Сила магии - Татьяна Панина

Локи отступил на шаг и прикрыл глаза. Холодное отчаяние прокатилось по его сознанию. Он знал, что нельзя тревожить будущее. Судьба в очередной раз напомнила об этом. С этого момента исчезли для него все «быть может», осталось только или-или. Или он промолчит и его бездействие убьет Илая, или он вмешается и умрет от руки спасенного им ученика. Или-или. Третьего не дано. Впрочем, нет, третий вариант тоже существовал: разгневанный Рок мог забрать разом обе жизни. И его, и Инсилая… Или… но на это «или» надежды почти не было. Или была ? Ведь не умер Илай в то, замершее, мгновение. У него еще был шанс отразить молнию, да и Магистр мог промахнуться… Но ставка на это последнее «или» означала только одно. Ожидание. Полное невмешательство в ту, запредельную, игру, что бы ни случилось.

Локи сжал руками виски. Он понимал, что, ставя на последнее «или», ставит на зеро. Ва-банк. Каменное бездействие ему придется соблюдать даже в том случае, если на его глазах будут убивать Инсилая…

Маг понял, что не готов принять решение. Впервые за последние сто лет он не был уверен в своих силах..

Из города мы выбрались без приключений. Я открыл бутылку браги и, размахивая ей, как флагом, стал агитировать братца Муни на бутылочку пивка для дальнейшего рывка. Рывок я совершил четко по плану: слишком сильно размахнулся и вместе с бутылкой скатился с тележки прямо под ноги стражникам. Живая картина пьяного загула.

— Эх, бутылка вина, не болит голова! — заорал я во все горло. — А болит у того, кто не пьет ничего! — на этих словах я сломался и захрапел в обнимку с тарой.

Сперва Мирна заорала на ни в чем ни повинного раба и пару раз хлестнула его плетью, потом, пока Краш испуганно собирал деньги и бутылки, она подошла ко мне и предприняла попытку реанимации. Не открывая глаз, я от души послал ее ко всем матерям и продолжил опустошение бутылки с брагой. Мирна отняла у меня вонючее пойло, выбросила бутылку и велела Крашу взвалить меня на тачку.

Краем глаза я увидел, что выброшенную Мирной бутылку стража немедленно прибрала. Очень хорошо, пока все по плану. Я завозился в тачке и снова шмякнулся на землю. Краш попытался было поймать меня, не удержал, тачка при этом снова перевернулась. Все наше богатство высыпалось прямо на глазах стражников. Мирна с серьезным видом разоралась по новой. Стража помогала советами. Муни разыграл нерешительность, взял с земли отдельно увязанный узел с тряпьем и обратился к стражникам:

— Мне нужно до утра вернуться в Баффало. С братцем Гуни я не доберусь туда и через неделю…

Охранники посочувствовали.

— Слушайте! — Муни осенило. — Я отволоку его домой и вернусь. Вы ведь здесь до утра будете? Посторожите, я заплачу.

Стража посмотрела на сумасшедшего купца с восторгом и немедленно согласилась.

— Я быстро, — пообещала Мирна и легонько шлепнула Краша по затылку. — Что стоишь столбом, помогай давай.

Вдвоем они бойко откантовали меня в сторонку. Там братец Муни привязал Краша к дереву, чтоб не путался под ногами, а сам по-быстрому переоделся в черный халат и бандитскую шапочку с прорезями для глаз. Краш перепугался и притих. Сдается мне, он решил, что хозяева ему достались сумасшедшие.

— Все, теперь ждем. — Мирна уселась поудобнее.

Честности сторожей хватило минут на пять. Потом, пошушукавшись между собой, они прикарманили по горсти наших денег и по бутылке браги. Валюта осела на карманах, брагу стража, посовещавшись, выпила.

— Еще пара набегов на нашу собственность, и можно приступать, — прошептал братец Муни.

— Ты уверена, что ничего не перепутала? — меня раздирали сомнения.

— Как ты мне надоел, — буркнула Мирна. — Это даже дети знают. Если убить физическую оболочку, Волшебник ни чуточки не пострадает. Он просто автоматом вернется в Эйр, что нам и нужно. А Илай умеет умирать, его уже убивали, когда он ошивался по Боливии.

— Но там он был в земной оболочке, а здесь в естественной сущности. Если его физическое тело останется в Ваурии, каким образом он возродится в Эйре? Бестелесным, как привидение?

— Не знаю. Локи что-нибудь придумает. Айка говорила, любая жизнь заканчивается смертью, но бывает так, что и смерть может породить жизнь.

— Не нравится мне все это, — упорствовал я. — А если ты убьешь не человека, а Волшебника, или обоих сразу, тогда что?

— Волков бояться — на зайцев не охотиться, — братец Муни поднялся на ноги и, прихватив с собой мел, уголь и нож, отправился на дело.

Она так замаскировалась, что я с трудом различал ее силуэт, крадущийся к бочкам с водой.

— Что он делает? — подал вдруг голос привязанный к дереву Краш.

— Охотится на зайцев, — на автомате сообщил я.

— Простите? — его серо-голубые глаза сверкнули недоумением.

— Она пытается освободить раба у городских ворот. — В отличие от Мирны, я Чародею доверял.

— О господи, — прошептал Краш, испуганно взглянув на меня, — так это вас разыскивает вся тауровская стража!

— С чего ты взял? — Теперь уже я испугался его проницательности.

— Отсюда ушел здоровый мужик, а Вы говорите о нем в женском роде.

— Я оговорился, — равнодушно ответил я.

— Понятно, господин, — Краш притих было у дерева, но через пару минут вновь заговорил. — Это очень опасно — то, что задумал Ваш брат.

— Что делать, — я уже сожалел о своей откровенности.

— Стража у ворот Альвара видит все, что происходит у столбов, — тихо сказал Краш. — Могут быть большие неприятности.

— Откуда ты знаешь?

— Мы же шли от ворот. Вся местность отлично просматривается, а в тауровских войсках приветствуется доносительство друг на друга, за это даже к жалованью доплачивают. Так называемые смотровые. Если часовые у ворот заметят что-то неладное, они примчатся туда всем коллективом, чтобы деньги за донос не достались одному счастливчику.

— Откуда такая осведомленность?

— Это знают все в Ваурии, господин.

— Будем надеяться, братец Муни заметит, что за ним наблюдают. — Зная Мирну, я совсем не был уверен в том, что, увлеченная идеей, она будет смотреть по сторонам. — Если не получится освободить… мы договорились, по возможности, избавить его от страданий… — И черт меня понес болтать с собственным рабом!.

— Полагаю, вы знаете, что делаете, — вздохнул Краш.

— О чем ты? — насторожился я.

— Прежде чем убить посвященного, — помедлив, сказал Краш, — а все рабы здесь Волшебники, Чародеи, или Маги, нужно убедиться, что его физическая оболочка не имеет ничего общего с его естественной сущностью.

— Зачем?

— Смерть — это нарушение энергетического баланса. Прерывается связь энергетических слоев, физическая оболочка распадается. При этом высвобождается такое огромное количество свободной энергии, что Волшебника просто выбрасывает в Эйр, где он материализуется в своей естественной сущности.