Квестер - Андрей Владиславович Немиров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Шелестов глубоко вздохнул и задумался. Потом, покачав головой, ответил:
— Знаете, мистер Грубер, в нашем мире почему-то всегда так получается, что, делая широкий шаг вперёд, мы потом с удивлением замечаем, что сделали всего полшага, или четверть шага, а то и вовсе шагнули назад. И мы говорим: «Не получилось, потому что те-то и те-то помешали, а то-то и то-то не пошло по намеченному пути». Мы убеждаем себя, что это — случайности, а на самом деле…. Ведь это — не случайности, Чарли, это — закономерности….
— Странно, что именно вы так рассуждаете, мистер Чьельестьофф, — грустно сказал Грубер, — потому что в данном случае вы и есть движущая сила этой закономерности. Да, любая, даже самая ничтожная попытка переделки, улучшения этого мира вызывает сильное и изощрённое сопротивление, ведь она нарушает тот сложившийся комфорт, в котором живёт большинство людей. Но наиболее упорно сопротивляются изменениям те, у кого есть сила, власть и деньги: вы, мистер Чьельестьофф и вам подобные, потому что в результате изменений мира вы можете всё это потерять. И вам плевать, что ваши потери ничтожны по сравнению с тем, что может приобрести человечество, вас не интересует человечество, вас заботят только ваши интересы… Вы, мистер Чьельестьофф, и есть сила, которая противостоит таким, как я…, тем, кто желает миру настоящего, безоглядного счастья… — Грубер вздохнул. — И не просто желает, а работает, не жалея для этого ни себя, ни своей жизни! Так как, скажите мне, как мы с вами и такими, как вы сможем достичь желаемого? Никак!
— Значит, я по-вашему — враг всеобщего прогресса, защищающий свои деньги и свою власть, а вы, мистер Грубер — Избранный, вы бескорыстно печётесь о счастье человечества? — с улыбкой уточнил Шелестов. — И это мне говорит бывший владелец компании «Индисофт», менее двух суток назад бывший самым богатым человеком мира! Но — опустим это, тем более, что сейчас вы — абсолютно нищий. А я так отвечу вам: лукавите вы, мистер Грубер, лукавите! Ибо ваша «бескорыстная забота о счастье будущих поколений» — только прикрытие вашей… мести! Да, мести: человечество вас обидело, сильно обидело тем, что не полюбило вас, не стало чтить вас, как святого, не вознесла вас на высшую ступень всеобщего обожания и почёта…, и вы, обозлившись на всё человечество, считая его непроходимо тупым, просто решили… уйти. Уйти, как муж уходит от жены — стервы жить к любовнице, уйти — в свой мир, счастливый, идеальный, и забыть о существующей цивилизации. Заметьте: не сделать человечество счастливым, а забыть о нем! Вы тихо противопоставили себя человечеству, ответив на его враждебность своей скрытой, но от этого — не менее сильной враждебностью. Таким образом, вы ничем не отличаетесь от любого представителя человечества, будь то Гудвич или Гитлер, Мэлвиз или Сталин, Вульф или Аттила, ваша жена или Клеопатра, потому что и вы не преодолели, в себе не преодолели разделения людей на «своих» и «чужих», на парней «хороших» и «плохих», на «обычных» и «избранных». И по сути, вы попытались отомстить человечеству, создав мир, судьбу которого могли определять ТОЛЬКО ВЫ, исключительно вы, в котором все остальные люди (то есть, их цифровые копии) были бы не более чем стадом баранов, полностью подвластных своему пастуху. В этом была ваша месть. И весь ваш Бестерленд — не более чем месть, выдаваемая вами за какое-то несусветное благо для человечества!
Шелестов вздохнул.
— А я…, я — просто исправил эту вашу ошибку! — он снова улыбнулся. — Но…, понятное дело, благодарности не жду!
— Ах, вот как? — горько усмехнулся Грубер. — Оригинально! По-вашему получается, что вы ещё и герой, который спас мир от такого злого монстра, как я? Браво!!! А может быть, у вас есть какая-нибудь большая идея по поводу того, как мы будем работать дальше, а то я что-то не вижу вариантов?
— Нет, — устало сказал Шелестов, — идеи у меня нет. Более того: нам с вами и в России придётся снова решать те же проблемы: у нас тоже немало психов… и не только в погонах! Но у вас нет другого выхода, кроме сотрудничества с нами…, ведь, напомню: вы — нелегал, UADC, вас ищут все разведки мира!
Грубер тяжело вздохнул, а Шелестов продолжил:
— Поэтому я предлагаю прямо сейчас перейти от бесполезных разговоров к делу: мне кажется, надо начать с сохранения…
— С сохранения? — не понял Грубер. — Поясните!
— Охотно! Что может дать нам цифроклонирование? Прежде всего — бессмертие. И используя это, важнейшее, на мой взгляд, качество вашего открытия, нам нужно начать сохранять лучшие умы человечества, чтобы они помогали нам «оттуда», из «пятого измерения» строить правильную, лучшую жизнь на Земле. Представляете, чтобы было с человечеством, если бы сейчас его развитие корректировали Платон и Эйнштейн, Леонардо да Винчи и Кант, Ньютон и Вольтер…, мудрейшие политики, талантливейшие художники, выдающиеся учёные, крупнейшие философы…
— Я думал об этом, — тоскливо сказал Грубер, — но хотел сначала…
Но Шелестов его, казалось, не слушал.
— Далее: можно пойти ещё дальше и научиться влиять на текущие процессы в обществе. Вот послушайте: если производить цифровое биосканирование влиятельных политиков — тайно, под предлогом какого-нибудь медицинского обследования, а потом найти способ влияния цифроклона на оригинал…
Грубер не выдержал, рассмеялся.
— Ну, вот вы и попались, Пьетр Чьельестьофф Альексеевитч! У вас тут же образуется силовое ведомство посильнее Кей-Джи-Би, которое также будет делить всех на «наших» и «не наших». Нет, это неправильный путь, даже с точки зрения вашей логики. Мне кажется, начать надо с изучения этого таинственного Голубого Облака, с которым не совладал даже наш «Сьюппи». Вот, как мне кажется, что нужно сделать с самого начала!
— Да-а! Облако… — протянул Шелестов. — Вы правы, это, действительно — загадка! А может быть, вот так попробуем…
5
Глубоко в толще тихоокеанской воды со скоростью автомобиля несётся огромная атомная субмарина, всё дальше увозя от родных берегов сына Америки и недавно ещё самого богатого бизнесмена в мире Чарльза Арчибальда Грубера, американца с немецкими корнями, первого в истории человека, который смог научить 85 процентов землян думать на одном языке. Он решил пойти ещё дальше, но… случилось то, что случилось!
Теперь почти все его труды пойдут прахом, а его огромное состояние уже стало пылью. Нет, конечно в «сухом остатке» истории его жизни и деятельности — с рождения до этой ночи — сохраниться немало полезного для человечества, но буквально с завтрашнего дня и на долгое-долгое время это же самое человечество, обжёгшееся
