Забытыми тропами - Анна Дил

По начищенному до блеска паркету скользили танцующие пары, порхали стайки придворных дам и кавалеров. На небольшом постаменте почти в центре гордо красовалось Цветущее Древо. То самое, что Маржана видела во сне. Его серебристые резные листочки с внутренней стороны были золотыми, как и мелкие благоухающие цветы, усеявшие Древо от корней до верхушки. Хайяры искренне полагали, что прекрасная музыка и непосредственная близость хани благотворно влияют на любимое дерево богини.

Возможно, Древу и его древесной душе и впрямь было хорошо, но вот сама Маржана чувствовала себя на этих вечерах неуютно. Она сидела, забившись в угол, и угрюмо глядела на весело щебечущих придворных дам. Бесконечные разговоры о последних веяниях хайялинской моды и завидных женихах столицы ее нисколько не занимали, а музыка, без сомнения, прекрасная, быстро надоедала, набивая оскомину, как всякий избыток сладкого.

Друзья слонялись рядом, раздумывая, чем бы себя занять. Местных танцев они не знали, хайялинские новости им были не интересны, а к разговорам бдительно прислушивались чуткие соглядатаи. Сиднарцы откровенно скучали. Маржана тоже скучала и с нарастающим ужасом ждала неизбежного - часа, когда хайяры, вдоволь насладившись искусством арфисток, станут упрашивать спеть свою хани.

Этот час наступал каждый вечер с неотвратимостью заката и рассвета. Хайяры вдруг вспоминали о певческом даре, присущем предкам будущей правительницы, и просили осчастливить их песней. Маржана отказывалась. Хайяры льстили хани так, как только были способны, и повторяли нижайшую просьбу. Маржана упиралась. Хайяры настаивали. Маржана отказывалась наотрез. Хайяры горестно вздыхали и отходили, бросая на хани взоры, полные молчаливого укора. После этой ежевечерней экзекуции арфистки, как правило, возобновляли музицирование, а Маржана становилась еще мрачнее.

Сцена повторилась и в этот вечер.

- Ах, хани, неужели мы никогда не узнаем счастья услышать ваш прекрасный голос? - с искренним огорчением на хорошеньких кукольных лицах щебетали фрейлины. - Мы были бы так рады! Мы рассказывали бы об этом своим внукам! И правнукам!..

"Вот надоеды! - сердито думала Маржана. - "Внукам, правнукам"!.. Сначала детей заведите, глупые курицы!"

И тут ее осенило. "Хотите услышать пение своей хани? - с внезапной веселой злостью подумала она. - Получайте!"

- Хорошо. Я вас осчастливлю, - зловеще пообещала она, оглядывая радостно всполошившуюся публику.

Когда над притихшим залом, звеня, полетели слова первых строк, подданные божественной хани замерли в изумлении. Они не сразу смогли поверить своим ушам, а поверив, застыли безмолвными изваяниями, кто где стоял, не в силах шевельнуться.

Маржана недолго ломала голову над выбором репертуара. Частушки, спетые в Фумкинском трактире, сами просились на язык. Хайяри мстительно выбрала самые скабрезные, от которых в другой обстановке непременно заалела бы, как маков цвет. Сейчас же ей ни капли не было стыдно. Пусть стыдятся слушатели - сами напросились!

И слушатели устыдились. Утонченные фрейлины, пожалуй, и слов-то таких не слышали. А уж некоторых особо примечательных сочетаний, которые нет-нет да и встречались в произведениях сиднарского народного творчества, - и подавно…

Развеселились только друзья Маржаны, присутствовавшие на незабвенном Фумкинском вечере. Самые задорные из однажды услышанных куплетов осели в памяти, позволяя хором подпевать Маржане и залихватски подхватывать припев.

Неожиданным дополнением стал Фтайкин посильный вклад: псинка, послушав немного жуткую разноголосицу, уселась рядом, подняла голову к небу, виднеющемуся сквозь стеклянный потолок, и тоскливо завыла.

Разухабистое пение лилось в распахнутые окна, приводя в замешательство непуганых хайялинских зверушек. С садовых деревьев с криками спешно разлетались птицы. Где-то вдалеке тоскливым воем отозвался волк, вышедший полюбоваться на полную луну. Ему ответил другой… Третий… Казалось, к хоровому пению решило присоединиться всё зверье округи.

Осчастливленные хайяры были правы: такое пение, услышав раз, они вряд ли смогли забыть. И детям, внукам и правнукам наверняка о нем рассказывали. С содроганием.

После получасовой какофонии, когда Маржана исчерпала запас частушек, а подпевающие, включая зверей, основательно выдохлись и едва не охрипли от стараний, попросить хани продолжить пение никто не осмелился. Маржана могла быть довольна собой: отныне по вечерам в Большой Музыкальной Зале (впрочем, как и в любой другой) ее ни разу не просили спеть. Хайяры, на свою беду, оказались на редкость впечатлительным народом, удивительно восприимчивым к иноземному творчеству.

Замок спал. Стихли звуки: и чарующее пение арфы, и разудалые Маржанины частушки, и человеческие голоса. Только изредка раздавались тяжелые шаги часовых по каменным плитам коридора. Стража, бдительно позевывая, охраняла покой обитателей замка.

Не спал лишь колдун. Он неторопливо прохаживался по комнате, вспоминая прошедший вечер. Его ученица вновь подтвердила полное соответствие своей стихии. Вспыхнула, словно спичка, и выдала страждущим свое дивное пение. Маг невольно усмехнулся. Хайяры еще долго не забудут выступление наместницы их обожаемой богини…

Интересно, а каким суждено стать Вотию? Вода рано или поздно принимает форму и с наступлением холодов становится льдом. Мальчишка-хайяр, как и его сестра, похож на свою стихию…

Огонь и вода… Лед и пламя…

Дарилен мерил шагами комнату и хмурился, размышляя над магическими способностями учеников. Что с ними не так? Почему он не может перестать об этом думать?

Колдун остановился внезапно, будто налетел на невидимую стену. Он вспомнил…

- …Запомни, Дар, магически одаренные дети одних родителей всегда принадлежат одной стихии… Дар! Оставь кошку в покое, дай ей поспать. Ты меня слушаешь?

Десятилетний Дар воровато прячет руки за спину. У его Учителя замечательная кошка. Нет, магическими способностями она не обладает - обычная мурлыка, каких в сиднарских городах пруд пруди. Но взамен магии и телепатии у Лири есть безграничное терпение, позволяющее ей безропотно сносить выходки малолетнего сорванца, ученика Ианора, вздумается ли мальчишке погладить кошку, почесать за ушами или пересчитать ее усы и зубы и подергать за хвост, чтобы узнать, крепко ли он держится.

- Слушаю, Учитель! - но Учителя не так-то просто провести. И Дар, чтобы подтвердить свое внимание к предмету разговора (кстати, о чем говорил Ианор? Эх, опять прослушал…) и заодно отвлечь наставничье внимание, принимает заинтересованный вид и уточняет: - А почему так происходит?