Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том I - Дэн Абнетт

Кай всегда знал, что его спутники-беглецы настоящие воины, но теперь, когда он увидел их полностью экипированными для сражений, Кай не мог не вспомнить, что эти люди будут защищать его только до тех пор, пока это согласуется с их целями. Стоит ситуации измениться, и он им больше не будет нужен.

— Где вы раздобыли броню и оружие? — спросил он, заметив причудливый арсенал, которого хватило бы и на втрое больший отряд.

— Какие-то дураки встали у нас на пути, — сказал Атхарва. — Но теперь они все мертвы.

На фоне черного металла, серой стали и коричневых кирпичей каждый из воинов выделялся собственным светом. Кай знал каждого из них по цветам и оттенкам ауры: у Тагоре, Шубхи и Ашубхи преобладали агрессивные пурпурно-красные и убийственно-серебристые тона, Атхарва казался золотым, с пятнами цвета слоновой кости и пурпура, а Севериана как будто окутывала серая грозовая туча. На выступе скалы Кай увидел Кирона и Джитию, остатки их ауры растворялись в воздухе, словно тепло затушенного костра.

— Мы потеряли Джитию и Кирона, — не скрывая искренней печали, сказал Шубха. — Среди атаковавших был один мерзавец, умеющий хорошо драться.

— Но он сбежал, словно побитая дворняжка, — добавил Тагоре.

— Он вернется, — сказал Ашубха. — Такие, как он, никогда не сдаются.

— Значит, в следующий раз мы его прикончим, — заявил Тагоре, скаля зубы.

Кай увидел, как аура над его головой блеснула холодным металлом, словно кто-то натянул поводок. От всплеска ярости у Тагоре вздулись и перекатывались мускулы, но Пожиратель Миров сделал глубокий вдох и отвернулся, восстанавливая контроль.

— Где мы? — спросил Кай, стараясь определиться с ощущениями.

— Все еще в Городе Просителей, — ответил Атхарва. — Только теперь в восточной его части.

Кай кивнул. По неясному гулу жизни и мыслей он и сам догадался, где они находятся. Головная боль стала довольно интенсивной, но терпимой, и он осознал, что с необычной легкостью привыкает использовать слепозрение вместо дорогостоящей аугментики. Немало времени прошло с тех пор, как он в последний раз ориентировался и познавал мир при помощи своих психических способностей.

Впереди громоздились горы, такие высокие, что казалось, им нет конца. Пусть и лишенные своих вершин, горы хранили чувства и переживания всех, кто прошел их крутыми склонами за все долгие-долгие века, с того самого дня, когда титаническое столкновение материков заставило земную кору выгнуться хребтом из глубин древней морской пучины. Пелену долговечной устойчивости, окутывающую горы, прорезал сверкающий луч психической энергии, тянувшийся от Пустой горы до самых далеких уголков Галактики. Сейчас, когда непосредственная угроза оказаться в ее недрах отступила, вид Пустой горы вселял в Кая странную уверенность, словно едва слышный голос старого проверенного друга.

Воздух над городом наполняла плотная смесь запахов: пот, кипящий жир, протухшее мясо, специи и парфюмерия. Но дышалось легко, и ветер, налетавший с высоких склонов, казался не холодным, а приятно освежающим.

Тагоре поднял тело Джитии и забросил его на плечо, и Ашубха, проявляя немного больше уважения к павшему брату, взял на руки тело Кирона. Севериан молча направился к расщелине между скал, ведущей к крутому откосу, почти вертикально поднимающемуся к окруженной стеной вершине.

— Пошли, — сказал Атхарва. — Осталось совсем немного.

— Немного чего? — спросил Кай.

— Дороги до храма Печали, — пояснил Атхарва.

Храм Печали оказался не столь зловещим, как можно было предположить по его названию. Это было внушительное здание, построенное из тысяч разномастных кусков мрамора, значительно возвышавшееся над соседними домами. Здание располагалось в самом конце сужающейся теснины, а его фасад украшало множество статуй — скорбящих ангелов, матерей с мертвыми младенцами на руках и танцующих скелетов. В глубоких альковах скрывались жнецы, а над мраморными телами павших героев склонялись плакальщики из полированного гранита. Любой мастер из гильдии строителей, возводивших великолепие Дворца, с первого взгляда отверг бы эти эклектичные украшения, но, несмотря ни на что, храм обладал величием и излучал доброту и красоту, о чем нынешние строители Дворца не могли и мечтать.

Вдоль ведущей к храму дороги виднелись разнообразные приношения: детские игрушки, пикты улыбающихся мужчин и женщин, венки из шелковых цветов и полоски бумаги с поэтическими панегириками и проникновенными прощальными словами. Около сотни скорбящих людей, разбившись на группы вокруг небольших костров, смиренно преклоняли колени вдоль всей дороги вплоть до массивных металлических створок храмовых ворот. Масляные фонари, развешанные на стенах храма, отбрасывали трепещущие тени, и казалось, что статуи танцуют.

— Что это за место? — спросил Шубха.

— Место поминовения и прощания, — сказал Кай.

Он ощущал неимоверный шквал эмоций. Слепозрение астропата охватило всю полноту противоречивых аур, кружащихся как снаружи храма, так и внутри здания. Невероятная печаль, заполнившая всю улицу, придавила его своей тяжестью и грозила расстроить разум.

— Какие страшные потери, — сказал он. — Горе и боль, они настолько сильны, что, боюсь, я не выдержу.

— Крепись, Кай, — откликнулся Атхарва. — И горе, и чувство вины могут быть невероятно сильными. Тебе это слишком хорошо известно. Но ты так долго продержался, что сейчас не должен испытывать больших проблем.

— Нет, здесь что-то еще, — прошептал он. — Что-то более сильное, чем мои мучения…

Атхарва наклонился ближе, чтобы услышал его только Кай.

— Ничего об этом не говори, — предупредил Атхарва. — От этого зависят наши жизни.

Не пускаясь в дальнейшие объяснения, он вслед за Северианом направился к воротам, и Кай сразу ощутил враждебные взгляды скорбящих. Их гнев сдерживался только страхом, и, хотя было ясно, что каждый из них не прочь выпустить снаряд или выкрикнуть ругательство, никто не осмелился подать голос. Казалось, что их узнали, хотя это было невозможно.

— Не знаю, кто были те люди, которых вы убили, но мне кажется, что их здесь знали, — сказал Кай.

— Наверно, ты прав, — согласился Атхарва.

В этот момент раздался скрип створок, и из храма вышел высокий мужчина с седыми волосами и обветренным лицом. Его аура была пропитана таким чувством вины, что Кай остановился, потрясенный моральной ношей, которая оказалась тяжелее его собственной.

Внезапно Кай заметил, что люди стали собираться вокруг них плотной толпой. Раньше они боялись пришельцев, но появление этого человека словно придало им сил, их гнев нарастал с каждой минутой. Отверженные Мертвецы могучи, но неужели они смогут справиться с такой массой? Вернее, смогут ли они предотвратить бойню?

— Убирайтесь отсюда, — сказал вышедший мужчина. — Неужели вы ничему не научились в прошлый раз?

— Мы пришли ради мертвых, — ответил Ашубха. — Нам сказали, что сюда можно принести павших воинов.

— Вас не приглашали сюда, — настаивал он. — Если вы пришли узнать о тех, кто здесь остался, можете передать Бабу, что они отправились в огонь вместе с другими умершими.

— Отойди с дороги, или ты умрешь! — крикнул Тагоре.

Пульсирующие волны агрессии закружились вокруг сержанта Пожирателей Мира. Его ярость, словно боевой пес, удерживалась тончайшей нитью, и устройство в черепе ослабляло эту привязь с каждым ударом механического сердца.

Атхарва вышел вперед и положил руку на плечо Тагоре. Его золотистый свет просочился в красную пелену злости Пожирателя Миров, и агрессивная поза Тагоре стала чуть менее напряженной.

— Мы не собираемся никого убивать, — сказал Атхарва, повысив голос, чтобы его услышали все, кто собрался в каньоне. И на разозлившихся людей его убедительный тон подействовал успокаивающе. — Мы не имеем отношения к Бабу Дхакалу. А оружие и доспехи мы забрали у его людей, когда они напали на нас без всякого повода.

— Гхота мертв?

— Нет, — ответил Атхарва. — Он трусливо убежал.

Кай чувствовал осторожные манипуляции, применяемые Атхарвой, и поражался силе воина Тысячи Сынов. Он, как и большинство людей, слышал рассказы о легионе Магнуса, но видеть, как легко адепт использует свои таинственные способности, было удивительно.

Седовласый человек внимательно присмотрелся к Отверженным Мертвецам, и его глаза широко распахнулись, словно он узнал их.

— Ангелы Смерти! — воскликнул он. — Вы наконец пришли.

Скудно освещенные залы криптэстезианцев и в лучшие времена нельзя было назвать уютным местом, и нервы хормейстера вибрировали, словно камертон, по которому ударили слишком сильно. Он не любил бывать здесь, но Эвандер Григора проигнорировал все его приглашения, а предстоящая работа требовала хотя бы на время отвлечь криптэстезианца от изучения своей драгоценной Схемы.