Порочное влечение - Сандра Бушар
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Подожди… Что ты имеешь ввиду? — непонимающе взглянув и наморщив носик, пробормотала я, с трудом произнося цельные предложения: — Как ты можешь? Я ведь… Я…
Мужчина тяжело выдохнул через нос и я поняла, что мои метания его утомляют. Ладонь предательски зачесалась и только "живые" следы пожара на лице Шаворского спасли его от отрезвляющей пощечины.
— Что ты хочешь, мышка? — немного устало протянул мужчина, прохаживаясь равнодушным взглядом по моим сцепленным рукам, трясущейся губе и дергающихся, как у ребенка в стоматологическом кресле, ногах на нервной почве: — Разве не о свободе ты просила меня все это время? Разве не это было твоим главным желанием? Теперь же я со спокойной совестью могу тебя отпустить.
Зажмурившись, снова напоровшись на полную без эмоциональность, я произнесла еле слышным шепотом:
— Почему, Роберт?
— Сегодня мои люди выкупят все оставшиеся акции "Privat" и компания будет в моем единоличном владении. Я не хотел этого, но теперь… Я разберу их логово по кусочкам и продам на запчасти. Всех причастных к покушению посадят, не переживай. Правда, по другим статьям, но это уже не так важно… Остальные пойдут по миру с волчьим билетом за то, что стояли рядом. Проще говоря, теперь я могу не переживать о твоей безопасности так остро, сделка официально вступила в силу, чего немцы так сильно боялись. Больше никакие "звездочки" не страшны, — деловито проинформировал меня он. Я немного нервно усмехнулась, хотя вышло больше злобно, и сцепила руки на груди, а он снова расценил это не правильно: — Не переживай, из завещания тебя никто не вычеркнет, доверенность по-прежнему оформлена на тебя. Все ложные обвинения с тебя будут сняты. Следователя ты больше никогда не увидишь, как и никто другой… В общем, после осмотра скорее всего можешь возвращаться к обычной жизни.
Каждое его слово вонзало в меня все новый и новый кинжал и в этот раз я не хотела молчать, тая на мужчину скрытую обиду в глубинках своей души, давая ей выход только через слезы. Мне было жизненно необходимо сказать ему все, что скопилось внутри за эти тревожные дни, ведь я как никогда остро ощущала – другой возможности не будет.
Посему, тяжело выдохнув, я все же резко подняла на него полные слез глаза и уверенно спросила:
— А что, если я не хочу уходить?.. Что, если все это время я только и молила Бога, чтобы ты открыл глаза и я могла хотя бы просто услышать твой голос? Что, если мне плевать на "Privat", завещание, доверенность, подруг, переезд, лже-отца и реальных родителей... потому что единственное, о чем я могла думать все эти дни, что не успела тебе сказать "Я люблю тебя, Роберт Шаворский!". Даже больше, чем свою чертову гордость! И мне жаль, что я не оказалась беременной, так как иметь внутри себя твою частичку кажется мне чем-то вроде персонального внутреннего блаженства! Что, если я жалею, что выбрала легкий вариант – встать и уйти, вместо того, чтобы помочь тебе справиться с самим собой? Что, если я бы поехала с тобой даже на каторгу, и мне не важно твое финансовое состояние, моральные тяготы и физическая оболочка – так как я просто не представляю себе день, в котором не будет тебя? Что ты скажешь в это случае?
Под конец моей пламенной речи я буквально повалилась на кресло, тяжело задышав. Сердце так бешено барабанило, а пульс стучал в висках, словно я только пробежала пятьдесят километров без единой остановки. В добавок застывшие слезы в глазах мешали сделать какой-либо анализ мужчины напротив, приходилось довольствоваться его тревожным молчанием и ждать своего приговора.
— Хм… Я бы тогда сказал тебе, что это скоро пройдет, мышка, — спустя целую вечность задумчиво сказал мужчина и я тяжело выдохнула, скрючившись на кресле в три погибели... — Сейчас ты на эмоциях. Еще бы, столько дней просидеть в палате одной… Тебе нужен психолог, это я обеспечу. Но ты должна слушать не свои сегодняшние мысли, а ту Полину, которая приходила попрощаться со мной в клубе. Пройдет день или два, быть может даже неделя... и ты поймешь, что твои страхи и первые чувства никуда не делись... Поэтому – нет. Ты не можешь поехать со мной в Нью-Йорк и сейчас мы видимся с тобой в последний раз. Считай это моим тебе подарком на будущий Новый Год – жизнь без моего в ней присутствия.
С трудом протерев глаза, я все же посмотрела на Роберта, который в данный момент задумчиво смотрел куда-то в окно, не теряя при этом своего серьезного вида.
— До Нового Года целая вечность, Роберт… И разве не в беде ты понимаешь, кто действительно тебе дорог? Разве в такие моменты не расставляешь приоритеты правильно? Вселенная словно подала нам знак, что мы что-то делаем не так, а ты… — не унималась я, искренне стараясь говорить спокойно и ровно, затем плюнула на "взрослость" и по-детски выпалила на эмоциях, подтверждая тем самым опасения Шаворского: — Ну почему ты такой сложный человек? Почему я все время должна что-то тебе доказывать? Почему в наших отношениях не может быть все просто?
— Потому что нет никаких отношений, Полина! — ошарашил меня мужчина, развернув свое идеально лицо в мою сторону и, глядя куда-то прямо в душу, сказал: — Знаешь, ты одна из немногих людей в этом мире, кому я искренне желаю счастья. Ты слишком добрая, светлая, наивная, честная… Когда-нибудь у тебя все будет: муж, дети, семья… Но, не со мной. Сейчас ты не понимаешь, какое одолжение я тебе делаю, но потом, сидя у камина в обнимку со своим… ммм... мужем в старости, в окружении детей и внуков, ты будешь искренне мне благодарна.
