Дверь с той стороны (сборник) - Владимир Михайлов

Самое тяжелое будет – выскочить. Не поддаться искушению остаться в ней. Потому что лишних семьдесят килограммов нагрузки приведут к тому, что рест сгорит на первых же секундах пути. Не останется даже той минимальной мощности, необходимой, чтобы спастись, выскочив из субвремени.

Ничего, с этим он справится.

Он вышел из машины. Было совсем светло, но солнце еще не поднялось над деревьями. Предок стоял, прислонившись к стволу, и насвистывал что-то задумчивое.

– Спасибо, – сказал Колин предку. – Вы мне очень помогли.

Предок отвел глаза в сторону и промолчал. Наверное, он тоже не до конца верил в отремонтированный рест. Пели птицы. Предок вздохнул.

– Ладно, – сказал Колин. – Давайте посидим немного, отдохнем… – Он чувствовал, что ему нужны несколько минут покоя. – Я бы пригласил вас в машину, там неплохо, но вы, к сожалению, не можете существовать там – в ней течет наше время, а у вас нет защиты от него. – Он извиняюще улыбнулся. – А потом мне снова потребуется ваша помощь: придется выгрузить кое-что.

Предок кивнул.

– Посидим, – сказал он. – Может, разложим костер?

– Костер? Это будет славно…

Древний огонь – простое открытое пламя, – возникнув над электродом колинской батарейки, охватил ветки; Колин устремил взгляд на огонь. Человек уселся, стал подкладывать сучья.

– Чайку вскипятить, что ли, – сказал он. – Или вы не откажетесь – у меня тут есть… А может, у вас не принято?

Колин не услышал его. Костер разгорался все ярче. Странно: ночью в машине Колин думал о костре, но совсем о другом – о враждебном, угрожающем… Наши представления о прошлом, решил Колин, в значительной мере не опираются на опыт, а проистекают из легенд, нами же созданных. А может быть, неправильно, что мы не бываем в обитаемом минусе? Это нужно, нужно – погрузиться порой в прошлое. Даже не для того, чтобы встретиться с его обитателями и заинтересовать их рассказом о будущем, которое, несомненно, представится им сверкающим и достойным зависти; но в будущем – в нашей современности – встречаются свои сложности, и вовсе не каждый раз ты видишь правильный путь и знаешь, каким должен быть следующий шаг. Иногда ты теряешь ясность и самообладание. И вот в таких случаях опуститься в прошлое и увидеть такого вот предка – спокойного, уравновешенного, умелого – будет очень полезно. Им ведь живется труднее, но они не теряют мужества. Значит, уж совсем стыдно терять его нам.

Наверное, Колин сказал это вслух; предок едва заметно улыбнулся. Голоса птиц смешивались с потрескиванием костра. Потом еще какой-то звук примешался к ним.

Это был негромкий хруст сухого сломавшегося сучка. Оба сидевшие у костра оглянулись. Звук донесся из-за густой массы соснового молодняка, в правильности рядов которого чувствовалось вмешательство мысли и руки. Треск повторился. Колин озадаченно взглянул на предка; лицо того было спокойно, потом брови поднялись, выражая удивление. Но человек уже вынырнул из чащи. Он шел к костру, и хворост потрескивал под его ногами.

Человек ступал свободно и неторопливо. Он почти не был одет, но, хотя утро было прохладным, словно не ощущал холода – смуглая кожа его была гладка, мускулы вольно играли под нею. В руке он нес прозрачный мешок, пленка его играла радужными цветами, и сквозь нее было видно, что мешок этот набит сосновыми шишками. Человек смотрел на сидящих, в его взгляде была доброта.

«Какой рост, – невольно подумал Колин. – Просто великан! Откуда он? Вышел из лесу – значит принадлежит к той эпохе, в которой я сейчас нахожусь; но почему-то трудно признать их современниками: пришедшего и того, что сидит напротив меня у костра. И дело вовсе не в одежде, в чем-то другом…»

Человек взглянул в глаза Колина, и минус-хронист понял, что смущало его: взгляд.

Взгляд был доброжелателен. И все же, столкнувшись с ним, Колин в первое мгновение ощутил, как по телу прошла легкая дрожь, словно от холода. На миг он даже испытал головокружение. Но уже в следующее мгновение ему сделалось тепло, легко, и он почувствовал, как возвращается утраченная за последние часы ясность мысли.

Он медленно поднялся, чтобы встретить человека стоя.

Человек приблизился. Он наклонил голову, приветствуя, и опустился на траву. Мешок он бережно положил рядом. Древним жестом человек протянул к костру руки. Никто не нарушил тишины. Предок пошевелился, взял несколько сучьев и подбросил их в огонь. И снова все замерло.

Колин почувствовал, как снова в нем все напрягается. Нет, не может быть, чтобы человек этот подошел к ним случайно. Он вышел к костру уверенно, словно заранее знал, что костер этот горит и люди сидят подле него. Как знать, не сумел ли предок каким-то образом предупредить этого великана?

Надо попасть в хронокар. Там, внутри, они ничего не смогут ему сделать. Они даже не смогут проникнуть туда.

Колин мельком взглянул на предка-охотника. В его глазах минус-хронист увидел жадное любопытство. «Ждет, что я предприму», – подумал Колин.

А что можно предпринять?

Нужно заманить их подальше от хронокара. Если я буду отдаляться от машины, их это не обеспокоит: они понимают, что без меня она никуда не денется. С другой стороны, я тоже знаю, что сейчас, в эту минуту, им не удастся сделать с машиной ничего. Чтобы увезти ее отсюда, им придется прорубать просеку.

Что же сделать? Пожалуй, вот что: скрыться – хотя бы в этой заросли молодняка. И позвать их. Закричать, словно случилось что-то страшное.

Простое любопытство заставит их кинуться к нему. А пока они станут искать в чаще, можно добежать до машины.

Колин встал. Резко повернувшись, он нырнул в густую поросль молодых сосенок. Спиной он ощущал взгляды оставшихся.

Он пробирался, согнувшись; энергетический экран расталкивал ветки перед ним. Но едва Колин сделал десяток шагов, как чаща кончилась.

Заросль шла, как оказалось, неширокой полосой. За ней обнаружилась просторная поляна, и Колин мельком подумал, что именно здесь следовало ему вынырнуть из субвремени. Тогда не произошло бы совмещения с деревьями… Он отбросил эту мысль, совершенно лишнюю теперь. Огляделся. Пожалуй, можно уже кричать, звать на помощь. И сразу же снова кинуться в заросль, только взять левее, круто влево, чтобы не столкнуться с ними, а обойти. Описать дугу.

Колин повернул голову, прикидывая, какую дугу надо описать, чтобы, вновь продравшись сквозь молодняк, выйти точно к машине, выйти так, чтобы не пришлось обходить ее, а сразу вскочить в дверь и захлопнуть ее за собой. «Мое время – моя крепость», – промелькнуло в голове, и Колин невольно усмехнулся.