Тысяча Сынов - Грэм Макнилл

Едва он успел настроить свои чувства на бушевавшие внизу схватки, как ощутил неожиданный всплеск по другую сторону от пирамиды Корвидов. Он узнал присутствие Фаэля Торона, но изумленно моргнул, когда почувствовал невероятную мощь, нараставшую в капитане Седьмого братства.

Калофис слишком поздно преодолел инерционность «Канис Вертекс».

— О Трон, нет! — прошептал он, увидев, как к небу взметнулся столб белого пламени не меньше тысячи метров в диаметре.

Над Тизкой будто вспыхнуло второе солнце, моментально разогнавшее тучи.

Ударная волна качнула «Канис Вертекс», и Калофис ощутил, как из разрыва в ткани мира хлынул неукротимый поток энергии эфира. Он в одно мгновение сжег огненный щит титана, оставив беззащитным его металлический корпус. Кристаллы, настроенные на управление главными механизмами, разбились, и Ютипа, перехватив контроль, торжествующе вскрикнул.

Но его триумф длился недолго — лишь до тех пор, пока от невероятного жара не расплавился корпус титана. Сначала от тяжести опустились огромные руки, а потом и вся боевая машина рухнула на пирамиду Корвидов, завершив разрушение, начатое Охтхере Судьбостроителем.

Калофис пытался разорвать контакт с обреченной машиной, но Ютипа не ослаблял хватку, и на капитана обрушилось ответное действие эфира. Калофис призвал все могущество магистра храма Пирридов, чтобы остановить огонь, но столь чудовищной мощи не могла противостоять ни одна сила Галактики.

Калофис еще успел оценить иронию своей гибели, прежде чем огонь уничтожил его и вся пирамида Пирридов взорвалась раскаленным фонтаном стекла и стали.

Глава 30

ПОСЛЕДНЕЕ ОТСТУПЛЕНИЕ

МОЕ ОРУЖИЕ — ИСТИНА

ЗНАК ВОЛКА

Ариман тряхнул головой, удивляясь, почему это он лежит в облаке пыли и на груде мусора. Он так и не вспомнил, упал ли сам, или его кто-то свалил. Перекатившись на бок, он сердито поморщился от болезненных судорог, прекрасно зная, что они означают.

Он поднялся на ноги и огляделся: на западе к самому небу поднялась колонна бурлящего пламени. В разрыв между мирами устремился пульсирующий поток из Великого Океана, и судорожная боль в мышцах подсказывала Ариману, насколько могущественным он мог бы быть, если бы дал волю этим силам. На дне его глаз разгорался мерцающий огонь, и обжигающий эфир капал с пальцев, расплавляя землю до состояния желеобразной массы.

Ужасный взрыв оглушил всех — и своих, и врагов, а ударная волна прокатилась по городу, сея разрушения подобно землетрясению. Те здания, что уцелели после карающей бомбардировки, теперь тоже превратились в руины.

Ослепительный свет стал гаснуть, — значит, тот, кто прорвал завесу между мирами, уже уничтожен. На горизонте Ариман разглядел объятый огнем человеческий силуэт, который покачивался, словно соломенное чучело, сжигаемое дикарями-горцами в честь языческих богов урожая.

Перед его мысленным взором вспыхнуло видение неотвратимого будущего. Огромная боевая машина, погибшая на полях Кориоваллума, умирала во второй раз и падала на пирамиду Корвидов. Ариман мог бы посмотреть, куда она рухнет, но не пожелал видеть уничтожение своего храма и прервал видение.

До него донесся оглушительный скрежет стали и звон стекла, звук, означавший окончательное разрушение и разбитые надежды. Огромная машина, упав, вызвала еще одну ударную волну, а затем вспыхнул ослепительный шар на месте взорвавшегося храма Пирридов.

Ариман, от ужаса приоткрыв рот, замер на месте после этой троекратной катастрофы. Смертный приговор Легиону вынесен окончательно. Рубежа обороны больше не существует. Весь северо-западный сектор города исчез. Враги, поняв, какое они получили преимущество, тут же беспрепятственно хлынут в город.

Затишье, вызванное колоссальными взрывами, было очень хрупким, и Тысяча Сынов первыми оправились от потрясения. Когда Космические Волки еще только поднимались на ноги, Тайные Скарабеи ударили в них смертоносными потоками убийственных сил. Врагов сжигали ослепительные молнии, а потом сверкающие дуги, с треском рассыпая искры, перекидывались с одного воина на другого. Шипящие языки пламени разлетались по улицам, поглощая все, к чему прикасались, расплавляя своим невероятным жаром и камни, и керамит, и человеческую плоть.

У Аримана возникла надежда, что бушующая энергия эфира может стать их спасением, но уже через несколько секунд надежда растаяла. Воин в десяти метрах слева от него издал вопль откровенного ужаса, и его тело стало буквально взрываться отвратительными наростами. Броня скрипела и трещала, а мутирующая плоть росла с невероятной скоростью. Через мгновение к нему присоединился еще один воин, чье тело унеслось вверх, подброшенное струей голубоватого огня, и не успели окружающие даже вздохнуть, как от несчастного ничего не осталось.

Астартес Тысячи Сынов претерпевали самые невероятные изменения. Из трещин в броне высовывались отталкивающие наросты, покрытые чешуей конечности, из ворота бронекостюма вылезали морщинистые придатки, и даже из пулевых пробоин с мерзким чавкающим хлопком выскакивали желеобразные опухоли.

Плоть, долгие десятилетия удерживаемая в постоянной форме, рвалась наружу, и воины в ужасе падали на колени. С каждой секундой число жертв злокачественного влияния возрастало, и отчаянные вопли достигли ушей Космических Волков. Солдаты Гвардии Шпилей в страхе бежали от своих бывших соратников, когда существа, еще мгновения назад бывшие Астартес, набросились на них, чтобы утолить безумный голод растущей плоти.

— Всем отступить! — закричал Ариман, понимая, что эту позицию им уже не удержать.

Те Астартес, которые сопротивлялись перерождению плоти, передали его приказ по цепочке, и Ариману хватило беглого взгляда, чтобы увидеть: в строю остались старейшие и самые опытные члены Легиона. К его радости, среди них оказался и Собек. Вместе со своим Практиком Ариман повел остатки Астартес и гвардейцев вглубь Старой Тизки, быстро пробираясь по изрытым снарядами площадям и улицам, заваленным горящими обломками.

После проверки боезапаса оказалось, что у Аримана осталось всего пять полных обойм. Посох-хека тоже представлял собой мощное оружие, и его древко потрескивало от невидимых разрядов. Усилием воли главный библиарий удалил из него энергию, не желая рисковать, когда воздух был насыщен неконтролируемыми потоками эфира. Посох еще понадобится ему в последний момент, а до тех пор он не хотел даже думать об этом.

Едва он успел успокоить бушевавшие потоки, как ощутил чье-то тайное присутствие в эфире вокруг него, словно тонкое щупальце чужой мысли искало лазейку в его разум. Ариман узнал и примитивную хитрость охотника, и манеру подкрадываться, говорившее о долгих годах жизни в промерзшей тундре, где единственным способом согреться была лишь звериная шкура, снятая с еще не остывшей жертвы.