Мой адрес – Советский Союз! - Геннадий Борисович Марченко

и угловых подушек. Не хотелось уступать центр ринга, судьи невольно отдают предпочтение боксёру, за которым инициатива, даже если он толком и не попадает в уязвимые точки соперника. А Иняткин попал, его увесистый удар в лоб заставил меня тряхнуть загудевшей головой. На мгновение представил, что было бы, попади он мне с такой силой в челюсть… М-да, последствия могли оказаться для меня достаточно печальными.

Тряхнул я головой на автомате, а делать этого и не следовало, так как не только судьи наверняка засчитали попадание, но и соперник сразу понял, что достал меня. И это тут же добавило ему агрессии. Я даже слегка растерялся, прочувствовав на себе такой напор, и тут же пропустил ещё два пусть и не сильных, но точных попадания в голову.

Ах ты ж мать твою за ногу! Ярость и на Иняткина, и на самого себя затопила моё сознание. Я толкнул перчатками одессита в грудь, тем самым создавая между нами небольшой прогал, после чего включил ноги, резко меняя диспозицию, и теперь уже Иняткин оказался прижат к канатам.

Теперь уже я обрушил на него град собственных ударов, а одессит оказался в растерянности. Он прятал лицо за перчатками, я же наносил не столько быстрые, сколько акцентированные удары боковыми, периодически включая апперкоты и удары по корпусу. Последние в основном и достигали цели, попадая в точки, незащищённые сведёнными в районе груди и живота локтями. Печень-селезёнка-печень-селезёнка…

Гонг! Ну что ж ты как не вовремя! Расходимся по углам. Всё-таки этот раунд меня малость измотал, и я с удовольствием подставляю лицо под освежающие взмахи влажного полотенца.

– Раунд за тобой, – уверенно заявляет Лукич. – Концовка была твоя, я б на месте судей даже не сомневался. Как самочувствие? Сможешь продолжать в том же темпе или поиграешь, сделаешь передышку?

– Давай продолжу.

Я непроизвольно морщусь я от боли, только сейчас замечая, что разбита верхняя губа. И когда удар пропустил? В запарке не заметил. Хорошо, что капа во рту была, а то мог бы и зубов лишиться.

Казаков аккуратно промокает её полотенцем, на ткани остаётся небольшое красное пятно. Как бы после боя не пришлось швы накладывать. Завтра день отдыха, за почти два дня губа точно не заживёт. Если, конечно, я дойду до финала. Впереди ещё два раунда, а соперник далеко не проходной, хоть и видно, что устал тот куда больше моего.

Нет, нельзя его отпускать, давать шанс переломить ход поединка. С этой мыслью я встретил начало второго раунда и, не давая Иняткину опомниться, сразу же стал теснить его в угол, от которого он только что отделился с окончанием перерыва. Вжавшись спиной в синюю подушку, он пытался отбиваться, но справиться с моим сумасшедшим напором, в который я вложил всего себя, все силы, что оставались, ему оказалось не под силу. Пару раз у Иняткина получалось клинчевать, и рефери нас разводил под команду: «Брейк!». Но даже вода камень точит, не говоря уже о том, на что способен хороший боксёр в рамках одного боя. А я считал себя как минимум неплохим бойцом, так просто чемпионами страны не становятся. Как бы там ни было, один из апперкотов, в который я особенно мощно вложился, оказался фатальным для моего оппонента. Он сразу обмяк, руки пошли вниз, и я, чисто на автомате, добавил боковым справа.

Скорее всего, второй удар был лишним, соперник и без того, думаю, вряд ли поднялся бы в течение 10 положенных секунд. Но что поделаешь, инстинкт – он сработал быстрее мысли о том, что дело сделано.

– Аут!

Казаков доволен, я тоже, чего нельзя было сказать о моём пытавшемся сесть сопернике и его грустно смотревшим в ринг тренере. Ещё минуту спустя, когда Валера более-менее пришёл в себя, рефери под аплодисменты-свист-крики зрителей поднял вверх мою руку. Смотрю в объектив нацеленной на меня кинокамеры, потом неожиданно для себя подмигиваю оператору, глядящему на меня сквозь окуляр.

Возле ринга меня встречает режиссёр Андрей Кочур.

– Неплохой бокс, мы не ошиблись, что сняли бой на плёнку, – говорит он, улыбаясь. – Надеюсь, финальная встреча будет не менее интересной.

В финале меня ждёт… Конечно же, Чернышёв. Тот по очкам одолел Васюшкина. Бой получился непростой, только благодаря активно проведённой концовке оренбуржец сумел добиться победы. Всё-таки круг претендентов на медали в эти годы достаточно узок, и неудивительно, что боксёры то и дело встречаются с уже знакомыми соперниками.

Пока же осмотр у врача турнира, который даёт заключение, что можно обойтись без поездки в травматологию.

– Старайтесь не улыбаться и вообще пореже открывать рот, – советует он, покрывая губу мазью и стягивая её лейкопластырем. – И особенно лицо в финале под удары не подставляйте.

Следуя его рекомендациям, я улыбаюсь только про себя, чтобы не потревожить губу. Легко сказать – не подставляйте… Боюсь, уже в первом раунде трещина откроется, и моя майка украсится каплями крови. Впрочем, что на красной, что на синей это не должно быть так заметно. Главное, чтобы разбитая губа не доставляла дискомфорта на ринге и уж тем более не привела к остановке боя досрочно.

На выходе из спорткомплекса меня поджидал Антипов.

– Классно ты его! – широко улыбнулся он, пожимая мне руку, и тут же нахмурился. – Эх, губу-то тебе разбили…

– Ерунда, – отмахнулся я. – Главное – поменьше рот открывать и не улыбаться, может, к финалу подживёт.

Так что почти двое суток я воздерживался от улыбок и почти не открывал рта, разве что для приёма пищи или воды, да и то ровно настолько, чтобы пролезла ложка или край стакана. Говорил с Казаковым как чревовещатель, почти не размыкая губ. Уж лучше бы Иняткин мне зуб выбил, и то неудобств было бы меньше. С Полиной говорил так же, она сначала даже и не поняла, что это я звоню. Пожалела меня, и попросила беречь губу, мол, как же мы будем целоваться? Мне большого труда стоило не улыбнуться.

Но перед боем так или иначе приходится разогревать мышцы нижней челюсти, делая соответствующие движения, что я и проделал с большим опасением, предварительно покрыв губу выданной доктором мазью, которая не только заживляла, но и делала кожу более эластичной. Вроде ничего не лопнуло, кровь не потекла… Ну и ладненько, надеюсь, в бою как-нибудь губа продержится. Хотя бы один раунд.

– В красном углу ринга боксёр, представляющий…

Это про меня. Ну да, действующий чемпион СССР, и у меня уже есть в Казани свои поклонники. В частности, киевский кинодокументалист Андрей Кочур, который, стоя рядом с кинокамерой, за которой уже