Муж и жена - Уилки Коллинз

— Я не осмеливаюсь сказать вам, лорд Холчестер, что я об этом думаю. Я постараюсь — это все, что я могу предложить вам за вашу доброту, — постараюсь взглянуть на свое положение вашими глазами. По-моему, врач, который вам сейчас нужен, — это мистер Спидуэлл. Именно он первым заметил, что здоровье вашего брата в опасности.

— Конечно, нам нужен именно он! Я попрошу его приехать сюда сегодня или завтра. Могу ли я быть вам еще чем-нибудь полезным? В городе я первым делом заеду к сэру Патрику. Что-нибудь ему передать?

Анна заколебалась. Приглядевшись, Джулиус заметил, что имя сэра Патрика заставило ее вспыхнуть.

— Передайте ему мою искреннюю благодарность за письмо, которое любезно согласилась передать мне вчера вечером леди Холчестер, и упросите его, от моего имени, не подвергать себя риску, который… — она замялась, но все-таки окончила предложение, опустив глаза к полу, — …может возникнуть, если он приедет сюда и будет настаивать на встрече со мной.

— У него есть такое намерение?

Она снова заколебалась. Нервный тик в уголке рта стал заметнее обычного.

— Он пишет, что пребывает в состоянии невыносимой тревоги и полон решимости увидеть меня, — негромко ответила она.

— Скорее всего, эта решимость приведет его сюда, — заметил Джулиус. — Когда мы виделись вчера, сэр Патрик говорил о вас с таким восхищением…

Он умолк. На ресницах Анны заблестели крупные слезы; одной рукой она нервно теребила нечто (возможно, письмо сэра Патрика), спрятанное под лифом платья.

— Я благодарна ему от всего сердца, — сказала она глухим, дрожащим голосом, — но лучше ему сюда не приезжать.

— Может быть, вы напишете ему?

— Мне предпочтительней, чтобы вы передали мои слова устно.

Джулиус понял, что эту тему лучше оставить. Письмо сэра Патрика чем-то сильно ее впечатлило, и, похоже, Анна — чувствительная натура — не хочет в этом признаваться даже себе самой. Они направились к коттеджу. Но их ждала неожиданность. В дверях им встретилась Эстер Детридж, в шляпке, одетая для выхода: она явно куда-то собралась в столь ранний час!

— Вы уже на рынок? — спросила Анна.

Эстер покачала головой.

— Когда вы вернетесь?

Эстер написала на дощечке: «Только к вечеру».

Не вдаваясь в дальнейшие объяснения, она накинула на лицо вуаль и направилась к калитке. Вечером, проводив доктора, Джулиус оставил ключ в столовой. Сейчас Эстер держала его в руках. Она отперла калитку, прикрыла ее за собой, а ключ оставила в замке. Не успела хлопнуть калитка, как в коридоре появился Джеффри.

— Где ключ? — спросил он. — Кто это вышел?

Его брат ответил. Джеффри переводил настороженный взгляд с Джулиуса на Анну.

— Куда ее понесло в такую рань? — спросил он. — Или она специально ушла из дому, чтобы не встречаться со мной?

Джулиус подумал, что такое объяснение похоже на правду. Джеффри, хмурясь, вышел к калитке, запер ее, положил ключ в карман и вернулся к ним.

— Я вынужден держать калитку запертой, — сказал он. — Квартал кишит попрошайками и бродягами. Если вы захотите выйти, — добавил он, обращаясь непосредственно к Анне, — я сопровожу вас, как и надлежит хорошему мужу.

Быстро позавтракав, Джулиус собрался ехать.

— Твой отказ я не принимаю, — сказал он брату в присутствии Анны. — Я сюда еще приеду.

Но Джеффри остался стоять на своем.

— Приезжай хоть каждый день до конца жизни, — заявил он. — Ответ будет тот же.

Калитка за Джулиусом закрылась. Анна вернулась в свою опочивальню — камеру-одиночку. Джеффри вошел в гостиную, разложил перед собой тома Справочника Ньюгейтской тюрьмы и возобновил чтение, на которое у него не хватило сил прошлым вечером.

Час за часом он усердно вчитывался в дела об убийствах. Проглядев добрую половину жуткой уголовной хроники, он обнаружил, что внимание его заметно ослабело, стало трудно вникать в текст. Тогда он зажег трубку и вышел в сад — осмыслить прочитанное. При всем разнообразии зверств, с отчетами о которых он только что ознакомился, все они имели одну общую черту, не очень-то приятную, он и не подозревал о ее существовании, а она красной нитью пронизывала все дела об убийстве. Рано или поздно обязательно отыскивалось мертвое тело; и оно всегда было немым свидетелем — следы яда в организме, следы насилия — совершенного преступления.

Джеффри медленно шагал туда и обратно, так и сяк обдумывая мысль, впервые пришедшую ему в голову, когда он остановился под окном Анны во тьме ночного сада. «Как?» Вот какой вопрос мучил его с той самой минуты, когда адвокат похоронил его надежды на развод. Не отпускал он Джеффри и сейчас. Собственный мозг не мог подсказать ему ответа; равно как и книга, к которой он обратился. «Как?» А ведь здесь у него все условия, чтобы совершить задуманное. Ненавистная жена при нем, наверху, целиком в его власти — ради этого он отказался от предложенных Джулиусом денег. Место здесь абсолютно уединенное, ни с какой стороны не подглядеть, что делается внутри, — он твердо решил здесь остаться, даже после того, как домохозяйка послала ему оскорбительную записку с требованием немедленно уехать отсюда. Все было подготовлено для осуществления одной цели, все было принесено ей в жертву, но как добиться этой цели — это для него, как прежде, оставалось тайной за семью печатями!

Есть ли другой выход? Да, принять предложение Джулиуса. Другими словами, расстаться с мечтой отомстить Анне, отказаться от прекрасного будущего, которое все еще предлагала ему верная миссис Гленарм.

Ни за что! Надо вернуться к книгам. Он не прочитал их до конца. Вдруг на непрочитанных страницах он найдет какой-то скрытый намек, и его непроворный мозг сразу заработает в нужном направлении? Избавиться от нее так, чтобы не вызвать подозрений ни у одного живого существа, в доме или за его пределами, может быть, найти такой способ все-таки удастся?

Способен ли человек, занимающий такое положение в обществе, мыслить столь чудовищным образом? Может ли он вести себя столь безжалостно? Ведь наверняка мысль о том, что он намеревался совершить, ни на секунду не давала ему покоя!

Остановимся на мгновение — вспомним события из его недавнего прошлого.

Испытывал ли он угрызения совести, когда в саду в Уиндигейтсе замышлял предать Арнольда? Бог не наградил его способностью испытывать угрызения совести. И его теперешнее поведение естественно проистекает из поведения тогдашнего. На сей раз соблазн, куда более серьезный, толкает его к более серьезному преступлению. Устоит ли он? Он умеет искусно грести (как сказал сэр Патрик), проворно бегать, вынослив и показывает поразительные результаты в других физических упражнениях, но поможет ли ему все это одержать чисто духовную победу над собственным эгоизмом, собственной жестокостью? Нет! Он пренебрег развитием своего духа, души — чему негласно потворствовало столь популярное в наши дни поклонение золотому тельцу — и оказался во власти худших в нем инстинктов, самых низменных, гнусных и опасных элементов, входящих в состав, называемый человеческим естеством. У большинства ему подобных это не повлекло за собой неслыханный вред лишь потому, что на их пути не встретился неслыханный соблазн. А с Джеффри вышло иначе. На его пути неслыханный соблазн встретился. И с чем же он пришел к этой встрече? Он пришел к ней в том единственном состоянии, какое может быть у человека с его жизненным багажом, столкнувшегося с любым соблазном, — а именно, человеком беззащитным во всех смыслах этого слова.

Джеффри вернулся в коттедж. Служанка остановила его в коридоре и спросила, когда он желает поужинать. Вместо ответа он сердито спросил, где миссис Детридж. Оказалось, что миссис Детридж еще не вернулась.

Было далеко пополудни, а она ушла из дому рано утром. Такого никогда не случалось. Туманные подозрения, одно кошмарнее другого, окутали его мозг. Когда он изрядно выпил и у него начался жар, он (так сказал ему Джулиус) какое-то время бредил. Может, в этом состоянии он что-то выболтал? И это услышала Эстер? Не этим ли объясняется ее долгое отсутствие, уведомление о необходимости освободить жилье? Он решил — не показывая ей, что он ее в чем-то подозревает, — рассеять эти сомнения, как только домовладелица вернется.

Наступил вечер. Колокольчик зазвонил, когда часы уже пробили девять. Пришла служанка — за ключом. Джеффри поднялся, чтобы открыть калитку самому, но в последний момент передумал. Она (скорее всего, по ту сторону калитки стоит именно Эстер), в свою очередь, может что-то заподозрить, если калитку вместо служанки откроет он. Он отдал девушке ключ и скрылся из виду.

«Устала до смерти!» — сказала себе служанка, разглядывая хозяйку при свете фонаря над калиткой.

«Устал до смерти!» — сказал себе Джеффри, с подозрением наблюдая за Эстер, когда та прошла мимо него по коридору наверх, чтобы снять шляпку в своей комнате.