Тайные фрегаты - Виктор Лаптухин

По случаю победоносного окончания Северной войны в Санкт-Петербурге, Москве и по всей России происходили великие, шумные и многодневные торжества. Тосты и салюты следовали без счета. По царскому указу осужденных в тюрьмах простили, с государственных должников недоимки списали, а уж наград, денежных и земельных пожалований было выдано бесчисленно. От имени Сената канцлер Гаврила Головкин просил государя принять титул «Отца Отечества Петра Великого, Императора Всероссийского».

Еще продолжались торжества, а в штабах началась секретная подготовка к походу на Каспийское море. В волжских городах срочно строились легкие боевые корабли и грузовые баржи, собирались запасы пороха, ядер, сухарей, солонины. Из Персии, с которой Россия вела большую торговлю, приходили тревожные вести. Воинственные племена афганцев вторглись во владения шаха Гуссейна и захватили его в плен. Наследники персидского владыки, подвластные ханы и князья сразу же начали междоусобицу. Российские купцы, оказавшиеся в этой стране, были перебиты, а их имущество на сумму свыше четырех миллионов рублей разграблено.

Самым неприятным было то, что некоторые из мятежных ханов и князей обратились за помощью к Турции. Советники султана весьма благосклонно выслушали их посланцев и выразили готовность послать турецкие войска на Северный Кавказ и берега Каспийского моря.

Появление турок в этих краях не только грозило прервать вековую торговлю России с народами Средней Азии и Индии. Оно создавало прямую угрозу всем южным российским губерниям. Пока шла война со шведами, и лучшие полки находились на западных границах, шайки степных кочевников почти безнаказанно грабили и жгли города, заводские слободы и деревни от Дона до Южного Урала. Каждую весну они появлялись вблизи Саратова, Пензы, Астрахани. Жителей убивали или угоняли на невольничьи рынки в Крыму, откуда караваны рабов регулярно отправлялись в турецкие города, а затем еще дальше — в Аравию, Египет, Судан.

Ежегодной счет потерь России шел на десятки тысяч людей, на миллионы рублей. В предгорьях Северного Кавказа и на берегах Волги все чаще стали появляться тайные посланцы турецкого султана. Они уговаривали вольных горских князей и степных ханов принести присягу на верность повелителю Османской империи, обещали щедрую награду, дорогие подарки, постоянное жалование.

После того, как в Санкт-Петербург с просьбой о помощи прибыл посол нового правителя Персии[82] Тохмас-Мирзы, младшего сына шаха Гуссейна, стало ясно, что нужно действовать без промедления.

Войско под командованием Петра выступило из Астрахани в июле 1722 года.

На Каспийском море Иван пробыл недолго. После того, как правитель города Дербента сдался без боя, а императору России поднесли серебряные ключи от городских ворот, из Адмиралтейства поступил приказ — вернуться немедленно.

В этот воскресный день в Коллегии иностранных дел было малолюдно, и никто не мешал копаться в папке с «английскими делами». Невольно вспоминались старые знакомые и события недавнего прошлого… Смотри-ка, Джек Фишер получил контр-адмирала! Испанцев гнал до самой Кубы, одну посудину сжег, другую захватил. Что же, он и в мичманском звании никому не давал спуска!

… Ну и меня, после окончания войны со шведами, не обошли в звании. Стал капитан-лейтенантом. Дуняша порадовала, родила крепкого мальчонку. Государь Петр Алексеевич, как и обещал, стал крестным отцом.

— Ваше благородие! Вас ищет гвардейский солдат! — доложил вбежавший служитель. — Требуют в Летний сад!

Под крутым ветром с залива дворцовый вельбот мигом домчал Ивана до пристани, над которой возвышалась галерея, украшенная деревянной резьбой и цветами. С нее можно было войти прямо в Летний сад. В честь воскресного приема для знатных гостей на ней уже стояли накрытые столы, играла музыка. Дворцовые слуги встретили с поклонами, просили прогуляться по аллеям сада, полюбоваться барельефами на стенах Летнего дворца, где со своей супругой проживал государь.

Прямые дорожки сада, обсаженные искусно подстриженными деревьями и кустами, украшенные цветочными клумбами и газонами, тянулись вдоль Фонтанки и Лебяжьей канавки. Главная аллея уходила в сторону Невской першпективы и упиралась в амбары, конюшни и другие хозяйственные постройки. Но так далеко гости не заходили. Они гуляли возле небольших фонтанов, обложенных по краям раковинами и мхом, любовались мраморными статуями богов, богинь и героев, привезенных из Италии. Те же, кого смущали нескромно обнаженные тела, рассматривали отлитые из свинца и позолоченные фигуры зверей и птиц, героев басен Эзопа[83]. Рядом с ними на столбах были прибиты листы белой жести, на которых крупными буквами излагалась каждая басня и давалось ее истолкование.

По дорожкам прогуливались многочисленные гости — военные, штатские, иностранные дипломаты. У одного из центральных фонтанов собрались придворные дамы, и, как громко восхищались кавалеры, их яркие наряды и драгоценности являлись лучшим украшением Летнего сада.

Ивану редко доводилось бывать в таком обществе. Раскланивался с немногочисленными знакомыми, в лишние разговоры не вступал. Жалел, что нет рядом милого друга Вани Леонова. Синеглазого тверского красавца после войны возвели в хороший чин и послали на Урал надзирать за работой пушечных заводов. Как он пишет, дело спорится, медь получают не хуже шведской, а охота и рыбалка такие, каких нет нигде в Европе. Пока ехал через Москву, застрял у дальней родни. Не успел всем тетушкам «здрасте» сказать, как женили!

На аллеях началась какая-то суета. Часть гостей устремилась на боковые дорожки, а иные поспешили было на берег Фонтанки. Решили поближе рассмотреть квадратную «водовзводную башню», в которой размещалась «колесная машина» для подачи воды в фонтаны. Однако беглецы всюду встречали гвардейцев, вежливо просивших гостей вернуться на главную аллею.

Вскоре показались шесть Преображенских солдат в парадных зеленых мундирах с красными воротниками и обшлагами. Они несли носилки, уставленные кадушками с водкой. За ними следовали другие с подносами соленых огурцов и квашеной капусты.

Возглавлял шествие улыбающийся майор в расшитом золотыми галунами мундире. В нем Иван узнал одного их тех офицеров, с которым ходил на Каспий. Всем гостям, не исключая дам — им наливали неполную, солдаты предлагали выпить за здоровье командира их полка. Тех, кто пытался отказаться, уговаривал майор. Иностранцам пояснял, что командиром Преображенского полка является сам государь-император. Вертевшиеся среди гостей музыканты, лакеи, шуты зорко следили за тем, чтобы никто не вздумал отказаться от предложенной чести. Иных просто просили дыхнуть, чтобы проверить, несет ли от человека водкой.