Монологи о наслаждении, апатии и смерти (сборник) - Рю Мураками

солнце еще высоко и его пока не видно, но вот когда я была с учителем, я всегда любовалась розовым и фиолетовым цветом закатного неба… но я прилетела сюда не ради ветра или солнечных закатов, и даже не для копаний в своем прошлом, я не собираюсь заниматься самоистязанием… я вам только что говорила, что приехала сюда, чтобы разобраться со своим безумием.

Она продолжала потом и по-японски, сидя на грубом сварном стуле, самом примитивном стуле в мире. В ритме ее речей было некое очарование, ее голос был так сладок, что даже шестеро сотрудников миграционной службы, ни слова не понимавшие из того, что она говорила, слушали ее, боясь пошевелиться. Это был настоящий спектакль, сценический монолог. И мужчины в форме цвета хаки, окутанные клубами сигаретного дыма, с ног до головы покрытые потом, слушали ее, как завороженные и забывшие обо всем на свете. Все это казалось странным, словно сцена в каком-то фильме или тяжелый сон. Может быть, эта женщина и была малость того, но не оставалось никакого сомнения в том, что перед нами была настоящая актриса.

Я решил поручиться за нее, помочь с оформлением въездных и таможенных документов, а потом вывести ее из здания аэропорта, набитого испанскими, немецкими и венесуэльскими туристами, усадить в свой «мерседес» и доставить до гостиницы, что была указана в ее туристической карте. Мое поручительство предполагало, что если она будет заподозрена в шпионаже в пользу какого-нибудь могущественного врага, то я буду арестован или даже выслан властями за пределы страны. Но какая страна или организация могла бы склонить такую женщину к шпионажу?

Полтора года назад кубинцам было разрешено иметь в обращении американские доллары, и в Варадеро мгновенно появилось множество новых гостиниц. Большая часть их была построена на деньги испанских бизнесменов, пожелавших вложить средства в туристический бизнес ввиду дешевой рабочей силы. Но насколько я убедился, как правительство, так и население проявило по этому поводу куда больше здравого смысла, чем в других латиноамериканских странах. В любой другой стране наличные доллары на руках у граждан сразу же провоцировали панику на финансовом рынке, и как следствие – рост проституции, конфликты с сопредельными государствами, увеличение преступности и обвал национальной валюты. Но здесь ничего подобного не произошло. Конечно, проституция никуда не исчезла, ни в Гаване, ни в провинции, но те, кто занимается этим делом, если можно так выразиться, проститутки по призванию. Я хочу сказать, что на панель идут девушки с низким уровнем интеллекта, без образования – такие сделались бы шлюхами в какой угодно стране; а что касается безопасности, то, по сравнению с Колумбией, Перу, Бразилией или Мексикой, здесь просто настоящий рай. Разумеется, есть промышляющие воровством и карманными кражами, но на Кубе вы не найдете вооруженных банд, похищающих и убивающих детей ради продажи их органов на черном рынке. Кубинский песо в какой-то момент упал до отметки сто тридцать за один доллар. Но в Гаване и других городах начали работать рынки под открытым небом, где крестьяне могли покупать мясо и овощи на песо, и его курс выровнялся до двадцати за американский доллар. В регулировании финансового рынка главную роль сыграло, конечно, правительство, но, как мне кажется, именно население поняло, что снижение курса национальной валюты может привести к гибельным последствиям.

В документах женщины я нашел название ее отеля – «Каса Крема». Он был построен испанцами и открыт совсем недавно. Когда мы подошли к машине, дама сама остановилась у задней дверцы. Иными словами, дверь для нее открыл я. Первый раз в жизни мне пришлось проделать такую штуку! Помогая ей сесть, я даже произнес: «Прошу вас». Декабрьское солнце что-то уж слишком жарило. Хотя я и привык к жаре, но, потолкавшись в толпе, валившей из здания аэропорта, на удивление плотной и недисциплинированной для такой развивающейся страны, и шагая к стоянке, взмок так, что пот стал заливать глаза. Что же до нее, то, несмотря на блузку с длинными рукавами, длинную юбку и черные чулки, на ней не выступило ни капли пота. Стоя рядом с машиной, она распространяла вокруг себя такую мощную ауру, что, я уверен, любой бы на моем месте тотчас же бросился открывать ей дверцу. Из багажа у нее была только сумка круглой формы и виниловая коробка. Уже в дороге я спросил ее, что там находится, и она ответила: «Шляпа». Это был первый наш связный диалог. И, к сожалению, единственный.

– Шляпа? У вас больше ничего нет?

– На Кубе уже есть скорпионы?

– Скорпионы? Не знаю, наверное, в горах.

– Скорпионы очень мелодично кричат, не правда ли?

– В самом деле? Не знал.

– Мы поедем через мост?

– А? Через какой мост?

– Очень-очень длинный мост. Когда мы путешествовали, мы всегда проезжали по очень-очень длинному, мы проезжали множество мостов: мост «Золотые Ворота», Голден-Гейт-бридж, а также мост «Золотые Ворота», Голден-Гейт-бридж, потом мост «Золотые Ворота», Голден-Гейт-бридж, разумеется, а еще мост «Золотые Ворота», Голден-Гейт-бридж, да их там столько, что все и не упомнить…

Ну, мост «Золотые Ворота».

И Голден-Гейт-бридж.

И мост «Золотые Ворота».

Голден-Гейт-бридж.

И еще, э-э, мост «Золотые Ворота».

И Голден-Гейт-бридж.

И мост «Золотые Ворота» в Сан-Франциско.

И, конечно же, Голден-Гейт-бридж.

Меня охватила легкая паника. Как избавиться от этого наваждения? Меня прошиб холодный пот, тем более что кондиционер в машине накрылся лет сто назад. Потом мелькнула мысль, что впервые в жизни я нахожусь рядом с самой настоящей сумасшедшей. В зеркале заднего вида отражались ее влажные, мерцающие глаза. Они блестели не от слез, а от страха. Пока она повторяла: «Мост „Золотые Ворота“, Голден-Гейт-бридж», мне стало казаться, что передо мной не побережье Варадеро, а какая-то другая местность, и я почувствовал что-то вроде головокружения. Она произносила название моста так долго, что я подумал, что тоже съехал с катушек. Конечно,