Тайные тропы - Георгий Брянцев

— А если он не пустит? — спросил Грязнов.

— Тогда бы я вас не направлял к нему, — быстро ответил Боков. — Говорите по-русски с ним. Скажите, что вы первые из отряда Бровича попали в Белград. Болтайте с ним о чем угодно. Он будет рад таким гостям... Когда же придет в дом человек с перевязанной левой рукой и будет узнавать у вашего хозяина, где живет Золотович, — знайте, что человек этот от меня. Найдите предлог и уходите из дому. Следуйте за ним на расстоянии. Поняли?

— А если этот человек появится, когда нас не будет? — поинтересовался Алим.

— Он придет, когда вы будете в доме, — коротко бросил Боков. — Идите, нам долго стоять вместе не совсем удобно, — и он оставил друзей.

Аккуратный, небольшой беленький домик, отгородившийся от тротуара кустами жасмина, глядел на улицу тремя оконцами, затянутыми тюлевыми занавесками. Когда друзья собрались уже постучать в парадное, дверь неожиданно открылась и перед ними предстал пожилой человек с усталым лицом. Он был невысок ростом, худощав и смотрел как-то сумрачно.

— Мы русские, — начал Ожогин, — ищем ночлега.

— Русские? — тихо спросил хозяин дома. — Очень рад. Будьте моими гостями. Для хороших людей всегда найдется место. Вы в нашей одежде, и я удивился...

— Мы из отряда Бровича... воевали вместе, — сказал Никита Родионович, и от этой лжи ему стало как-то не по себе.

— Бровича... Бровича. — Хозяин потер лоб, как бы силясь что-то припомнить. — Не слышал. Да и трудно все знать... Отрядов было так много. Я ведь тоже партизан... и жена. Только детвора здесь прозябала со старухой... Где же воевал Брович? Я, кажется...

Никита Родионович пояснил, что их отряд действовал очень далеко, почти на границе с Австрией.

— Да, это далеко. Я там не бывал. Что же мы стоим? Давайте знакомиться... Душан Рибар, — и он протянул руку. — Пойдемте в дом.

Друзья назвали себя и последовали за Рибаром.

Трое ребятишек, старшему из которых было лет семь, возились на полу в первой комнате; увидев незнакомцев, они, точно перепуганные воробушки, быстро выскочили из комнаты.

— Боятся, — грустно заметил отец, — никак не привыкнут. Одичали без отца и матери...

В комнатах было пусто, бедно, но чисто. В первой, видимо, столовой, стояли стол, покрытый клеенкой, несколько табуреток и обветшалый посудный шкаф. Душан Рибар принял от гостей их чемоданы и пригласил к столу. Почти сразу завязалась непринужденная, дружеская беседа. Хозяин, видимо, любил поговорить и сейчас же принялся рассказывать последние новости.

Друзья внимательно разглядывали своего нового знакомого. Он был прост в обращении, гостеприимен, предупредителен. Видимо, много хороших чувств таило в себе его сердце. Ожогин обратил внимание на его лицо. Оно выражало глубокую грусть, неудовлетворенность. Рибар не все договаривал и часто заканчивал мысль загадочным «но»... Можно было подумать, что он не совсем верил сам тому, что говорил.

— Скоро я опять вернусь к своей профессии, — задумчиво сказал Рибар, — и попытаюсь, если удастся, учить детвору русскому языку. Раньше это не разрешалось...

— Почему вы говорите — «если удастся»? — тихо спросил Андрей. — Разве и теперь есть препятствия?

— Пока нет... пока нет... Пока все идет хорошо, но... — как-то неуверенно ответил хозяин.

Пока шла беседа, пожилая, лет пятидесяти, женщина накрывала на стол. Она бесшумно двигалась по дому, от стола к шкафу и украдкой поглядывала на гостей.

Жена Рибара не появлялась.

— Когда мы подошли к дому, вы собирались куда-то итти? — спросил Ожогин. — Мы вам не помешали?

— Нет, нет... Я решил пройтись, подышать воздухом. Погода стоит чудесная. Я ведь люблю Белград, особенно сейчас, когда он в зелени, в цветах... Почему-то хочется смотреть на все долго, долго, будто это последняя весна...

— Вы что-то грустно настроены, — сказал Ожогин.

Рибар поднял на него глаза и пожал плечами.

— Возможно, не все складывается так, как хочется

— И теперь? Когда добились окончательной победы?

— Пожалуй, и теперь... Я по натуре таков. Все анализирую, сопоставляю, сравниваю, делаю выводы, иногда, может быть, и ошибочные. Говорю подчас не то, что следует, потом ругаю себя за это, но остаюсь все тем же, каким был...

Когда уселись за стол и принялись за еду, в дверь, а потом в окно раздался стук. Рибар почему-то вздрогнул, и вилка выпала из его рук.

— Вот что сделала война, — сказал он, оправдываясь, — совсем нервы истрепались. — Он вышел.

Через полминуты Рибар вернулся. Оказывается, какой-то парень ищет доктора Золотовича.

— Что-то не помню я такого, — сказал Рибар, вновь усаживаясь за стол.

Друзья поняли, что прибыл посыльный за ними, очень удивились, что он явился так скоро, а главное — не знали, чем объяснить свой уход. Андрей и Алим вопросительно посмотрели на Ожогина: «Как же быть?».

Примерно через полчаса, когда стрелка подошла к цифре пять, Никита Родионович вдруг спохватился.

— Опоздали... Заговорились... — сказал он и быстро поднялся.

— Куда? — удивился Рибар.

— Нам к пяти надо быть у своего командования, — объяснил Ожогин.

— Я вас буду ожидать, — сказал Рибар. — Вещи вы оставите?

— Да, конечно. Мы долго не задержимся, — заверил Ожогин.

Друзья покинули дом.

В конце квартала прохаживался человек. Увидев друзей, он повернулся и медленно пошел вперед. Отлично было заметно, что левая рука его лежала в белой повязке. Следуя за неизвестным, друзья достигли уже знакомою им особняка. У подъезда стояла автомашина. Едва они приблизились, дверца открылась и Боков пригласил их садиться.

Улицы еще были запружены толпами народа. Через главную площадь проехать не представлялось возможным.

— Придется сойти и добраться пешком, — сказал Боков. — Тут недалеко...

Когда вышли на центральный проспект, раздались крики «Живио!». Поднялась сутолока, вооруженные люди принялись поспешно расталкивать гуляющих.

— Тито! Тито! — пронеслось по толпе.

— Вот вы, кажется, и увидите кого хотели... Поднимитесь сюда, отсюда лучше видно, — и Боков взошел на крыльцо большого дома.

Ожогин, Грязнов и Ризаматов последовали его примеру. Окруженный со всех сторон охраной, шел небольшой, с загорелым, самоуверенным лицом, хорошо упитанный Тито. Он не отвечал на приветствия и крики и, казалось, не обращал на них внимания. Он о чем-то говорил с идущим с ним рядом человеком.

— Это Ранкович, — шепнул Боков.

«Тито и Ранкович. Вот они какие. Но почему такая большая охрана?» — подумал Никита Родионович.

Тито со своей свитой остановился, ожидая машину, которая медленно пробивалась через человеческий поток. Охрана сомкнулась вокруг маршала плотным кольцом в несколько рядов. Народ шумел, а он невозмутимо продолжал беседовать со своим спутником. И вот тут Никита Родионович вдруг увидел Марквардта. Того самого Марквардта, который был арестован и приговорен к смерти. Марквардт стоял недалеко от Тито и Ранковича, в числе личной охраны. Нет, тут нельзя было ошибиться: то же навсегда запомнившееся лицо, двойной подбородок, бычья шея. Никита Родионович не верил глазам.