Пифагореец - Александр Морфей

может быть «рожден» много раз – когда нужно решить задачи, для которых он наиболее подходит. В тексте программы любые объекты – и простые, и сложные – «рождаются» и «умирают» строго только там, где нужно. «Рождается» каждый объект только перед тем, как понадобится его использование, и «умирает» сразу после того, как задача выполнена, и его нахождение там больше не требуется, – для того, чтобы не занимать почем зря ресурсы и память программы. Если где-то в дальнейшем такая задача потребуется снова – этот объект «снова родится» и затем снова «умрет», как только его задача будет выполнена. В хорошо написанной и отлаженной программе ничего не происходит слишком рано или слишком поздно, а лишь точно в свое время.

Тео с удовольствием наблюдал за тем, с каким вниманием его слушают такие именитые собеседники.

– Вот уж, не ожидал, что так быстро и ты нас уже сможешь чему-то научить, – не без удовольствия сказал Пифагор.

– «И сотворил Бог человека по образу и подобию своему», не так ли? – взял слово Оймунхен. – А величайший Гермес говорил: «Как наверху, так и внизу, потому что как внизу, так и наверху», – не так ли? И вот сейчас этот любопытнейший рассказ, который хоть и не полностью нам понятен, но наглядно показывает, что человек создал компьютер и создает программы по такому же принципу, по которому он был создан сам. И как творение программ происходит непрерывно, как сами программы непрерывно усложняются и улучшаются, непрерывно выходят их улучшенные версии, так же и творение разумных существ в различных мирах продолжается непрерывно. И так же непрерывно выходят новые, улучшенные версии уже существующих. Не кажется ли вам, дорогие мои, что сейчас благодаря нашему новому другу и соратнику мы смогли в очередной раз увидеть великую красоту и мудрость творения?

Пифагор со свойственной ему улыбкой посмотрел на Оймунхена, затем на Пифию и после театральной паузы сказал:

– Дорогие коллеги, а не кажется ли вам, что нам уже пора на пенсию, а?

Все засмеялись. Оймунхен посмотрел на Пифагора и полусерьезным тоном спросил:

– Может быть, этот молодой человек тут именно по этой причине? И, может быть, недолгого нахождения в его времени недостаточно, чтобы решать там такие сложные задачи, и необходим был человек именно оттуда, из того времени, чтобы думать, как его современники, понимать их и говорить с ними на их родном и понятном им языке, и иметь в руках передовые инструменты того времени? Ведь родной язык – это не только сам язык, но и терминология, сленги. Похоже, что родной язык определяет не только место, но и время?

– Да, может быть, может быть… – задумчиво сказал Пифагор. И добавил: – Тео, возвращайся, пожалуйста, домой и ложись спать. Я вернусь чуть позже. Я очень долго не видел своего любимого учителя и надеюсь, что он не откажется побеседовать со мной еще немного. Я не могу отказать себе в таком удовольствии, как беседа с такими замечательными собеседниками. Нам втроем есть о чем поговорить, а ты, пожалуйста, возвращайся и ни о чем не беспокойся. Все будет только так, как будет, и по-другому не будет никак, – попросил по-дружески Пифагор.

– Все, детское время? Детям пора в кроватку, пока взрослые будут свои разговоры разговаривать? – пошутил Тео с наигранной обидой. Он вежливо и доброжелательно попрощался сначала с Пифией, а затем и с Оймунхеном.

– Твое воспитание? – подмигивая, спросила Пифия у Пифагора.

– Старался, – улыбаясь ответил ей наставник юноши.

Тео направился к овальному уплотнению воздуха и, как учил его Пифагор, не оборачиваясь шагнул вперед. Он вошел в пещеру. Там все было по-прежнему, в углу горел огонь, солнце уже село за горы, но на улице еще не стемнело. На мир и на Тео опускалась новая ночь. А у Тео в голове почему-то крутилась и не уходила известная фраза Конфуция: «Завтра может и не быть».

Глава 35. Кто ты? А кто тогда я?

Нет смысла возвращаться во вчерашний день, потому что тогда я был другим человеком.

Льюис Кэрролл

Тео готовился ко сну. Он уже знал, чем будет заниматься сегодня ночью. Не зная, наступит ли для него «завтра», а если и наступит, то чем закончится, он непременно хотел еще раз встретиться с Еленой. И сейчас для этого был, возможно, последний шанс. Уснуть было совсем непросто. Различные тревожные мысли наполняли голову. И как только у Тео получалось их разогнать, они тут же набегали снова. Но через некоторое время свежий воздух и усталость от переживаний все-таки сделали свое дело. Пещеру наполнило ровное и ритмичное сопение.

Тео снова шел по набережной Пирея. Ну почему снова Пирей? Никогда его не любил, и почему он все время снится? Непонятно. И вновь сновали юркие скутеры и дымили разноцветные машины, несущиеся по улице и разносящие шум по всей округе. По набережной вальяжно прогуливались немногочисленные прохожие, одетые в лучших традициях лета XXI века. А в небе снова мелкими стайками кружили чайки, пытаясь привлечь внимание этих прохожих, чтобы получить съестное вознаграждение за свои труды. И тут посреди всей этой идиллии Тео увидел то, чего никогда не мог предположить даже в самой воспаленной фантазии. Он остановился. Если бы его челюсть могла низко опускаться, то все прохожие, находящиеся рядом, услышали бы ее стук о землю.