Вавилонский голландец - Макс Фрай

– И ты дура, и я дурак, – сказал он, с досадой отталкивая книгу. – Ни черта все равно не получается. «Лгзи»… ну какое слово может начинаться с «лгзи»?

Магдала примеривалась двинуть ему по шее, но пронесла кулачок мимо и опустила на страницу.

– Дура, значит.

Перейра молча смотрел на нее и только ноздри раздувал.

– Сам-то точно дурак, – звонко сказала Магдала. – Иди отсюда, я сяду. Это же небось «l-gzira», «остров», старик Бонинчи по-нашему писал, ты понял?

Повар медленно слез с табуретки, уступил место Магдале. Следующий совет дал «Lgzira mdal», но Магдалу уже нельзя было остановить. Получив несуразную абракадабру на следующих двух советах, она вышла из битвы с третьим – то есть уже с пятым или шестым текстом, размахивая, как знаменем, обрывком фразы в пятнадцать букв: «Lgzira mdalenapa». Повар, нарезая к ужину овощи, бледнел и кусал губы, слушая, как мальтийская девчонка бубнит непонятные слова. Он, он и никто иной имел один право и на книгу, и на волшебный прапрадедов фонарь, и на клад, а тут сидит какая-то деревенская коза, язык даже от усердия высунула…

– Себас, а твой-то этот… дом Игнасио – ой, хитрый! Ой, хитрый…

– Чего еще?

– Иди посмотри.

– Ну?

– Гляди… э, только не толкайся, не в школе небось. Будешь толкаться, я тебе ухо откушу. Я злая, зубы крепкие.

Перейра хмыкнул. Зубы у Магдалы и в самом деле были что надо – белые, ровные, один в один.

– Ладно.

– Смотри, смотри, вот видишь, это вот первый такой совет, квадратиком, куда решетка подходит, так?

– Угу.

– Теперь вот второй.

– Угу.

– А теперь третий! С ним не получается ничего. Разницу видишь?

Себастьян посмотрел – советы как советы. Одни и те же лиловые чернила, один и тот же почерк.

– Не томи, – сказал он. – И так уже…

– И так уже, – передразнила Магдала. – И как ты только сам не…

Перейра страшно шевельнул бровью, и Магдала поутихла. Еще опять столкнет, откусывай тогда ухо, как обещала. Серьезным, почти учительским тоном, она сказала:

– Вот, гляди. Видишь – тут такие завитки, да? Смотри, если приложить, они вот в этот узор тут, сбоку, как ключ в замок, заходят. А на этих, на пустых, – тут немного по-другому, и замка такого нет. Сейчас мы это пиратское послание тебе быстро прочитаем.

И они прочитали.

lgziramdalenapasaraostnachwestenetjoiesienwillfind.

– Ничего себе, – протянул Перейра, почесывая в затылке черенком ножа. – Это уж точно не мальтийский, я думаю…

– Ну, will find, это ясно. – Магдала почесала нос. – «Найду». Или «найдешь».

– Это еще почему?

– А что же это еще, по-твоему?

– А с чего ты взяла, что это английский?

– А почему нет?

– Так первое же слово, ты говорила, мальтийское. Вообще, абракадабра какая-то.

Себас сел и уткнулся взглядом в тетрадку.

– Остров… найдешь, по-моему, так все в порядке. Вот только что там, в середине… lgzira mdalenapa. Остров Мдаленапа. Сроду про такой не слышала…

– Не Мдаленапа, – сказал Себастьян. – Остров Мдалена. Остров Мдалена пройдешь. Pasara – понимаешь? – Он вскочил. – Остров Мдалена пройдешь…

– «Ost» – это восток. – Магдала поглядела на повара, глаза у нее сделались как новенькие монеты – большие, круглые, блестящие. – А дальше я не знаю. «West» – это запад…

– Остров Мдалена пройдешь… восток… запад… enetjoiesien, черт, не соображу, что за язык…

– Ой, – сказала Магдала, потянув носом, – ой, Себас. Ужин, что ли, горит?

– Ужин я уже отставил, – сказал повар и тоже принюхался. – И газ выключил. И плиту не…

Он все шмыгал носом и вдруг, сорвавшись с места, схватил из угла красную трубу – огнетушитель, во мгновение ока выпрыгнул за дверь – только Магдала его и видела.

4

Магдала сложила книгу «Сокровища фараонов» и прислушалась. Что-то очень уж тихо дремал вверенный ее заботам боцман Микаллеф. Девушка сама задержала дыхание, прислушалась… Нет, вроде дышит, слава Богу и Святой Деве. Когда сердце болит – это ведь не шутки, особенно если тушить пожар вместе с молодыми и дыму наглотаться.

Длинный скрипучий звук донесся снизу. Магдала вздрогнула, но боцман все дремал – спал и не спал, но и не бодрствовал. И корабль вот тоже, подумала Магдала. Тоже – сердцем болеет. Двигатель ведь загорелся – перегрелось там что-то, машины старые, вот и пожар. Механики тушили, и Себас тоже, и синьор Миклош, а потом вынесли боцмана – он сознание потерял, – позвали доктора Омара, а Розу и звать не надо было, она оказалась рядом.

Все это было… да, позавчера, всего два дня назад, и за эти два дня Магдала научилась протирать больному лицо, грудь и руки влажным полотенцем, поить его травяным настоем из белого чайничка, измерять давление прибором с сиреневой грушей. И даже уколы делать научилась – самые простые, в мышцу. И научилась, конечно, от Розы. Хранительница, кажется, умела все. И ничего не боялась. И Магдале сидеть без дела не дала: подержи тут, давай это, ага, молодец, а теперь вытри здесь и пойдем с нами.

Так Магдала стала еще и сиделкой. Они с Розой по очереди дежурили у боцмана в каюте. Доктор Омар прописал больному полный покой – а что еще можно было сделать для отравленного дымом немолодого пациента посреди моря? Теперь «Морская птица» тоже шла лечиться, и путь был неблизкий – на базу в Ирландии, где серьезные сухопутные врачи должны были осмотреть синьора Микаллефа. «Уж вы его того, подлечите, – сказал капитан Бек, сурово и горестно глядя на доктора, Розу и Магдалу. – А то эти береговые канальи спишут мне боцмана как пить дать, и что тогда?» «Что сможем – сделаем», – сухо ответила Роза, и доктор кивнул, и капитана это, кажется, вполне утешило.

А когда доктор Омар составил им предписания на двух больших белых листах, Роза сказала: «Вот это – тоже наше с тобой дело. Ты не против?» Магдала не была против. Ее только пугало закопченное лицо боцмана, на котором бледные губы и подглазья выделялись маской, и еще немного побаивалась она той суровости, которая в хранительнице всегда ощущалась, но лишь теперь, когда на руках был больной, проявилась вовсю.

Роза так запросто наладила шестичасовые дежурства и режим, так легко обучила молодого Перейру варить какие-то хитрые сборы с пряностями, так бестрепетно выставляла за дверь свою помощницу, когда надо было заняться деликатной гигиеной, что Магдала только диву давалась.

– В армии служила, – сказал на это повар, притащив очередной завтрако-обед. – Того и гляди, ать-два, командовать начнет.

– А книгу забрала уже?

Повар покачал головой: «Нет». Видно, не до книги было.

В армии. Может быть, что и так. Когда Магдала, страшно потея, впервые в жизни сломала носик ампуле и дрожащей рукой сделала укол в предплечье боцмана, Роза сказала «молодец» таким тоном, каким капрал поощряет новобранца стрельнуть в мишень. И Магдала не выдержала: