Любовь, как криптология (СИ) - Пивницкая Елена

— Зак не слишком долго спит? — в голосе Кары сквозило беспокойство.

— Он же сутки до этого не спал. Дай отдохнуть человеку спокойно, только час назад проверяла.

— Ой! А вдруг он «химеру» себе вколол? — вдруг осенило нормалку, и она ужом завертелась, пытаясь выскользнуть из объятий.

— Успокойся! — я плотнее обхватил женушку рукой, удерживая на месте, и спокойно произнес: — Ничего он не колол! Зак подходил ко мне посоветоваться, и мы договорились, что первую инъекцию сделаем, когда сядем на Прино, чтоб в случае осложнений иметь возможность обратиться в больницу.

— О… А почему он к тебе подходил, а не ко мне?

— А у тебя большой опыт с экспериментальными препаратами, или у тебя есть доскональные сведения о побочных эффектах «химеры»?

— Как будто ты у нас светило медицины! — поджала губы Кара.

— Нет, конечно, но знаю чуть побольше тебя, и именно этих знаний хватает, чтоб настаивать на том, дабы дождаться посадки. Кроме того, ты же сама Заку в подробностях расписала, как я тебе гарры колол, вот он ко мне и пришел.

— Ну да, точно.

Прино встретил нас ураганом. Впрочем, ураганом эта планета встречает всех, кто имел несчастье на ней оказаться. Стихия здесь буйствует 1607 стандартных (то есть, по Земле) дней в году. Местное же понятие «суток» хотя и существует, в повседневном быту не используется. Да и какая кому разница день или ночь на поверхности этого бурого в серые разводы шарика, если разумная жизнь кроется исключительно под толщей земной породы. Наверху остаются лишь обтекаемой формы приплюснутые технические строения, смахивающие на затаившихся, готовящихся к роковому прыжку хищников, да посадочные площадки для кораблей.

— Борт 6968, ответьте диспетчеру.

— 6968, слушаю вас.

— Готовьтесь к снижению. По сводке синоптиков через полчаса ураган ослабеет.

— Понял. Часто у вас такие бури? — рискнул отойти от жесткого протокола я.

— Да разве это буря, — пренебрежительно, с нотками бывалого космического волка, хохотнул мужчина. — Видели бы вы, что перед «аномалией» творится. Вот тогда действительно крындец: судна по паре недель на подступах валандаются — ни сесть на планету нельзя, ни в прыжок уйти. А сегодня так, разминочка.

М-да, если подобного рода экстрим для них разминочка, то не хотелось бы мне узнать, что попадает под определение «крындец». Внешние камеры транслировали на обзорный экран непроницаемую для взгляда бурлящую муть. Отказ автоматики в таких условиях и попытка посадки в ручном режиме означали бы стопроцентную гибель. Напрягает меня подобная зависимость от техники. Случись что, пользы от меня будет не больше, чем от обычного пассажира. А то и меньше — пассажир хотя бы до последней секунды не догадается, что дело дрянь, и помрет спокойным.

Вопреки моим сомнениям посадка прошла успешно. Не успели остыть опоры и погаснуть посадочные огни, с трудом пробивающиеся сквозь пыльную мглу всего на какой-то десяток метров, как заскрежетал металл, и посадочная площадка вместе с кораблем неспешно поползла вниз, под защиту земной тверди. Стальные многотонные створки шлюза бесшумно захлопнулись над головой, отрезая нас от разгула стихии, на стенах шахты зажигались и гасли красноватые лампы, сопровождая наш путь вглубь планеты.

На Прино жить на корабле крайне неудобно, поэтому мы собрали вещи, которые могли понадобиться в ближайшую неделю и законсервировали судно. Вещей оказалось неожиданно много: Зак, помимо рюкзака, тащил контейнер с «химерой», а Кара в нагрузку ко всем своим шмоткам («А вдруг там холодно! А вдруг там жарко! И не тычь мне показания термометра, у меня субъективная шкала!») собрала объемную сумку с техникой, которой запаслась еще на Земле у Криса.

Прислонившись плечом к стене, я обдумывал порядок дальнейших действий. В первую очередь нужно снять номер в гостинице и заняться Заком, а то он, еще не сойдя с борта, рвался вколоть себе «химеру», мол, мы уже на месте. Дольше его удержать не получится — вон, как судорожно прижимает контейнер к груди ручонками.

Карина в который раз притиснула ладони к ушам и сглотнула — уши-то закладывает. Лифтовую кабину дернуло инерцией, когда из вертикального спуска направление изменилось на горизонтальное. Значит, скоро прибудем.

Учитывая глубину, на которую мы спускались, я подсознательно готовился увидеть тесные темные тоннели, уходящие в необработанную породу, подобно кротовым норам. А чего еще ожидать от планеты, основной статей доходов которой является содержание вдали от цивилизации преступников? И не мелких правонарушителей, а индивидов с более чем солидными сроками заключений, которым родное государство не поскупилось оплатить перелет куда подальше от отчизны.

Следы ржавчины на стыках обшивки лифта вполне вписывались в возникшую в воображении картину здешнего быта. Поэтому, когда створки открылись, даже не сразу осознал открывшуюся панораму. Рядом раздался восхищенный вздох Карины.

— Ничего себе! — она задрала в голову, рассматривая потолок громадной залы.

Высоченные тридцатиметровые колонны поддерживали купол свода, а прозрачные невысокие перегородки создавали иллюзию открытого пространства. Складывалось впечатление, что «лифт в преисподнюю» перепутал направление и вынес нас прямиком в райские кущи. Белые стены и колонны, теплый свет из ламп, спрятанных позади прозрачных пластин светло-голубого свода, обилие вьющейся по колоннам зелени, кусты и карликовые деревья в кадках. Казалось, обитатели Прино стремились окунуться в иллюзию пребывания на поверхности обычной планеты. Я чуть не принялся высматривать певчих птиц, трели которых разливались в воздухе, прежде чем понял, что это всего лишь запись.

Впрочем, наваждение сошло на нет, как только мы покинули зал прибытия. Режущий глаза белый сменился более практичным желтовато-персиковым, «небо» утратило свою прозрачность, и пространство освещали обычные фонари. К счастью, радиально расходящиеся улицы-тоннели оставались такими же высокими и достаточно широкими, чтобы не чувствовать клаустрофобии. Между зданиями, врастающими в земную породу и исполняющими роль пресловутых колонн, вольготно струились ленты тротуаров по обе стороны четырехполосного шоссе. Только центральная, самая широкая улица, сохранившая нарочитую белизну, сверкала рекламными огнями различных магазинов и ресторанов. Она, оставшись полностью пешеходной, могла похвастать тремя уровнями, соединенными движущимися эскалаторами, и упорно ассоциировалась с крытой торговой галереей.

Что касается населения, то тут наличествовал полный интернациональный состав. Даже затрудняюсь сказать, кого было больше. Взгляд натыкался на маргунцев, нормалов, дриташцев, даже на видейцев, редко покидающих родную планету. Ну, нормалы и дриташцы обитают на многих планетах — откуда угодно могли прилететь, Маргуна и Вида давно пользуются специфическими услугами Прино. А вот Крет предпочитает своих «кадров» держать под личным контролем, поэтому я, в отличие от Кары и Зака, выделялся на общем фоне.

Воспользовавшись советом таксиста, мы поселились в скромном мини-отеле, заняв два смежных номера. Пока я умылся с дороги, Зак уже выложил на журнальный столик шприц и ампулу «химеры» и ждал меня, нетерпеливо постукивая ботинком по полу.

Ладно, дальше увиливать некуда, нужно колоть.

Надеюсь, неожиданностей в виде анафилактического шока не будет? Заку, понятное дело, терять нечего, в отличие от меня. Все же мои знания химии и фармакологии в частности весьма ограничены сферой гарров, и дать достоверный прогноз в отношении «химеры» я просто не в состоянии, приходится целиком полагаться на умозаключения мертвой женщины. Одно утешает — в записях Аманды нет никаких упоминаний о нестандартных реакциях на последнюю версию «химеры» (в отличие от первых, пилотных вариантов препарата, после которых каждого третьего откачивали).

— Закатай рукав, — коротко приказал я. — Карина, принеси из ванной халат.