязанностями, защищая владельцев от непогоды, и Тарасов беспокоился лишь о здоровье мальчика. Впрочем, беспокоился, как выяснилось, напрасно, Сергий прекрасно справлялся с регуляцией температуры тела и чувствовал себя одинаково хорошо в жару и в холод, что лишний раз подтверждало его чудесные способности.

Проводник ждал группу в старенькой бане на берегу Выгозера, сложенной из толстых сосновых бревен чуть ли не век назад. Им оказался молодой человек лет двадцати, по имени Пахом, краснеющий от каждого взгляда и чувствующий себя в компании суровых, одетых в сложные пятнистые комбинезоны, мужчин не в своей тарелке.

Прибыли они в Валдай уже вечером, в начале десятого, но из-за низко опустившихся туч темнота упала на землю раньше, и если бы не чутье Тарасова, усиленное близостью «серебряного мальчика», искали бы баню долго.

– Нам надо добраться до горы Соколиное Крыло, – сказал Пахом обступившим его защитникам мальчика в потемневших от дождя комбинезонах. – Это в семидесяти пяти километрах отсюда, строго на восток. Дорог в лесах практически нет, только тропы, поэтому придется идти на лошадях.

– Что ж, на лошадях так на лошадях, – сказал Тарасов, заботливо вытирая лицо Сергия сухим полотенцем, висевшим на крюке в предбаннике. – Я так понимаю, лошади уже ждут? Или мы имеем возможность помыться в баньке и отдохнуть?

– Боюсь, отправляться надо сейчас, – виновато покачал головой Пахом, розовея. – Тям гудёт.

– Что? – не понял Никифор. – Что гудёт?

Молодой человек покраснел гуще.

– Тям… ну, природа вокруг… вибрирует…

– Понятно. И отчего же этот ваш тям… гудит?

– Вас ищут конунги, они уже близко. Надо идти к горе.

– Почему именно к горе?

– Там выход добрых Сил, они защитят вас, а потом придут волхвы. Таков Замысел.

– Ты что же, посвящен во все тайны волхвов?

– Ну что вы, не во все. – Пахом снова покраснел. – Я отвечаю только за свое дело.

– Кем же ты работаешь?

– Лесничим… Вы только не пугайтесь, я буду сопровождать вас в другом обличье.

– Каком еще?

– Волчьем. Оборотень я…

Никифор изумленно оглядел парня, обошел его кругом, хмыкнул.

– Сроду бы не подумал! Неужели волкодлаки существуют на самом деле?

Пахом смущенно улыбнулся, но промолчал.

– Ладно, принимаем к сведению, – сказал Тарасов, не слишком ошеломленный признанием проводника. – Кипяток у вас есть? Я бы чайку попил перед дорогой.

– Найдется, – засуетился тот, открывая дверь в парилку и выпуская клуб пара, вынес алюминиевую кружку с горячей водой. – И заварка имеется. – Он достал из старенькой тумбочки в углу предбанника жестяную коробку с чаем.

Тарасов занялся приготовлением напитка. Дмитрий вышел, чтобы лишний раз убедиться в отсутствии чужих наблюдателей.

– Да, перспектива в такую погоду мчаться куда-то в ночь на лошадях меня не радует, – вздохнул Никифор. – Нет ли тут у вас поблизости какой-либо воинской части? Или аэродрома?

– Есть, – кивнул Пахом. – В двух километрах от деревни стоит вертолетный полк МЧС.

Мужчины переглянулись.

– Не кажется ли вам… – начал Дмитрий задумчиво.

– Что лететь лучше, чем скакать на лошади, – закончил Никифор простодушно.

Оба выжидательно посмотрели на Тарасова.

– Идеи овладевают массами в извращенной форме, – проворчал Глеб меланхолически, наблюдая, как Сергий обеими ручонками подносит кружку с чаем ко рту и отхлебывает маленькими глоточками.