Левиафан. Человеческая природа. О свободе и необходимости - Томас Гоббс

что Иисус есть Христос, от Бога рожден (1 Иоан. 4, 1), то и Бог пребывает в нем, и он в Боге (4, 15). Но тому, кто исполнен Духа Божия, кто пребывает в Боге и в ком пребывает Бог, отлучение от людей не может причинить никакого вреда. Поэтому, кто верует, что Иисус есть Христос, свободен от всех опасностей, угрожающих отлученным лицам. Тот же, кто не верует, не христианин. Поэтому истинный и непритворный христианин не подлежит отлучению. Точно так же не подлежит отлучению тот, кто лишь с виду исповедует христианство, до тех пор пока его лицемерие не обнаружится в его нравах, т. е. пока его поведение не окажется в противоречии с законами его суверена, которые суть правила поведения и повиноваться которым заповедали нам Христос и апостолы. В самом деле, церковь может судить о нравах человека лишь по его внешним действиям,

–а эти действия лишь тогда противозаконны, когда они противоречат закону государства.

Если отлучению подвергаются чьи-либо отец, мать или хозяин, то детям не может быть запрещено общаться с ними и есть с ними вместе, ибо в большинстве случаев это значило бы обязать их вообще не есть вследствие отсутствия собственных средств к существованию; кроме того, это значило бы поощрять их к неповиновению своим родителям и хозяевам, что противоречит правилу апостолов.

Короче говоря, сила отлучения от церкви не простирается дальше той цели, ради которой апостолы и пастыри церкви получили свои полномочия от нашего Спасителя. Эта цель состояла в том, чтобы вести людей по пути спасения в грядущий мир не приказаниями и средствами принуждения, а поучением и руководством. Подобно тому как учитель какой-нибудь отрасли знания может оставить своего ученика, когда тот упорно пренебрегает преподанными ему правилами, но не может его обвинить в несправедливости, так как он никогда не обязывался ему повиновением, точно так и учитель христианства может оставить тех своих учеников, которые упорно ведут нехристианский образ жизни, но он не может сказать, что эти ученики совершают по отношению к нему несправедливость, ибо они не обязаны повиноваться ему. Учителю, который жалуется на такое поведение своих учеников как на несправедливость, можно ответить словами, которыми Бог ответил на аналогичную просьбу Самуила: Не тебя они отвергли, но отвергли Меня (1 Цар. 8, 7). Если поэтому отлучение от церкви не влечет за собой никаких кар со стороны гражданской власти, как, например, в случаях отлучения христианского государства или государя какой-нибудь иностранной властью, то оно безрезультатно и, следовательно, не должно оказывать никакого устрашающего действия. Слова fulmen excommunicationis (молния отлучения от церкви) впервые употреблены римским епископом, вообразившим себя царем царей, подобно Юпитеру, которого язычники сделали царем богов и изображали его в своих поэмах и картинах с молнией в руке, которой он поражает и наказывает гигантов, осмеливающихся отрицать его власть. Указанное представление было основано на двух его заблуждениях. Первое заключалось в утверждении, будто Царство Христа от мира сего, что противоречит словам нашего Спасителя царство Мое не от мира сего. Второе заблуждение заключалось в мнении, будто он является наместником Христа, имеющим власть не только над собственными подданными, но и над всеми христианами мира; для этих притязаний в Писании нет никакого основания, обратное же будет нами доказано в надлежащем месте.

О толкователе Писания до того, когда гражданские суверены приняли христианство. Апостол Павел, придя в Фессалоники, где была еврейская синагога (Деян. 17, 2, 3), по своему обыкновению вошел к ним и три субботы говорил с ними из Писаний, открывая и доказывая им, что Христу надлежало пострадать и воскреснуть из мертвых и что Сей Христос есть Иисус, которого я проповедую вам. Писаниями, о которых здесь говорится, были писания евреев, т. е. Ветхий завет. Люди, которым апостол Павел должен был доказывать, что Иисус есть Христос и воскрес из мертвых, были также евреями, которые уже верили, что эти писания есть Слово Божие. После этого некоторые из них уверовали (как это видно из ст. 4), а некоторые нет (как это видно из ст. 5). Но раз все они верили в писания, то почему они не все одинаково уверовали, а одни одобрили толкование апостолом Павлом цитируемых им писаний, другие же не одобрили, толкуя их каждый по-своему? Причина этого была следующая. Апостол Павел пришел к ним без официального поручения, и не с тем, чтобы повелевать, а дабы убедить. Для успешного выполнения этой задачи ему необходимо было или совершать чудеса, дабы Господними делами доказать слушателям свою божественную миссию, подобно тому как это делал Моисей перед израильтянами в Египте, или же умозаключением из уже принятого Писания доказать истину своего учения на основании Слова Божия. Но всякий, кто убеждает путем умозаключений из писаных принципов, делает того, кого он убеждает, судьей как смысла этих принципов, так и логической силы умозаключений из них. Если фессалоникские евреи не были этими судьями, то кто же другой мог быть судьей того, что апостол Павел выводил из Писания? Если сам апостол Павел, то зачем ему было приводить цитаты из Писания, чтобы доказать свое учение? Ему достаточно было бы в этом случае сказать: я нахожу то-то и то-то в Писании, т. е. в ваших законах, толкователем которых я являюсь как посланник Христа. Не было поэтому в данном случае такого толкователя Писания, толкование которого фессалоникские евреи обязаны были принять, и всякий мог верить или не верить в зависимости от того, насколько доводы казались ему соответствующими или не соответствующими смыслу цитируемых мест. И вообще во всех случаях тот, кто доказывает что-нибудь, делает судьей своих доводов того, к кому он обращается с речью. А что касается, в частности, евреев, то им определенно (Втор. 17) было вменено в обязанность обращаться за решением всех трудных вопросов к священникам и судьям в Израиле, которые будут в те дни. Но здесь речь идет о евреях, которые еще не были обращены.

Для обращения язычников бесполезно было ссылаться на писания, в которые они не верили. Апостолы поэтому старались доводами разума доказать им нелепость идолопоклонства, а затем рассказами о жизни и воскресении Христа склонить их к вере в него. Так что здесь не могло быть никакого вопроса насчет полномочий в отношении толкования Писания, ибо никто из неверных, пока он неверный, не обязан следовать чьему бы то ни было толкованию какого-нибудь писания, за исключением толкования сувереном законов своей страны.

Рассмотрим теперь само обращение и посмотрим, что в нем было такого, что могло бы