Множество книг, или Библиотека (Мириобиблион) - Фотий Константинопольский

которая выражена словом, но не делом. Именно поэтому он проявляет крайнюю сдержанность. То же самое мы можем сказать про Гермесинакса, который сочинил похвальное слово Афине. «Родившейся из головы (εκ κεφαλης) Зевса, по праву принадлежит вершина (το κεφαλαιον) счастья». Еще почти такой же образец: «Кто может сделать бесполезным (ακυρον) пожертвование Кира (Κυρου)?» Вот еще: «как это бывает, оно стало непрактичным (άβατος) целиком находясь в пути (βάτου)». Все эти выражения, говорит Агатархид, теперь неуместны. Но если оратор не собирался возбудить сострадание, то это не слишком прилично. Но если он намеревался быть безучастным ко всякой идее и не придавал своим суждениям правильного направления, кроме похожих на те, что мы только что привели, это может быть подвергнуто такому же осуждению, как это: «Фиванцев в битве против македонян полегло более десяти тысяч». Сказано красиво! Но такое количество погибших невероятно. Еще: «Город разрушен, мужчины предчувствуют горести, ожидающие детей, женщин угоняют в Македонию после своего рода похорон города». Вот нечто подобное: «Фаланга македонян пробилась через стены силой оружия, разрушив город»: здесь могилы, там смерть. Осталось только добавить тех, кто будет рисовать картины похорон отточенными эпиграммами. Он ничего не говорит об этом, чтобы не показать горечи, выражая такую шутку, или скорее такую глупость (μανιας): считаю, говорит автор, что привел достаточное количество примеров.

Наш автор также приводит других ораторов, которые высказывались на эту тему с ясностью и с подходящей для речи элегантностью. Среди других Стратокл так говорит: «Город Фивы был распахан и засеян, тот город, жители которого воевали против Филиппа». В то же время, по словам Агатархида, ясно изложены страдания города, и он напомнил о дружеском участии к тем, кого коснулось несчастье. Это ужасно, если добродетель, обычно, связана с сильным состраданием. После Стратокла он цитирует Эсхина: «Город, наш сосед, изъят из Греции». Нельзя сказать лучше, уверяет наш автор, он находчиво дал метафору о разрушении города, чтобы доходчиво показать всем опасность, которая угрожает Афинам на примере катастрофы соседнего города. И, конечно, Демосфен, добавляет он, который пользовался метафорами в своих выступлениях против Александра, высказался следующим образом: «Выкорчевали город до основания, даже праха не осталось там, где были дома, а жены и дети тех, кто обладал гегемонией над Грецией, рассеяны по шатрам варваров». Для изображения ситуации выбрана метафора резкая, точная и краткая, хотя без необходимой ясности, чтобы проиллюстрировать события. Этот же оратор сказал об Олинфе: «Олинф, Мефона, Аполлония и тридцать два города во Фракии уничтожены с таким варварством, что если к ним не приближаться, то и нельзя сказать были ли они когда-нибудь основаны». Говоря о множестве городов, он повествует и несчастьях людей таким образом, что возбуждает большое сострадание, и вопреки ожиданию слушатели испытывают очень сильные чувства.

Ссылаясь на эти и другие отрывки различных авторов, некоторые он принимает, но Гегесия осуждает и отвергает все, что исходит от него.

(22) Между городами Мемфис и Фивы расположены пять номов, вот их порядок по численности населения. Первый из них Гераклеотиды, второй — Ликополитиды, третий — Оксиринхиды, четвертый — Гермополитиды. Пятый некоторые называют Стражи (Φυλακή), другие — Корабли (Σχεδία). Именно здесь налагают и взыскивают налог на товары, поступающие из верхних провинций. Непосредственно за только что упомянутым находится город Лик (Волк) где начинается Фиваида; потом город Афродиты, после него Панон, Тронис, Бопос, южнее находится город, называемый Зевса-младенца. После нома Тентириды город Аполлона, далее Копт и Элефантида; далее идут эфиопские края и первым город Кортия. Вот, следовательно, упомянуты города от Мемфиса до Эфиопии.

(23)[891] Рядом с Красным морем, где Нил, несмотря на частые повороты и излучины, не меняет своего очевидного курса и проявляет сильное отклонение вправо, есть огромный залив, который вдается от моря в материк, так что пространство, находящееся между водами, соленой и пресной, за малым не сужается до кучи ила. Рядом с морем, о котором мы только что говорили, есть место богатое металлами, называемых благородными: оно, в действительности, чрезвычайно черное, но образует в себе мрамор такой, который сияющей белизной превосходит все что бы то ни было.

(24) Тех, кто занимает низшую ступень нищеты, тирания низвела до кабалы, которая заключается в разработке золотых шахт: некоторые переносят груз несчастья с женами и детьми, другие в одиночку. После преувеличения в трагической манере о судьбе этих людей, которое оставляет много места для будущих бедствий, автор объясняет, как добывается золото. (25) По его словам шахтеры жгут дрова на прочной и почти неприступной породе, содержащей золото, и после размягчения огнем она поддается обработке; настолько, чтобы получить из нее камень. И они раздробляют ее железным инструментом, чтобы добыть камень. Опытный рабочий, который отвечает за эту задачу, руководит другими. Он показывает рудокопам направление, куда они должны следовать, взваливая все труды на тех бедолаг, которые работают по принуждению. Итак, молодые и сильные мужчины молотками разбивают породу, что содержит мрамор, их труд требует больше силы чем умения. Они роют в скале несколько ходов, которые никогда не бывают прямыми. Камень, содержащий золото, следует в направлении иногда вверх, иногда вниз, иногда прямо, иногда наискось и поперек, так же как корни деревьев. Поэтому, привязав лампады ко лбу, они извлекают блестящий камень, следуя за жилой. И когда они работают в разных положениях, материал, который они извлекают, они бросают на пол, руководствуясь отнюдь не своим желанием или силами, но волей надзирателя, скорого на расправу. (26) Дети, не достигшие возмужалости, проскальзывают по ходам, прорытым рабочими, собирают с большими трудами обломки выбитых из скалы камней, и выносят их наружу. С его слов, старики и большое число увечных заняты переноской камня; когда они завершают эту работу, они зовут «рубщиков». Сильные мужчины, около тридцати лет, взяв каменные ступы, железными пестиками измельчают материал, и принимают все усилия, чтобы куски были не больше черного гороха, и в тот момент отдают другим. Это уже работа женщин, которые находятся в тюрьме вместе с мужьями или родителями. Ибо одна за другой установлены несколько мельниц, на которых женщины измельчают щебень. На каждую спицу становится по три женщины, одетые настолько ужасно, что едва прикрывают срам. Они работают до тех пор, пока не растирают кусочки до состояния муки. Все, кто подчинился этой страшной судьбе, с нетерпением ожидают смерти. (27) Этот порошок у женщин забирают рабочие, которых называют «переработчики»: только они могут провести столь важные завершающие операции. Вот как они это делают: они раскладывают мрамор на большой доске, гладкой и правильной формы, но размещенной