Том 2. Аскетические опыты. Часть II - Святитель Игнатий Брянчанинов

Поручая себя и вверенную мне паству Вашим святым молитвам и испрашивая Ваше Архипастырское благословение,

с чувством глубочайшего почтения и преданности

имею честь быть и проч.

Письмо

к Обер-прокурору графу А. П. Толстому

от 2 февр. 1859, № 11 [1314]

(О средствах для Епархии)

Ваше Сиятельство,

милостивый государь!

Имел я честь утруждать Ваше Сиятельство покорнейшею моею просьбою лично и на письме, немедленно по рукоположении меня в сан Епископа, находясь еще в Петербурге, о предоставлении мне, по примеру моих предшественников на кафедре Кавказской, тысячи рублей серебром, в вспоможение к моему годичному жалованью в 285 рублей. Желательно, чтоб сей последней суммы стало для меня на лекарства по моей болезненности. Просьба моя — следствие нужды. Она милостиво выслушана Вашим Сиятельством, и я получил от Вас неоднократно повторенное уверение, что Вы не лишите меня необходимого содержания.

Между множеством дел более важных, которыми Вы заняты, немудрено, что Вы не успели еще обратить внимание на мою покорнейшую просьбу, но я, стоя лицем к лицу пред крайнею нуждою, снова позволяю себе беспокоить Вас повторением в письме моем по сей же почте к Его Высокопреосвященству Митрополиту Новгородскому и С.-Петербургскому; я просил Его Высокопреосвященство показать это письмо Вашему Сиятельству. Я уверен в доброте Вашего сердца и в том, что Вы не захотите подражать евангельскому богачу, который в краткий срок своего земного обилия не оказал сострадания к затруднительному состоянию ближнего. Так устроилось, что Евангелие о сем событии читалось на той Литургии, на которой я рукоположен во Епископа.

С чувством отличного уважения и проч.

Письмо

к Обер-священнику Кавказской армии

Гумилевскому

от 4 мая 1859, № 37 [1315]

Ваше Высокопреподобие,

милостивый государь!

Те знаки искренней братской любви, которые Вы мне оказываете, внушают мне сообщить Вам на благоусмотрение нижеследующее:

Кавказское семинарское правление, руководствуясь предписанием Казанского академического правления, в ведении которого находится Кавказская семинария, просило как Кавказского епископа, так и главного священника Кавказской армии доставить сведения о раскольниках, в их ведомствах состоящих, так как это требование по новости своей показалось не довольно ясным, то здесь и смешано было действие Семинарского правления с Кавказским Епархиальным, на основании чего последовала известная Вашему Высокопреподобию переписка и распоряжение, чтоб Семинарское правление относилось о раскольниках к Наказному атаману Казачьего линейного войска. Усмотрев это из журнала семинарского, так как я просматриваю журналы правления, я изложил в письме Его Превосходительству, начальнику штаба Кавказской армии отношения Семинарии к Епископу и к Академическому правлению от 5 июля 1858 года за № 146-м. Эти отношения составляют особенность Духовного ведомства, и весьма естественно, что они неизвестны Кавказскому Военному ведомству. Семинарское правление довело о сделанном распоряжении до сведения казанского академического правления, которое поручило Семинарскому правлению сноситься с наказным атаманом чрез Кавказского епископа, так как не принято, чтоб Семинарское правление в этих случаях действовало само собою. Сие распоряжение академического правления Семинарскому правлению представило мне в 1-м пункте своего журнала от 14 марта. Я дал следующий отзыв: Не признаю себя вправе переписываться с г-ном наказным атаманом о делах, касающихся церквей и духовенства Казачьего Линейного войска: ибо это было бы явным вмешательством в дело непосредственно подлежащее Главному священнику Кавказской армии. О делах, касающихся Кавказского Епархиального ведомства я всегда исполняю эту мою обязанность. Семинарское правление взошло ко мне с представлением, чтоб я указал ему путь к получению сведений, в которых оно нуждается и к исполнению предписания Академического правления, вследствие распоряжения Святейшего Синода.

Так как сие обстоятельство получило большую ясность против прежнего, то я обращаюсь к Вашему Высокопреподобию с покорнейшею просьбою, не благоугодно ли будет Вам принять на себя труд сношения с Наказным атаманом по Вашему ведомству, так как я исполняю это по ведомству Епархиальному. Прилагая при сем копию с предписания Академического правления Кавказскому семинарскому, покорнейше прошу Вас почтить меня уведомлением о Вашем по сему предмету распоряжении.

С чувством совершенного почтения и искреннейшей преданности имею честь быть и проч.

Представление

в Святейший Синод

от 4 мая 1859, № 38 [1316]

(О благоустройстве Семинарии)

1. Необходимо Семинарии располагать в отдаленных частях города, чтоб воспитанники Семинарии имели как можно меньше общения с воспитанниками светских училищ, чтоб они были удалены от светских увеселений, а между тем имели всю возможность пользоваться не только прогулкою, но и созерцанием величия Божия в природе.

2. Нужно, чтоб в семинарии совершалось ежедневное Богослужение по благообразному монастырскому уставу и отправляли его чреда человек из тридцати или сорока, это не отвлечет воспитанников от занятия науками, а благовременно ознакомит их с церковным Богослужением и доставит много понятий церковных о разных предметах Богословия, чего при обыкновенном служении в приходских церквах получить трудно. Замечено много в течение моей иноческой жизни, что благолепное служение с особенною силою действует на молодых людей и оставляет на них впечатление на всю жизнь: оно внушает им чувство особого благоговения ко всему, относящемуся к Церкви. Такое замечание подкрепляется и наблюдениями здесь. В Крестовой моей церкви заведено монастырское служение; в праздники, кроме певчих, приглашены к нему воспитанники семинарии поочередно; они принимают участие в отправлении благолепного служения с величайшим усердием даже с разгорячением, чем ясно выражается благотворное действие такого Богослужения на их души.

3. Необходимо преподавание пространной Церковной истории. Такое преподавание даст воспитанникам решительное православное направление, между тем как ныне во многих заметно направление неопределенное: по причине такого неопределенного направления они не могут действовать сильно на иноверцев. История Пр[еосвященно]го Иннокентия — более пространное оглавление Истории, чем история: в ней нисколько не выражены характеры исторических лиц. По этой причине впечатления, производимые ею, крайне слабы.

4. Необходимо устранить ныне преподаваемую психологию, заимствованную не из церковных источников, а из источников, противных Церкви; опыт показывает, что лица, заимствовавшие свои познания из преподаваемых ныне учебников психологии, никак не могут примириться с теми понятиями о душе человеческой, каковые доставляются святыми Отцами Православной Церкви, приобретшими познание о душе от просвещения Свыше.

5. Наконец, для Кавказской семинарии необходимо развить преподавание татарского языка, общеупотребительного между всеми горскими народами. Калмыкский и осетинский языки нужны несравненно менее. О сем подробно изложено много в моем отчете Святейшему Синоду за 1858 год.

С чувствами и проч.

Отношение

к исполняющему обязанности синодального Обер-прокурора

князю С. Н. Урусову

от 5 июня 1859, № 48 [1317]

(О протоиерее Крастилевском)

Известное Синоду столкновение между бывшим членом Кавказской Духовной Консистории протоиереем Крастилевским, пользовавшимся неограниченным доверием моего предместника, и бывшим секретарем Александром Васильевым, привело Кавказскую епархию в совершенное колебание и лишило Преосвященного Иоанникия самостоятельности по управлению Епархиею, власть над которою захватил протоиерей Крастилевский в свои руки.

По прибытии моем на Кавказскую кафедру, вследствие словесных и письменных постановлений Святейшего Синода, я обратил особенно внимание на направление протоиерея Крастилевского и, усмотрев из прежних и текущих дел, что направление Крастилевского решительно сформировалось, что навык его властвовать неограниченно над Епископом, Консисториею и Епархиею неисправим, я входил с представлением в Святейший Синод о увольнении его звания члена Консистории, какое мое представление Святейшим Синодом удостоено удовлетворения. Между тем все средства к успокоению Крастилевского в Кавказской епархии остались тщетными. Как человек весьма коварный и довольно понимающий дело, Крастилевский лично от себя не подавал никаких претензий против меры, употребленной относительно него, но избрал путь интриги, увлекая действовать в свою пользу людей посторонних. Такой образ действий Законом причисляется к ябедничеству. В число деятелей Крастилевский поместил и свою супругу, которая, разумеется, действует по его наставлениям. Образ действий Крастилевского и его агентов изображается при сем рапорте ко мне секретаря Духовной Консистории. Так как описываемое в сем рапорте приключение и действование фактически и живописно изображают характер нравственности и деятельности Крастилевского, то я покорнейше прошу Ваше Сиятельство обратить на сей рапорт Ваше внимание и довести оный до сведения Святейшего Синода. Поведение Крастилевского приняло решительный характер возмущения; действия его прикрываются коварством, но действия его агентов [1318] гораздо открытое. Я никак не теряю надежды обуздать лица, вышедшие и выходящие из порядка, но не иначе как при содействии Синода и Вашего Сиятельства.