Братство волка - Дэвид Фарланд

Плакальщики сгребали все, что попадалось под руку, строили из хлама оборонительные сооружения. Рыли норы. На юге и западе они прокапывали причудливо извивающиеся канавы, по четыре в ряд, подводили в них воду из озера Доннестгри.

До Карриса доносились непривычные, странные звуки: треск панцырных щитков опустошителей, совершенно необъяснимые вопли и стоны плакальщиков, причмокивание жующих червей-липучек. Всюду носились гри, не то поскрипывая, не то хихикая на лету. Роланду казалось, что он перенесся в какой-то другой мир.

На Холме костей усердно трудились маги-опустошители и липучки, возводили каменные гребни, сооружая загадочный барельеф, путаный и сложный и чем-то очень неприятный для глаза. Все выступы на нем маги опрыскивали какой-то жидкостью из своих брюшных отверстий, от которой несло тошнотворным запахом гниющей плоти, как от разлагающегося трупа.

А в миле к югу от Карриса опустошители начали строить странную башню — черную и изогнутую, как рог нарвала, словно указующую склоненной вершиной на Холм костей.

Рядом с нею на берегу озера они возводили из камней, скрепляя их смолой червей-липучек, какие-то огромные купола. Защитники стен предположили, что в них чудовища собираются откладывать яйца.

Но на Каррис опустошители не нападали.

Они разоряли поселения, простоявшие не один век. Разрушали крепости, растаскивая камни для своих надобностей. Сравнивали с землей сады, затаптывали дороги.

Но не нападали. Носители клинков перекрыли единственный выход из Карриса — ни убежать его защитники не могли, ни сделать вылазку, чтобы атаковать самим. Но поскольку штурма как будто не предвиделось, все это строительство как-то даже… успокаивало людей.

Время тянулось медленно, и Роланд стал уже забывать ужас, пережитый на рассвете, страшные крики убегавших от гибели пехотинцев Радж Ахтена. В нем даже зародилась надежда. Все утро солдаты на стенах хранили угрюмое молчание. Но к полудню они начали оживленно переговариваться между собой.

Отряд, посланный на берег, отсутствовал уже несколько часов, но, конечно же, скоро должен был вернуться. Если разведчики не спешили обратно в Каррис, кто мог осудить их за это?

Однако минута за минутой проходили, складываясь в часы, а лодок, возвращающихся с востока, по-прежнему было не видать.

Глава 45

Болезненный король Ловикер

За всю свою жизнь Миррима ни разу не отъезжала от дома больше чем на десять миль, и сейчас ей казалось, что все ее прошлое отлетело от нее.

Ее семья, ее родная страна остались далеко позади. По пути на юг вид местности незаметно менялся. Они уже проехали равнины южного Гередона, миновали каньоны северного Флидса. Земля здесь была богаче и плодороднее, чем дома, более влажная. Некоторые деревья при дороге были незнакомы Мирриме, люди выглядели по-другому. Овцеводы Флидса были пониже ростом и посмуглее ее соотечественников, представители же конских кланов, наоборот, — выше и белее кожей. Дома были каменные, а не земляные с плетеными крышами. Даже воздух здесь пахнет по-другому, думала она, правда, это может объясняться тем, что она взяла дар чутья у собаки.

Но сильнее всего Миррима ощущала, что позади осталась она сама, прежняя. Теперь у нее были сила трех человек, ловкость четырех, скорость пяти и жизнестойкость от собак.

Никогда еще она не чувствовала себя столь могущественной.

Однако что-то от прежней Мирримы еще оставалось в ней. Она все так же любила и так же сомневалась в себе. Все эти новые дары не придали ей уверенности. Хоть она и стала «лордом-волком», чувствовала она себя по-прежнему обычным человеком.

Обрадуется ли ей Боринсон, когда она доберется до Карриса и встретится с ним? Сочтет ли он ее достойной отправиться вместе с ним в Инкарру, ведь она пока еще далеко не такой умелый воин, как ее муж?

Столкновение с лордом Пилвайном заставило ее сомневаться еще больше. Какие враги могут встретиться им в Инкарре? Сможет ли она справиться с ними? Чтобы сражаться с чародеями вроде Короля-Грозы и его сородичей, одних даров маловато.

В Тор Дуане они застали полную неразбериху. Войско Габорна, отставшее от него, растянулось на многие мили. Кто-то только подъезжал к Тор Дуану, кто-то выезжал из него, и там они узнали, что сам Габорн ускакал на юг час тому назад.

Из-под великих камней, окружавших красный шатер, выехал какой-то рыцарь и обратился к Иом:

— Ваше величество, его величество король Ордин велел передать вам, что он вынужден был срочно выехать в Каррис. Он оставил для вас вот это письмо.

Иом прочла письмо, понюхала, чтобы удостовериться, что его действительно писал Габорн, скомкала сердито и спрятала в карман.

— Скверные новости? — спросил Хосвелл. — Могу ли я помочь?

Иом рассеянно посмотрела на него.

— Нет, — ответила она. — Мой лорд очень спешит в Каррис. И велит нам поторопиться. Если мы хотим догнать его еще до ночи, мы не сможем дать лошадям толком отдохнуть.

— Разумно ли это, миледи? — спросил Хосвелл. — Со вчерашнего утра вы проехали больше четырехсот миль. Даже такая чудесная лошадь, как ваша, не может скакать без отдыха!

Он был прав. Миррима отправилась в путь на сильном скакуне сэра Боринсона, и тот за прошедшие два дня сбросил уже около восьмидесяти фунтов.

Во время подобных путешествий лорды Рофехавана кормили коней специальной смесью — «дробленкой». Ее делали из дробленого овса и ячменя с добавлением черной патоки, люцерны и мелилота. Для лошадей она была лакомством, и при такой подкормке они выдерживали долгие часы быстрой скачки. А на одной траве у них делались, как говорили, «соломенные ноги», на которых далеко не ускачешь.

Но даже питаясь дробленкой, конь не мог скакать бесконечно. У кобылы Мирримы было три дара метаболизма. Это позволяло животному отдохнуть за несколько часов не хуже, чем за целый день, полностью восстановив силы.

— Но Габорн же скачет на своем коне, — возразила Иом Хосвеллу.

Хосвелл покачал головой.

— Не мое дело — советовать Королю Земли, — сказал он, — но Габорн должен сознавать опасность. От такой гонки помрет добрая половина лошадей из тех, что скачут за ним.

— Мы отдохнем два часа, — сказала Иом. — Покормим лошадей здесь и возьмем с собой столько дробленки, чтобы хватило до Белдинука.

Хосвелл посмотрел на своего коня. Тот выглядел куда хуже, чем лошади Иом и Мирримы. Он был слабее и с трудом поспевал за более резвыми животными. Миррима понимала, что Хосвелла беспокоит состояние его скакуна, и только поэтому он хотел бы задержаться.