Звездная река - Гай Гэвриел Кей

Цзюньвэнь был одним из тех, кого армия отправила атаковать Южную столицу сяолюй, – и также одним их тех, кто потерпел там сокрушительное поражение. Он отступал вместе со всеми, охваченный яростью, а потом оказался в армии, отправленной на север, чтобы сдержать нашествие огромного войска алтаев.

Он опять бежал, вместе с уцелевшими в той катастрофе. Большинство солдат разбежалось кто куда, постарались убраться как можно дальше. Цзюньвэнь отправился прямиком в Ханьцзинь. Он чувствовал себя опозоренным. Он не был трусом и ненавидел степных всадников – потому что был катайцем и из-за своей семьи. Мальчика заставили смотреть на убийство отца и братьев, и он слышал смех всадников.

Во время осады города он выделил того единственного командира, который напоминал лидера старой школы, похожего на командиров тех славных дней, когда Катай завоевал степи, вынудил их покориться и платить дань. Ему удалось поступить в отряд Жэнь Дайяня, а потом поговорить с самим командиром, заставить его понять, что Кан Цзюньвэнь, сын Кан Сяо-по, готов сделать все необходимое (или хотя бы возможное) в борьбе против варваров.

Он объяснил, что говорит на языке степей, потому что вырос в одной из префектур, находящихся под властью степняков. С акцентом сяолюй, с их быстрыми, смазанными гласными. Он понимает все, что ему говорят, и его поймут.

Вот как получилось, что он оказался в длинном туннеле в канун нового года, покидая столицу, когда алтаи ворвались в городские ворота. А потом – сейчас – он ехал к вражескому лагерю, в зимнюю ночь, в одной безрукавке, с распущенными волосами.

Справа от них пылала столица. Они слышали топот копыт алтайских коней и хриплые, дикие вопли торжествующих всадников, когда они обогнули стены и ворвались в западные и южные ворота.

«Несомненно, – подумал Кан Цзюньвэнь, – это бедствие никогда не забудут». Черный момент в истории мира.

Командир Жэнь хранил молчание, пока они ехали. Они пустили коней рысью, не галопом – земля была неровной, явно опасной. Они подъехали к кучке дубов, их было слишком мало, чтобы называться рощей. Командир знаком приказал спешиться. Они привязали коней и оставили их там. Теперь они шли пешком, осторожно, вглядываясь сквозь снег и темноту, прислушиваясь.

Именно Цзюньвэнь увидел огни костров. Он коснулся командира и указал туда рукой. Жэнь Дайянь кивнул головой. Приложил губы к самому уху Цзюньвэня.

– Там будут часовые. Тебе придется меня нести. Я ранен, мой конь убит, я упал, ты несешь меня обратно. Сможешь меня нести?

Цзюньвэнь кивнул. Он смог бы сделать все, о чем попросит его этот человек.

– Можешь заставить их поверить, что мы – степные всадники?

– Да, – шепотом ответил Цзюньвэнь. – Я не боюсь.

Командир Жэнь Дайянь сжал плечо Цзюньвэня. И сказал едва слышным шепотом:

– Ты хороший воин. Проведи нас через внешние посты и иди дальше, пока они уже не смогут тебя видеть. Мы это сделаем, вдвоем с тобой.

«Вдвоем с тобой». Кан Цзюньвэнь не понимал, о чем он говорит, но это не имело значения. Его назвал хорошим воином командир, он прославит имя своей погибшей семьи. Сердце его было полно радости и гордости. Они вытеснили страх. Он перебросил Жэнь Дайяня через плечо, словно нес мешок зерна нового урожая у себя на ферме. Постарался быть осторожным с луком и мечом командира и со своим собственным мечом (он не стрелял из лука).

Сначала он слегка зашатался, но потом шагал более уверенно.

Пройдя примерно пятьдесят шагов, приближаясь к лагерным кострам, он принял решение. Он не стал ждать, когда его окликнут часовые. Он крикнул на языке степей, со своим сяолюйским акцентом:

– Вы там? Посветите нам! Человек ранен.

– Здесь нет огня, дурак! – ответил голос грубо, но в нем не было подозрения. Зачем и каким образом мог кто-то из этих беспомощных, побежденных катайцев оказаться здесь? Караульный был из сяолюй, судя по голосу, и речь Цзюньвэня не вызвала подозрений.

– Где шаманы? Их юрты? – задыхающимся голосом спросил Цзюньвэнь, словно из последних сил. Он увидел впереди фигуры караульных с короткими степными луками в руках. Подошел ближе.

– Вон там, прямо. У них знамя с лебедем. Ты его увидишь. Как там дела? – в голосе звучала зависть, он был не вполне трезвым, этот человек, пропустивший кровавую радость завоевания.

– Да мы туда и не добрались, – резко бросил Цзюньвэнь. – Мне приказали отнести его назад. Со мной-то все в порядке, но оба наших коня пали.

– Ублюдки по-прежнему пускают в ход эти мечи? – спросил второй караульный. Этот был из алтаев.

– Я не видел. Но местность плохая.

– Тогда неси его в лагерь. Знамя с лебедем. Не повезло ему.

– Это мне не повезло, – ответил Кан Цзюньвэнь и пронес своего командира и воспоминание о своем отце во вражеский лагерь, испуганный и дерзкий, полный горя и гордости.

Его жизнь началась, когда он в первый раз это сделал, так думал Дайянь. Он обошел юрту пленника сзади, держась подальше от костра, и убил последнего караульного стрелой в горло (надо стрелять в горло, чтобы человек не издал предсмертного крика).

Он думал о дороге к деревне семьи Гуань. Ему было пятнадцать лет. Он вспомнил в зимнюю ночь в лагере варваров, что он тогда чувствовал, шагая в лес, оставив все позади. Казалось, что он находится вне собственного тела и смотрит на себя, идущего туда.

Опасно так отвлекаться, жить одновременно в этот момент и в прошлом. Зима в Ханьцзине и весна в Сэчэне. «Мозг, – думал он, бесшумно возвращаясь туда, где его ждал Цзюньвэнь, – иногда работает странно». Запах или образ может вернуть тебя на много лет назад.

По заснеженной земле дорогу им стремительно перебежала лиса.

Он был уверен, что это лиса, даже в темноте, при свете одного сторожевого костра, горящего перед юртой. Сердце его стремительно забилось. Он ничего не мог с этим поделать. Лиса не прервала свой бег, она только… позволила себя увидеть. Он почувствовал, что вытатуированные на спине слова жгут его, как огонь.

Он заставил себя не обращать внимания. Ни на что. На прошлое. На послание, если это было послание. Мир духов всегда рядом. Иногда ты его видишь, осознаешь его присутствие, но он всегда тут.

Он тронул спутника за руку. Цзюньвэнь не подскочил и не вздрогнул. Только обернулся, готовый ко всему. Хороший воин, Дайянь и раньше это знал. Он ему сказал об этом. Этот человек действительно ненавидел степных всадников. Дайянь не знал, почему, и не спрашивал, но это не имело значения. Вероятно, что-то связанное с семьей. Ненависть бывает полезной. Она может стать стимулом.

Дайянь свернул в сторону, Цзюньвэнь за ним. Снег все еще шел, ложился тонким слоем на землю. Вокруг них раздавались какие-то звуки, но их было немного и не слишком близко. Немного всадников осталось в лагере. Караульные по периметру, возле этой юрты в глубине лагеря должны быть другие – там хранят собранные сокровища.