Хромосома Христа, или Эликсир бессмертия - Владимир Колотенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но, может быть, это и не Гудзон? Я же не сплю! Ведь мне это не снится!
Будет ли наша Пирамида принадлежать и аристократам? Чтобы ответить на этот вопрос, я рассказываю историю об одном, приговоренном к смерти аристократе, который по пути к месту казни попросил дать ему перо и бумагу, чтобы что-то там записать…
– Да-да, – говорит Юлия, – я об этом где-то читала, то ли у Вольтера, то ли у Ларошфуко…
– У Фриша, – говорю я.
– Может быть, – говорит Юлия, – я только не помню…
– Записка никому не была адресована, – говорю я, – он записал, что-то важное для себя. Чтобы не забыть. Обыкновенная заметка на память…
– Что из этого следует? – спрашивает Юлия.
– Ничего. Просто вспомнилось. Что же касается аристократов, то они, как и все остальные, не осененные Духом, далеко не совершенны.
– Среди них могут быть и уроды, и убийцы, и поэты…
– Ты звонила своему князю Альберту?..
– Зачем?.. Да! Позвони Ане, она злится…
Глава 15
На Стаса была возложена особая ответственность: его матки не должны дать ни малейшего сбоя! Небольшая поломка, изменение режима беременности – и все могло рухнуть в тартарары.
Я тоже старался изо всех сил, чтобы ни у кого из команды, а это человек семнадцать отборных специалистов, профессионалов самого высокого класса, чтобы ни у кого из них не возникло сомнений относительно своей роли в общем деле. В своих я был уверен, как в самом себе. Они составляли костяк команды, и о них нечего было беспокоиться. К сожалению, мне не удалось разузнать остальных, хотя все они прошли отборочные тесты на профпригодность и добродетельность. Но что творится в душе всегда улыбающегося индуса Джавахарлала или вон того американизированного китайца Чана никому знать не дано. Чужая душа – потемки, к этому добавить нечего. Приходилось рассчитывать на те штудии, что мы проводили с каждым из них и на волю Бога и на все совместные усилия. Я – не маг, не волшебник, хотя многое могу предсказать и предвидеть. Интуиция для ученого – как инстинкт для животного. Она редко подводит и почти всегда определяет выбор правильного решения. К тому же, я всегда руководствуюсь здравым смыслом. Как может прийти в голову, что твой опыт выбора, так сказать, товарищей по оружию однажды может тебя подвести? Никогда! Эта уверенность окрыляет, и все сомнения разлетаются в пух и прах. Если бы мне тогда сказали, что Жора вдруг вздумает жениться на Нефертити (он сам, без помощи Ани и Юры, выпестовал, взлелеял и вырастил в своем индивидуальном боксе клон любимой царицы), я бы рассмеялся тому в глаза. Не могу сказать, как бы я себя вел, но, во всяком случае, не стал бы настаивать на том, чтобы он относился к клону, как к собственному ребенку. Само собой разумеется, что клонированная Нефертити, даже если она красавица и царица, не может быть предметом твоих мыслей и искушений. Когда ты занят спасением человечества, никакая блажь не должна сходить тебе с рук, даже если ты – самый выдающийся сноб, даже если ты Жора – человек без правил и комплексов.
Глава 16
Капризничали геномы Хаммурапи и Эхнатона. Это и понятно. Биополе Хаммурапи Юра создавал, используя каменную стелу с его законами общежития. 282 наставления. С каждым из них пришлось повозиться, чтобы составить окончательный электронный образ царя. Психологические характеристики фенотипа все время отсвечивали фиолетовым. Было ясно, что гений Хаммурапи не нуждался в корректировке, но по этому фиолетовому полю шла насыщенная черная полоса. Черная с красными крапинками. Что это? Мы ломали головы до тех пор, пока Жора однажды, проснувшись среди ночи, не выкрикнул:
– Это же его конец!
Мы тупо потирали сонные глаза: что значит «его конец»?
– Его же кокнули, – убежденно произнес Жора, – как и всех царей.
Мы не знали последних дней Хаммурапи. Никто ничего не мог сказать по этому поводу. Мы знали, что черные полосы в аурах биополя обозначали насильственную смерть их носителей. Каждый без исключения, кто был убит, скажем, Архимед, Цезарь, Наполеон или Джордано Бруно, все они имели эти роковые черные отметины в своих аурах. У Джордано Бруно, правда, полоса была не черной, а горяче-красной, как и полагается при сожжении. Как и у Жанны д'Арк. Что означали красные вкрапления в черную полосу Хаммурапи мы не знали.
– Значит его не только грохнули по голове, но и поджарили, – заключил Жора.
Спать мы уже не могли.
– Может быть, врет какой-то закон, – предположил Маврин, – мне не нравится его сто девятнадцатое правило: «Око за око, зуб за зуб». Представьте себе, что все мы должны каждому, кто нас обидит дать в глаз. Я всегда готов обидчику подставить другую щеку!
– Это правило не сто девятнадцатое, а одно из первых, – заметила Инна.
– Иисус куда тоньше, куда нравственнее и убедительнее вашего Хаммурапи, – продолжал Маврин, – жаль, что мы Его не берем в свою Пирамиду. С Ним мы были бы, как у Бога за пазухой.
О Гермесе никто уже не напоминал.
Были и другие трудности. Особенно наседал султан Борнео: почему нет в списке его имени?! Он шутил, но в этих шутках было столько правды и желания увидеть своего двойника, что Аня пообещала султану включить его первым в следующую партию наших клонов.
– У тебя еще будет возможность, – сказала она, – лелеять и холить свое молодое тельце.
Между тем, у меня тоже были свои амбиции. Мои клеточки просились, просто рвались на волю. Они тайно существовали уже несколько лет, были полны сил и желания увидеть свет и готовы были по первому моему приказу ринуться завоевывать себе место под солнцем. Я ждал. Не знаю почему, но мне не хотелось клонировать себя вместе с первой партией наших апостолов. Не могу объяснить причин опасения, но внутренний голос говорил мне: нет, не сейчас. Если бы я мог тогда знать, о чем предупреждал меня этот мой голос. А выяснять у машины было, как всегда, лень. Просто лень. Аня и Юра тоже не решались. Только Жора был не против.
– Мой клон, – изрек он уверенно, – даст фору всем этим вашим Тутанхамонам и Цезарям. Хочу вам напомнить, родные мои, что как и три тысячи лет тому назад, жить сегодня не стало проще и веселее. Жить стало куда тяжелее, просто вредно. Да, жить вредно. Вот о чем я хочу вам напомнить.
Знать бы ему, как он был прав! И неправ. Одновременно. То, что случилось потом перевернуло не только его жизнь, но и его представление о жизни. О ее смысле, о судьбе. К этому, как оказалось, Жора был не готов. Определенно! И его формула «Нужно быть готовым ко всему» дала ему первую пощечину.
Только я, Жора, Аня, Юра и Тамара знали о том, что у нас есть не только материал для клонирования наших персон, но и каждого нашего сотрудника.
– Среди них и Лесик, и Ушков? – спрашивает Лена.
– Обязательно!
– И Юля?
– Юля – конечно! Юля – как краеугольный камень! И Нана, и Юта. А Натка Горелова, та просто…
– Что?
– Ах!
– Ты и в нее был влюблен?
– Я, признаться, и сейчас, знаешь…
Это был как бы золотой запас нашей рабочей группы. Наш «золотой миллиард». И каждый, кто входил в эту группу автоматически становился донором материала для собственного клонирования. Это было несложно, так как клетки можно было получить не только из кожи или волосяной луковицы, но и из крови, слюны… Занимался у нас этим Маврин. Он был как бы начальником отдела кадров и тайным агентом по сбору и содержанию генной информации наших сотрудников. Золотой запас строителей Пирамиды. Строителей нового мира: вдруг какой-нибудь очередной всемирный потоп! Что тогда? Теперь мы, наученные горьким опытом, прозорливы и запасливы. Мулдашев рассказывал, что в пещерах Тибета на этот самый случай всевселенской катастрофы штабелями лежат в анабиозе какие-то люди – отборный материал человеческой расы для продолжения рода. В Тибете – люди, на Шпицбергене – вся флора земли, а у нас – геномы. Лучших людей! Жора, Аня, Тамара, Юра… Радетели процветания и добра. Да, и Юля. Сливки генофонда планеты – Нана, Юта…
Да все, все мы!..
– И Ушков с Лесиком? – спрашивает Лена.
– А как же!..
Почему даже Лена сплела, так сказать, Лесика с Ушковым, я понятия не имел.
– Ну, а Светкиного Переметчика вам-таки удалось клонировать? – спрашивает Лена.
– Да. Да! Мы выправили даже его жабий рот! И сделали обрезание…
– Это-то зачем? – удивляется Лена.
– Мы вырезали у него часть мозга, отвечающую за жадность. Чтобы он расщедрился на зубную пасту. Или хотя бы на порошок…
– И…
– Да, отрезали тоже.
– Кастрировали что ли? – спрашивает Лена.
– Ага, – говорю я, – обрезали ему и все его причиндалы! Так надежнее!
– Перестраховщики, – говорит Лена.
– А яйца зажарили на постном масле и скормили бездомным псам.
– Дикари! – восклицает Лена.
– Гуманисты! – провозглашаю я.
Глава 17
Когда и с Эйнштейном было покончено – яйцеклетка с его геномом была захвачена эпителием очередной искусственной матки, и это был наш очередной успех – нужно было приниматься за Наполеона. Я уже рассказывал, каких трудов нам стоило получить его биополе, мои походы к его гробу в Доме инвалидов, путешествие на Эльбу и остров Святой Елены. Аня напомнила:
