Робин Гуд - Александр Дюма

— Остатки отряда из дюжины человек, — со смехом ответил Уилл.

— А что вы сделали с этим доблестным войском?

— Ничего, вид наших луков посеял среди них страх и обратил их в бегство, они даже не оглянулись.

Робин расхохотался.

— Ну что же, достойные братья, вы, должно быть, голодны после довольно долгой дороги; не угодно ли разделить со мной трапезу?

Доминиканцы с таким ужасом смотрели на веселых лесных братьев, прибежавших на зов рога, что Робин, желая их успокоить, ласково сказал:

— Добрые монахи, не бойтесь ничего, вам не причинят никакого зла; садитесь и ешьте досыта.

Монахи повиновались, но видно было, что доброжелательные слова молодого атамана их не успокоили.

— Где находится ваше аббатство? — спросил Робин. — И как оно называется?

— Я принадлежу к братии аббатства Сент-Мэри, — ответил старший из монахов, — и я главный келарь монастыря.

— Добро пожаловать, брат келарь, — сказал Робин, — рад встретить человека с таким положением, как у вас. Вы скажете мне ваше мнение о моем вине, ибо я думаю, что уж в этом-то вы превосходно разбираетесь; надеюсь, оно придется вам по вкусу, потому что сам я привередлив и пью вино только лучшего качества.

Монахи почувствовали себя увереннее; они отменно поели, келарь признал блюда превосходными, а вино — чудесным, добавив, что отобедать на свежем воздухе и в такой веселой компании — одно удовольствие.

— Дорогой брат, — сказал Робин Гуд, когда трапеза подходила к концу, — вы, кажется, были удивлены тем, что вас ждал к обеду совершенно незнакомый вам человек. Сейчас я в немногих словах объясню вам тайну моего приглашения. Год тому назад я одолжил некую сумму одному другу вашего настоятеля, а поручительницей должника я согласился признать мать нашего Господа Иисуса, нашу святую покровительницу. Непоколебимая вера в доброту Святой Девы вселила в меня надежду, что, когда придет срок платежа, я, не важно каким способом, получу назад деньги, которые я дал в долг. Ну, я и послал троих своих товарищей поискать путников; они встретили вас и привели ко мне. Вы принадлежите монастырю, и я не сомневаюсь в том, что Матерь Божья великодушно и предусмотрительно доверила это дело нам. Вы явились вернуть мне от ее имени деньги, которые я дал бедняку, гак добро пожаловать.

— Я ничего не знаю о долге, о котором вы говорите, сударь, и денег вам не привез.

— Ошибаетесь, отец мой; уверен, что в сундуках, навьюченных на лошадь, которую ведут ваши пажи, как раз есть такая сумма. Сколько золотых у вас в маленьком кожаном сундуке, навьюченном на спину этого несчастного четвероногого?

Монах, застигнутый врасплох вопросом Робин Гуда, ужасно побледнел и невнятно пробормотал:

— У меня их мало, сударь: самое большое — двадцать золотых.

— Только двадцать золотых? — переспросил Робин, пристально и жестко глядя на монаха.

— Да, сударь! — ответил монах, и бледность на его лице внезапно сменилась ярким румянцем.

— Если вы говорите правду, брат мой, — дружески продолжал Робин, — я ни гроша не возьму из них. И более того, дам вам столько денег, сколько вам нужно. Но зато, если вы злонамеренно солгали мне, я вам и пенни не оставлю. Маленький Джон, — добавил Робин, — осмотрите сундучок, о котором шла речь; если в нем только двадцать золотых, отнеситесь к собственности нашего гостя с полным уважением, а если там вдвое или втрое больше, возьмите все целиком.

Маленький Джон поспешил выполнить приказ Робина. Лицо монаха побледнело, на глазах выступили слезы бешенства, руки судорожно сжались, а из горла вырвалось глухое восклицание.

— А-а! — сказал Робин, глядя на доминиканца. — Сдается мне, что двадцать золотых живут в сундучке в многочисленной компании. Ну как, Джон, — спросил Робин, — так ли беден наш гость, как он говорит?

— Уж не знаю, беден ли он, — ответил Джон, — но в чем я уверен, так это в том, что в сундучке я нашел восемьсот золотых.

— Оставьте мне эти деньги, сударь, — сказал монах, — они мне не принадлежат, я за них отвечаю перед настоятелем.

— А кому вы везли восемьсот золотых? — спросил Робин.

— Попечителям аббатства Сент-Мэри, от нашего аббата.

— Попечители злоупотребляют щедростью вашего настоятеля, и с их стороны очень дурно брать столь высокую плату за несколько снисходительных слов. На этот раз они ничего не получат, а вы им скажете, что Робин Гуду нужны были деньги, и он забрал то, что им причиталось.

— Туг есть еще один сундук, — сказал Джон, — его тоже открыть?

— Не надо, — ответил Робин, — удовлетворюсь восьмьюстами золотых. Сэр монах, вы можете продолжать свой путь. С вами обошлись любезно, и я надеюсь, что вы вполне удовлетворены.

— Я не считаю любезностью насильственное приглашение и открытый грабеж, — гневно ответил монах. — Вот теперь я вынужден вернуться в монастырь, а что я скажу приору?

— Поклонитесь ему от меня, — смеясь, ответил Робин Гуд. — Этот достойный брат меня знает, и дружеские воспоминания ему будут чрезвычайно приятны.

Монахи сели на лошадей и, горя гневом, галопом понеслись по дороге в аббатство Сент-Мэри.

— Да будет благословенна Святая Дева! — воскликнул Маленький Джон. — Она вернула нам деньги, которые вы одолжили сэру Ричарду, и если рыцарь изменил слову, мы утешимся тем, что ничего на этом не потеряли.

— Не так легко меня утешить в том, что я потерял доверие к честному слову сакса, — ответил Робин. — Я предпочел бы, чтобы сэр Ричард вернулся, пусть бедным и вовсе разоренным, чем прийти к убеждению, что он неблагодарен и нечестен.

— Мой благородный хозяин, — раздался вдруг радостный голос с поляны, — по большой дороге едет рыцарь, а с ним сотня человек верхами, вооруженных до зубов. Приготовиться остановить их?

— Это норманны? — живо спросил Робин.

— Не часто встретишь саксов, одетых так богато, как эти путники, — ответил юноша, доложивший о приближении этого внушительного отряда.

— Тогда тревога, братья мои! — воскликнул Робин. — Возьмите луки, спрячьтесь по тайникам, приготовьте стрелы, но, не получив приказа, не стреляйте.

Люди исчезли, и на поляне остался один Робин.

— А вы что, с нами не идете? — спросил Джон, увидев, что Робин улегся в тени дерева.

— Нет, — ответил молодой человек, — я их подожду и узнаю, с кем мы имеем дело.

— Тогда и я остаюсь с вами, — сказал Джон, — одному здесь быть опасно: стрелу пустить недолго. Если на вас нападут, я хоть смогу вас защитить.

— Тогда я тоже превращаюсь в вашего телохранителя, — сказал Уилл и сел рядом с Робином, небрежно растянувшимся на траве.

Робина немного беспокоил столь неожиданный приезд отряда, такого большого по сравнению с числом его людей, по большей части рассеянных по лесу, и он не хотел начинать враждебных действий, не удостоверившись, что победа все же возможна.