Графиня де Шарни. Том 2 - Александр Дюма

Пока Петион прогуливался, швыряясь камнями, к нему дважды подходили сообщить, что король желает с ним говорить.

— Вы не пойдете? — спросил Редерер.

— Нет, — ответил Петион, — там слишком жарко! Как вспомню о кабинете, так у меня пропадает всякое желание туда возвращаться; и потом, на Террасе фельянов у меня назначена встреча.

И он продолжал наклоняться, подбирать камешки и бросать их через стену.

— Кому вы назначили встречу? — поинтересовался Редерер.

В эту минуту дверь, ведущая из собрания на террасу фельянов, отворилась.

— Мне кажется, это тот, кого я жду.

— Приказываю пропустить господина Петиона! — прокричал чей-то голос. — Собрание вызывает его для отчета о положении в Париже.

— Вот так! — едва слышно проговорил Петион. Потом он продолжал в полный голос:

— Я здесь и готов принять вызов моих врагов. Национальные гвардейцы вообразили, что Петиона ждет расправа, и пропустили его в Собрание.

Было около трех часов ночи; начинало светать, но странная вещь: небо было кроваво-красным!

Глава 27. В НОЧЬ С 9 НА 10 АВГУСТА

Получив приглашение от короля, Петион предвидел, что вряд ли ему удастся выйти из дворца так же легко, как он туда войдет; он подошел к человеку с суровым лицом, казавшимся еще более мрачным из-за проходившего через весь лоб шрама.

— Господин Бийо! — обратился он к нему. — Какое сообщение вы мне недавно передавали из Собрания?

— Что оно будет заседать всю ночь.

— Очень хорошо!.. А что вы, говорите, видели на Новом мосту?

— Пушку и национальных гвардейцев, оставленных там по приказу господина Мандэ.

— Кажется, вы еще говорили, что под аркадой Иоанна Крестителя, в самом начале Сент-Антуанской улицы собраны значительные силы?

— Да, сударь, и тоже по приказанию господина Мандэ.

— В таком случае послушайте, что я вам скажу, господин Бийо.

— Слушаю вас.

— Вот приказ господину Манюэлю и господину Дантону вернуть национальных гвардейцев из-под аркады Иоанна Крестителя в казармы, а также очистить Новый мост; необходимо любой ценой исполнить этот приказ, слышите?

— Я лично вручу его господину Дантону.

— Хорошо. Теперь вот еще что: вы живете на улице Сент-Оноре?

— Да, сударь.

— После того, как вы передадите господину Дантону приказ, возвращайтесь к себе и немного передохните; потом около двух часов вставайте и идите к стене, огораживающей Террасу фельянов; если увидите или услышите, что через стену летят из Тюильрийского сада камешки, значит, я попал в плен и надо мной совершено насилие.

— Понимаю…

— Тогда ступайте в Собрание и скажите своим коллегам, чтобы они меня вызвали… Понимаете, господин Бийо? Я вверяю вам свою жизнь!

— Можете на меня положиться, сударь, — отвечал Бийо, — отправляйтесь с Богом.

И Петион в самом деле отправился в Тюильри, положившись на всем известный патриотизм Бийо.

А тот брался за все тем охотнее, что ему на подмогу явился Питу.

Бийо отправил Питу к Дантону, приказав без него не возвращаться.

Несмотря на лень Дантона, простодушному Питу удалось его привести.

Дантон видел пушки на Новом мосту; он видел национальных гвардейцев под аркадой Иоанна Крестителя; он понял, что ни в коем случае нельзя оставлять такую силу за спиной народной армии.

Имея на руках приказ Петиона, они с Манюэлем отправили национальных гвардейцев из-под аркады Иоанна Крестителя в казармы и прогнали канониров с Нового моста.

Теперь главная дорога для восстания была очищена.

Тем временем Бийо и Питу вернулись на улицу Сент-Оноре в прежнюю квартиру Бийо; Питу кивнул дому головой, как старому приятелю.

Бийо сел и жестом пригласил Питу последовать его примеру.

— Спасибо, господин Бийо, — отозвался Питу, — я не устал.

Однако Бийо продолжал настаивать, и Питу сел.

— Питу, — начал Бийо, — я велел тебе передать, чтоб ты пришел ко мне.

— Как видите, господин Бийо, — отвечал Питу, показав в улыбке все тридцать два зуба, как и всегда, когда он улыбался, — я не заставил вас ждать.

— Нет… Ты догадываешься, что готовится что-то очень важное, верно ведь?

— Подозреваю, что так, — проговорил Питу. — А скажите, господин Бийо…

— Что, Питу?

— Отчего я не видел ни господина Байи, ни господина Лафайета?

— Байи — предатель, приказавший стрелять в нас на Марсовом поле.

— Да, знаю; я же сам подобрал вас, когда вы плавали в луже крови.

— Лафайет — предатель, который хотел похитить короля.

— Да ну? А я и не знал… Господин Лафайет — предатель! Кто бы мог подумать! А король?

— Король — самый главный предатель, Питу.

— Вот это меня ничуть не удивляет, — молвил Питу.

— Король вступил в сговор с иноземными государствами и хочет отдать Францию нашим врагам; Тюильрийский дворец — осиное гнездо, вот почему было решено захватить Тюильри силой… Понимаешь, Питу?

— Черт подери! Еще бы не понять!.. Так же, как мы брали Бастилию, верно, господин Бийо?

— Да.

— Правда, на сей раз будет полегче!

— Вот в этом ты ошибаешься, Питу.

— Неужели будет еще труднее?

— Да.

— А мне показалось, что в Тюильри стены ниже…

— Это верно, да охраняются они лучше. В Бастилии-то гарнизон насчитывал всего какую-нибудь сотню инвалидов, а во дворце тыщи четыре солдат!

— Вот дьявольщина! Четыре тыщи!

— Не считая того, что Бастилию мы брали, когда никто этого не ожидал, а Тюильри уж с первого числа начеку; они знают, что на них будет нападение, ну и готовятся к обороне.

— Так они собираются драться? — удивился Питу.

— Еще бы! — отвечал Бийо. — А оборону доверили, по слухам, господину де Шарни.

— Да, правда, — заметил Питу, — он ведь вчера уехал из Бурсона на почтовых вместе с женой… Стало быть, господин де Шарни — тоже предатель?

— Нет, этот — аристократ, только и всего; он всегда был на стороне двора; значит, народ он не предавал, потому что не просил народ ему поверить.

— Значит, мы будем сражаться против господина де Шарни?

— Вполне возможно, Питу.

— Как странно… Ведь мы — соседи!

— Да, это называется гражданской войной, Питу; но ты можешь не драться, если это тебе не нравится.

— Прошу прощения, господин Бийо, — спохватился Питу, — но раз это нравится вам, значит, и мне тоже.

— Я буду радешенек, ежели тебя там вообще не будет, Питу.

— Зачем же тогда вы меня вызвали, господин Бийо? Бийо помрачнел.

— Я вызвал тебя, Питу, чтобы передать тебе вот эту бумагу.

— Эту бумагу, господин Бийо?

— Да.

— А что это за бумага?

— Мое завещание.

— Как?! Завещание? Ну, господин Бийо, — со смехом продолжал Питу, — вы не похожи на человека, который собрался помереть.