Порог между мирами (сборник) - Филип Дик

Последнее, похоже, не слишком его радовало.

Эрик швырнул капсулы йот–йот–180 на лабораторный стол.

— Тогда я не буду его принимать. — Внезапно ему в голову пришла еще одна шальная мысль. — Если я получу разрешение от Джонаса, то вы предоставите мне корабль фирмы? Я позвоню ему еще раз. Это мой старый друг.

Он направился к видеофону. Клерк шел за ним по пятам. «Если бы только Джонас меня выслушал!..»

В лабораторию вошли двое лилистарских военных полицейских. На парковке Эрик заметил их патрульный корабль, стоявший рядом с автоматическим такси.

— Вы арестованы за поездку без разрешения и обман, — заявил один из них, направив на Эрика палку странной формы. — Ваше такси устало ждать, позвонило нам и пожаловалось.

— Какой обман? — спросил Эрик, а клерк благоразумно исчез. — Я работаю в тихуанской корпорации «Меха и красители», нахожусь здесь по делам.

Странная палка засветилась, и Свитсент почувствовал, будто кто–то коснулся его мозга. Не колеблясь, он двинулся в сторону дверей лаборатории, машинально потирая лоб правой рукой.

«Ладно, — подумал он. — Иду».

У него пропало всякое желание оказывать сопротивление лилистарским полицейским, даже спорить с ними. Он был рад, что садится в их корабль.

Вскоре они стартовали. Корабль плыл над крышами Детройта, направляясь к казармам, находившимся в двух милях.

— Давай его сразу прикончим и выбросим труп, — сказал один полицейский другому. — Какой смысл тащить его в казармы?!

— Черт побери, мы можем его просто вышвырнуть, — предложил второй. — Все равно разобьется.

Он нажал кнопку на приборной панели, и в дне открылся люк.

Эрик увидел внизу дома города.

— Приятного полета, — сказал полицейский Свитсенту, выкручивая ему руку и подталкивая в сторону люка.

Он действовал профессионально. Эрик оказался на краю отверстия, и тут полицейский отпустил его, чтобы не вывалиться самому.

Под патрульным кораблем вдруг появился еще один, побольше, весь в пробоинах и царапинах, ощетинившийся пушками. Он летел брюхом вверх, парил словно большой водный хищник. Точно выпущенный снаряд попал в открытый люк, прямо в полицейского, который стоял рядом с Эриком. В следующее мгновение выстрелила пушка помощнее. Передняя часть патрульного корабля взорвалась, засыпав доктора и второго полицейского градом оплавленных обломков.

Лилистарский корабль камнем устремился к земле.

Оставшийся в живых полицейский очнулся от оцепенения, бросился к стене и включил аварийную систему ручного управления. Корабль перестал падать. Он парил в воздухе, описывая спирали, потом наконец грохнулся о землю, подскочил, заскользил по улице мимо машин и такси, ударился о край тротуара, задрал хвост и застыл неподвижно.

Полицейский поднялся на ноги, схватил пистолет, с трудом добрался до люка, присел сбоку и начал стрелять. После третьего выстрела копа отбросило назад, пистолет выпал из его руки и завертелся на полу. Лилистарец свернулся в некое подобие шара, который беспомощно перекатился по полу, словно животное, сбитое машиной, ударился о стену да так и остался там, постепенно распрямляясь и приобретая человеческие очертания.

Военный корабль, покрытый шрамами, приземлился рядом на улице. В передней его части открылся люк, из которого выпрыгнул какой–то мужчина.

Когда Эрик выбрался из обломков, тот сразу же подбежал к нему.

— Привет, — тяжело дыша, сказал незнакомец. — Это я.

— Кто?.. — спросил доктор.

Человек, уничтоживший полицейский корабль, был явно ему знаком. Перед ним возникло лицо, которое он видел множество раз, хотя сейчас оно выглядело несколько иначе, под странным углом, словно вывернутое наизнанку. Пробор был не с той стороны, и потому казалось, будто голова сидит криво, все черты выглядели какими–то неправильными. Эрика удивило, насколько непривлекательно тот смотрится. Этот мужчина был слишком толст и слегка староват. В волосах пробивалась седина.

Внезапно увидев самого себя, причем весьма неприглядного, Свитсент испытал настоящий шок.

«Неужели я и в самом деле так выгляжу?» — мрачно подумал он.

Куда делся симпатичный парень, изображение которого он ежедневно видел по утрам в зеркальце для бритья? Оно вполне заменяло ему истинный вид этого человека, вступающего в средний возраст.

— Ну да, я слегка потолстел, и что с того? — спросил Эрик из две тысячи пятьдесят шестого года. — Господи, я же спас тебе жизнь. Лилистарцы собирались просто вышвырнуть тебя со своего корабля!

— Знаю, — раздраженно ответил Эрик из пятьдесят пятого и побежал следом за человеком, который был им самим.

Они сели в корабль. Его «я» из пятьдесят шестого сразу же захлопнуло люк и подняло корабль высоко в небо, где до него не могли добраться никакие патрули лилистарской военной полиции. Это явно был современный летательный аппарат, а не какая–то развалина.

— Не обижайся, — заговорило его «я» из будущего. — Я не сомневаюсь в том, что ты в своем уме, но хотел бы для твоей же пользы указать на несколько ошибок в плане. Прежде всего скажу вот что. Если бы тебе удалось достать первоначальную версию йот–йот–сто восемьдесят, то ты перенесся бы в будущее, а не в свой пятьдесят пятый, и снова подсел бы на него. Какое–то время, похоже, ты даже понимал, что тебе нужен не йот–йот–сто восемьдесят, но нечто иное, уравновешивающее последствия действия противоядия. — Эрик из пятьдесят шестого года кивнул куда–то в сторону. — Это средство у меня в пальто. Взгляни на магнитную вешалку у стены. Спецам из «Хэзелтайна» пришлось создать его в течение года, взамен за то, что ты дал им формулу противоядия. Ты не сделал бы этого, если бы не смог вернуться в пятьдесят пятый год. Так что ты знаешь, что вернулся туда. Или, скорее, вернешься.

— Чей это корабль?

Аппарат по–настоящему впечатлял. Он мог без проблем уйти от вооруженных сил Лилистара, без труда проникнуть за линию фронта, на Землю.

— Ригов. Они дали его Вирджилу в Ваш–тридцать пять. На всякий случай. Когда падет Шайенн, что наверняка приключится примерно через месяц, мы перевезем Молинари на Марс.

— Как он себя чувствует?

— Намного лучше. Теперь он делает что хочет. Вернее сказать, что должен, как Джино считает. Кроме того… но ты сам узнаешь. Прими средство от противоядия с Лилистара.

Эрик порылся в карманах пальто, нашел таблетки и проглотил, не запивая.

— Послушай, — начал он. — А что с Кэти? Нам нужно посоветоваться.

Хорошо было иметь кого–то, с кем можно было поговорить о проблеме, мучившей его больше всего, даже если собеседником был он сам. По крайней мере, возникла иллюзия сотрудничества.

— Что ж, ты отучил — отучишь ее от йот–йот–сто восемьдесят. Но уже после того, как организм Кэти подвергся страшным разрушениям. Она никогда больше не будет красавицей, даже с помощью пластической хирургии, к которой попытается несколько раз прибегнуть, прежде чем сдастся. Это еще не все, но я предпочитаю больше ничего не говорить, чтобы не ухудшать твоего и без того тяжелого положения. Спрошу лишь, ты слышал о синдроме Корсакова?

— Нет, — ответил Эрик, хотя, конечно, соврал.

Все–таки он был врачом.

— Это разновидность психоза, обычно возникающего у алкоголиков вследствие необратимого разрушения ткани коры головного мозга. Его вызывают длительные периоды отравления. Однако он может проявляться и после длительного употребления наркотиков.

— Хочешь сказать, что у Кэти синдром Корсакова?

— Помнишь, иногда она ничего не ела три дня подряд? Не забыл о ее приступах агрессии и параноидальных идеях насчет того, что все поступают с ней подло? Это синдром Корсакова. Он является последствием не йот–йот–сто восемьдесят, но всех наркотиков, которые она принимала раньше. Врачи в Шайенне готовили ее к отправке обратно в Сан–Диего, сделали электроэнцефалограмму и обнаружили эту болезнь. Они расскажут тебе обо всем вскоре после твоего возвращения в пятьдесят пятый год. Так что приготовься. Вряд ли стоит говорить, что это неизлечимо, — добавил Эрик из будущего. — Удалить токсические вещества недостаточно.

Оба немного помолчали, затем снова заговорил доктор из пятьдесят шестого:

— Тяжело быть мужем женщины, страдающей психозом, которая к тому же истощена физически. Она до сих пор моя жена. Наша жена. По крайней мере, Кэти успокаивается после приема фенотиазина. Знаешь, это даже интересно. Почему я не мог — мы не могли — распознать случай заболевания, который был у нас под носом днем и ночью? Субъективный взгляд и привычка порой ослепляют. Естественно, болезнь развивалась медленно, часто скрывая свою сущность.

Считаю, что рано или поздно придется поместить Кэти в закрытое учреждение, но пока что я откладываю это на потом. Может, до времени, когда мы в конце концов выиграем войну. А так оно и будет.